Дерианур - море света - Страница 5
-- Ты знал, что я найду тебя. -- с мягкой укоризной сказал Сен-Жермен. -- Зачем же ты сбежал?
-- Я боялся, -- выдавил из себя несчастный камердинер. -- Я больше не мог жить в страхе. За вами повсюду ходит ужас!
-- А разве теперь ты не боишься? -- Спросил граф.
-- Еще больше, -- признался Гов. -- С той самой минуты, как сбежал, я не могу ни спать, ни есть от страха.
-- В многом знании много печали, -- усмехнулся граф. -- Твой бедный разум, Рене, не выдержал самых элементарных вещей. Разве я не предупреждал тебя, чтоб ты никогда не заглядывал в мои тетради? Не пытался понять вычислений? -- Сен-Жермен укоризненно покачал головой. -- Ты знаешь, какая сила у произнесенного слова? Многого можно было избежать. Но ты обрек этих людей. -- граф обвел глазами зал. -- Кто тебя тянул за язык?
Бывший камердинер часто-часто затряс головой.
-- Ты очень устал? -- Спросил граф, глядя в осунувшееся прозрачное лицо Рене.
-- Да, -- тот уронил голову на руки. -- Очень.
-- Попроси меня об этом сам. -- тихо приказал Сен-Жермен. -- Иначе я не смогу помочь.
-- Пожалуйста, хозяин, -- голос Гова звучал жалобно и тихо.
Граф поднял руку и указательным пальцем коснулся середины лба несчастного. Голова Рене опустилась на стол. Казалось, он уснул, хватив лишку. И снова никто не обратил на это внимания.
Граф встал и без особой спешки покинул трактир. В дверях он столкнулся с сияющим Жаком, который подбрасывал на ладони три золотых монеты.
Метр Гонто ждал спутника на улице.
-- Все в порядке?
-- Да, дорогой друг. Вы мне очень помогли. Больше этот безумец нас не обеспокоит.
-- Слава Богу. Я так и скажу маркизе.
-- Передайте ей от меня привет и искреннюю благодарность, -поклонился граф. -- Да, вот еще что. Нет ли у вас знакомых вреди ювелиров в Петербурге? Не могли бы вы рекомендовать меня им, как специалиста по исправлению камней?
-- Маркиза приказала мне оказывать вам любую помощь, -- отозвался банкир. -- А ее слово для меня закон.
-- В благодарность за вашу услугу я берусь нарастить и исправить для вас те драгоценные камни, которые как-нибудь пострадали: были оцарапаны или обломились.
-- Очень любезно с вашей стороны, -- с сомнением протянул банкир. Он побаивался подвергать свои камни опасности в руках странного алхимика, о котором не весть что болтают.
Сен-Жермен усмехнулся, граф ясно увидел сейчас, как через неделю этот солидный недоверчивый делец совсем обезумеет от восторга и будет умалять его взять для исправления еще, еще камней...
Менее двух недель понадобилось для того, чтоб облачно в глубине Голубого алмаза растаяло, перекочевав в Дерианур, и затеплило в его сердцевине новую душу. Вместе с ним из талисмана Генриха IV уходили слава, могущество, удача христианнейшего королевства, которыми оно владело полтора века со смены династий. И эту жертву легкомысленный монарх принес добровольно. Даже не задумываясь о последствиях.
Его Величество захлопал в ладоши при виде работы таинственного графа и с восхищением подставил бриллиант под луч солнца, бивший из окна.
-- Теперь он безупречен, -- вздохнул Сен-Жермен. -- Потому что мертв. А только жизнь терпит недостатки.
Но король пребывал в детском восторге.
-- Сколько вы хотите за работу?
-- Я и так получил самое драгоценное, -- поклонился Сен-Жермен. -Душу камня. Чего же мне еще?
-- Дорогой граф, вы чудак. -- Людовик расплылся в улыбке. Он не любил платить. А маркиза де Помпадур и так дорого ему стоила. Ее гости тоже.
Когда карета увезла короля, Сен-Жермен спустился по лестнице на первый этаж. Метр Гонто ожидал графа в охотничьем зале. Одетый, как всегда с подчеркнутой строгостью, банкир выглядел среди ветхих гобеленов и роскошной, но давно рассохшейся мебели аккордом чего-то нового и грозного, что неотвратимо надвигалось на великолепную рухлядь времен последних Валуа.
Впрочем в лице самого банкира не было ничего воинственного. Добропорядочный буржуа, посчитавший бы величайшим несчастьем исчезновение ежеутренней чашки горячего шоколада и румяных булочек.
-- Друг мой, -- граф ласково взял метра Гонто под руку. -- Вы оказали мне неоценимые услуги, отправив по моей просьбе несколько рекомендательных писем в Петербург. Я чрезвычайно признателен вам за хлопоты и хотел бы отплатить... добрым советом.
Банкир весь обратился в слух.
-- Постепенно, не вызывая шума, и не привлекая ничьего внимания, переведите свои капиталы за границу, -- граф кивнул в подтверждение сказанных слов. -- Не сразу. Не бойтесь. Но в течение ближайших 30 лет и вы, и ваши дети должны покинуть эту несчастную страну и обосноваться в каком-нибудь более спокойном месте. В Лондоне, например.
Лицо метра Гонто вытянулось. Он был свидетелем слишком невероятных событий, чтоб не верить графу. Но, с другой стороны, его дело было слишком обширно, а связь с королевским двором слишком прочной, чтобы вот так сняться и уехать...
-- Я же сказал: не сразу, -- ободрил его Сен-Жермен. -- 30 лет немалый срок. Вы, метр, пожалуй еще успеете понянчить в Париже внуков и даже благополучно почить в бозе на Сент-Женевьевском кладбище. Но, думаю, и мертвому неприятно будет видеть осквернение своей могилы и разграбление монастыря, давшего ему последний приют. Поторопитесь.
Несколько минут метр Гонто молчал. По его лицу было видно, что он самым серьезным образом отнесся к предостережению графа.
-- Так вы отправляетесь в Россию? -- Наконец, проговорил банкир.
-- Да, -- кивнул Сен-Жермен. -- Там собралось много занятных людей. С некоторыми из них мне следует познакомиться.
Глава 2. ALMA MATER
сентябрь 1758, за год до описанных событий. Москва.
-- Вы писали эти гнусности?
Свет бил в высокое университетское окно, вычерчивая кривобокие фигуры на темном дубовом полу. В его столбе кружилась золотая пыль, и было не по осеннему тепло. Беспредметное счастье охватывало душу при взгляде на еще зеленые разросшиеся вокруг здания бывшей царской аптеки липы и в голове жужжала нахальная радостная мысль: "Чего это я собственно сюда притащился в такой день?"
-- Это ваш почерк? -- Еще настойчивее зазвучал голос профессора Шнейдера. - Эти мерзости нарисованы вашей рукой? -- Он говорил по-немецки, с жутким швабским акцентом, едва понятным ученикам.