Деревушка - Страница 231

- Эй, Генри! - прошептал Рэтлиф. - Обождите дядюшку Дика.

Армстид не остановился, он остервенело копал, одним движением отбрасывая землю и снова вонзая лопату. Рэтлиф ухватился за лопату. Армстид вырвал ее и повернулся к нему, занеся лопату, как топор. Их усталые, изможденные лица не были видны и темноте. Рэтлиф не раздевался трое суток, а Генри Армстид, тот, верно, не раздевался, по крайней мере, две недели.

- Только тронь! - прохрипел Армстид. - Только тронь!

- Погодите, - сказал Рэтлиф. - Дайте дядюшке Дику найти место.

- Прочь, - сказал Армстид. - Предупреждаю вас, держитесь от моей ямы подальше. - Он снова с остервенением принялся копать.

Секунду Рэтлиф смотрел на него.

- Скорей, - сказал он. Он повернулся и побежал, а Букрайт следом за ним. Старик сидел там, где они его оставили. Рэтлиф бросился на землю рядом с ним и стал шарить в траве, отыскивая вторую лопату. Под руку сперва попалась кирка. Он отшвырнул ее и снова стал шарить по земле; они с Букрайтом схватили лопату одновременно. Они встали, вырывая лопату друг у друга, тянули и дергали ее, хрипло и тяжело дыша, и даже сквозь свое шумное дыхание слышали торопливые удары лопаты Армстида. - Пустите! - прошептал Рэтлиф. - Пустите!

Старик изо всех своих слабых сил старался встать на ноги.

- Обождите, - сказал он. - Обождите,

Тогда Рэтлиф, как видно, опомнился. Он выпустил лопату, почти швырнул ее Букрайту.

- Возьмите, - сказал он и судорожно вздохнул. - Боже, - прошептал он. Подумать только, что могут сделать с человеком деньги, даже те, которых у него еще нет. - Он нагнулся и рывком поднял старика с земли, не с нарочитой грубостью, а просто подхлестываемый нетерпением. Старик не сразу устоял на ногах, пришлось его поддерживать.

- Обождите, - сказал он писклявым, дрожащим голосом. Его знали все в округе. У него не было ни роду, ни племени, никто не мог упомнить, когда и откуда он явился; никто не знал, сколько ему лет, - высокий, худой, в грязном сюртуке, надетом на голое тело, с длинной седой как лунь бородой по пояс, он жил в мазанке на самом дне балки в пяти или шести милях от дороги. Он продавал снадобья от всех болезней собственного изготовления и амулеты, и о нем говорили, что он ест не только лягушек и змей, но и жуков - что ни поймает. В мазанке у него не было ничего, кроме кровати с соломенным тюфяком, нескольких горшков, огромной Библии и блеклого дагерротипного портрета юноши в конфедератской форме, которого все, кому доводилось там бывать, считали его сыном. - Обождите, - сказал он. - Земля сердится. Надо, чтоб вон тот человек перестал ее ковырять.

- Правильно, - сказал Рэтлиф. - Покуда земля не успокоится, ничего не выйдет. Надо его остановить.

Они снова подошли к Генри; он продолжал копать, и едва Рэтлиф снова коснулся его, он повернулся, занес лопату и стоял так, ругаясь бессильным шепотом, пока сам старик не тронул его за плечо.

- Копай, копай, молодчик, - сказал писклявый голос. - А землица что хранит, то и будет хранить,Оригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com