Державный плотник - Страница 77

о передает несчастного на руки подоспевшим с Меншиковым матросам.

Утопленника кладут на растянутый царский плащ.

- Качайте... качайте, дабы изверглась из него вода... А ты, Данилыч, обыщи его карманы... нет ли важных государственных бумаг.

Меншиков вынимает из карманов утопленника несколько пакетов, отчасти подмоченных.

- Отдай их Павлу... пускай отнесет в мою ставку и запечатает моей малой печатью... на досуге я сам разберу.

Меншиков отдал пакеты Ягужинскому.

- Нащупали! - крикнули с другой лодки, что была пониже.

- Подавай на берег! Да легче!

- Вот бредень, братцы, на бредне способнее качать!

- А другого на рогожу клади, рогожа чистая.

И началось усиленное качание трех мертвых тел.

Царь стоит около Кенигсека и не спускает глаз с его посиневшего лица, перекатывающегося с правой щеки на левую и - наоборот...

"Не изрыгается вода, не изрыгается... вот печаль! Какого нужного человека лишаюсь! Новый бы Лефорт был".

Царь подходит к покачивающемуся утопленнику и осторожно дотрагивается до его высокого, мраморной белизны лба.

- Холоден, как лед...

- Вода студена, государь, - тихо говорит Меншиков.

- От ледяной воды, поди, сердце замерло, не выдержало.

- Знамо, государь, и не от такой воды дух захватывает, а тут долго ли?

Петр, Меншиков и два матроса сменяют прежде качавших.

- Тряси дружней, вот так: раз-два, раз-два...

Жалкое, безжизненное, беспомощное тело!..

- Наддай еще! Тряси!..

- Эх, государь, кабы в нем была душа, давно бы вытряхнули, - тихо говорит Меншиков.

- Так думаешь, нет уже ее в нем?

- Думаю, государь; она ведь из воды умчалась в ту страну, где ей быть предопределено, може, в рай светлый, може, во тьму кромешную.

Между тем Ягужинский, придя в царскую палатку (государь не хотел жить в крепости, в доме, а предпочитая свежий воздух открытого места, велел разбить себе палатку вне крепостных стен), чтоб запечатать вынутые из карманов утопшего Кенигсека бумаги в отдельный пакет, положил их на стол и при этом нечаянно выронил из одного конверта что-то такое, от чего он со страхом отшатнулся...

- Что это? - шептал он побледневшими от страха губами. - Она сама?.. У него?..

Он дрожащими руками взял конверт, из которого выпало это что-то страшное, и вынул оттуда розовые листки, которые привели его в еще больший ужас...

"Ее почерк... Господи!"

Листки выпали из его дрожащих рук.

"Сжечь все это... уничтожить..."

Он торопливо зажег свечу.

"Сожгу... жалеючи государя, сожгу... А того не жаль, его уже не откачать... И ее не жаль".

...Листки и то страшное - у самого пламени свечи.

"Нет, не смею жечь... Пусть будет воля Бога... А я от своего государя ничего не скрывал и этого не скрою. Пусть сам рассудит".

И Ягужинский взял со стола отдельный поместительный конверт, вложил в него бумаги Кенигсека и то... страшное с розовыми листками... и все это запечатал малой царской печатью.

17

Уже поздно ночью в сопровождении толькоОригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com