Депортация (мини-роман – трансутопия) - Страница 2
= Ты достаточно богат, чтобы не считать коммунальные расходы? А мы — нет. Голосуй за квоты для бедных в наблюдательном совете коммунальных служб. Это выгодно и тебе.
= Большинство профессий требуют двух высших образований. Вы хотите эффективной экономики? Голосуйте за социальную оплату второго высшего образования.
= Не хочешь жить в стране, где все похожи на тебя? Тогда голосуй за поддержку поселков островитян-аборигенов сегодня — ведь завтра ты не восстановишь их ни за какие деньги.
= Я мечтаю увидеть мир, но у меня не хватает денег. Вы же не хотите, чтобы через 10 лет вас окружали серые люди? Голосуйте за социальное финансирование детского туризма.
= Надоела дороговизна? Не устраивает качество товаров? Почему развитием Hi-Tech управляют неучи? Голосуйте за квалификационный ценз для социальных наблюдателей.
= Мы хотим видеть новое поколение здоровым? Тогда почему семьи с больными детьми получают большее социальное финансирование? Голосуйте за программу евгеники!
= Я работаю так же, как и ты, и плачу те же социальные взносы. Тебе не стыдно делить мои деньги без меня? Голосуй за равное избирательное право для работающих подростков!
= 90 процентов преступлений могут быть пресечены гражданами. Голосуйте за включение полицейского минимума подготовки в программу школ — и безопасность станет дешевле.
= Тебе жалко денег, вылетающих в трубу ускорителя или в космос? А тебе не жалко внуков, которым не хватит энергии и пространства? Наука — это будущее, голосуй за нее сегодня!
= Мы все любим живую природу — но не настолько же, чтобы возвращаться к пещерной жизни! Голосуйте за разумное ограничение экологических требований и расходов.
= Половина медицинских офицеров — шарлатаны! Половина медицинских препаратов вреднее, чем пирсинг и импланты! Долой медицинский контроль над салонами body-art.
Рядом с этим постером болталось десятка два шумных не совсем одетых молодых людей. Их тела были раскрашены и декорированы блестящими аппликациями. Тут же стояла полицейская машина. Два полисмена, по виду — индус и ирландец, что-то выясняли у синеволосой молодой мулатки с серебряным кольцом в носу, одетой в набедренную повязку из люминесцирующей ткани.
Грендаль недовольно фыркнул. Он мог понять смысл раскрашивания тела, но пирсинг и прочее в таком роде совершенно не одобрял. Впрочем, каждый имеет право украшать свое тело так, как считает нужным, — о вкусах не спорят…
У пирсов, лучами расходящихся от площади Че Гевары, покачивались сотни гидропланов разных конструкций, размеров и цветов, разрисованных эмблемами транспортных фирм, китайскими иероглифами, тотемными символами племен аборигенов-утафоа и просто чем попало — в соответствии с художественными вкусами и фантазией владельцев. Еще несколько десятков таких же машин сновали в воздухе и катились по воде — либо взлетая, либо приводняясь. Акватория бухты была освещена множеством прожекторов и ярких реклам маршрутных авиатакси. Агенты профсоюза индивидуальных авиарикш, в основном подростки, фланировали по площади с транспарантами, изображающими направления полетов и расценки.
Иностранцы здесь, как правило, не могли сориентироваться и покупали билеты в офисе центрального агентства внутренних перевозок, стеклянная пирамида которого торчала посреди площади. Но Грендаль, как человек местный, за пять минут нашел дешевого авиарикшу до Сонфао. Дешевизна объяснялась, во-первых, наличием двух попутчиков, летевших до атолла Тераруа (что для Грендаля означало крюк в полтораста километров), а во-вторых, отсутствием у авиетки публичного сертификата. О последнем обстоятельстве рикша-малаец, как положено, сообщил пассажирам — Грендалю и молодой парочке: китаянке в почти невидимом бикини и русскому в ярко-оранжевых шортах-багамах.
— Da huya sya (ну, здорово) — иронично сказала девушка и полезла на заднее сидение.
— Po huy (без разницы) — лаконично добавил ее кавалер и последовал за ней.
Грендаль пожал плечами и уселся рядом с пилотом. Любой меганезиец знает, что рикши плюют на сертификацию. Машина, соответствующая стандартам, на порядок дороже, чем простой стеклопластиковый «fly-wing» с компактной, но мощной спиртовой турбиной.
Рикша убедился, что пассажиры пристегнулись, захлопнул обтекатель и пробурчал что-то в микрофон. Потом включил взлетные огни и сразу следом — турбину. Авиетка пробежала сотню метров по воде и круто взмыла в воздух. Некоторое время Грендаль смотрел вниз, на океан, усеянный россыпями ярких разноцветных огней — кругом проходили морские трассы и зоны лова рыбы или планктона. В какой-то момент он потерял границу между океаном и звездным небом и нечувствительно задремал на два часа — до самой посадки в лагуне Тераруа. Рикша подрулил к одному из пирсов, парочка сошла, а на заднее сидение залез дедушка лет восьмидесяти, по виду — чистокровный утафоа.
— До Рагаиу, — проворчал он.
— Через Сонфао, — ответил рикша, — двадцать фунтов.
— Пятнадцать, — сказал дедушка.
— Семнадцать, — скинул рикша.
Дедушка кивнул, не торопясь, отсчитал купюры, передал их рикше и начал флегматично набивать табаком-самосадом длинную украшенную затейливой резьбой трубку.
Авиетка развернулась к горловине лагуны и снова взмыла в воздух.
Через десять минут по салону поплыли клубы ароматного дыма. Пилот пару раз чихнул и приоткрыл посильнее вентиляционные жалюзи. Вообще-то курить тут не полагалось, но в Меганезии было не принято делать замечания старикам по такому мелкому поводу.
Грендаль вытащил мобильник и ткнул иконку с изображением вигвама.
— Хай, дорогая!
— Алоха! Ты где?
— Милях в ста к зюйду. Через полчаса приводнюсь.
— OK. Иржи встретит тебя на боте. Есть хочешь?
— Чертовски!
— Это хорошо. Люблю тебя кормить.
— А я вообще тебя люблю.
— Я тебя тоже. Жду — целую.
— Жена? — осведомился дедушка с заднего сидения.
— Да.
— Красивая?
— Очень, — ответил Грендаль. Он придерживался твердого убеждения, что Лайша — самая красивая женщина, по крайней мере, в пределах нашей галактики.
— Детей много?
Грендаль молча показал два пальца.
— Уах! — возмутился дедушка, — никуда не годится. Сильный мужчина, красивая женщина, надо делать много детей. Кто будет жить под Луной, если вы такие ленивые?
— Мы работаем над этим, — дипломатично ответил Грендаль.
Старый утафоа пробурчал что-то и отвернулся к окну. Видимо, такой ответ не развеял его опасений по поводу численности будущего поколения.
Через некоторое время вдалеке появилось мерцающее пятно света: в маленьком Сонфао-сити бурлила ночная жизнь. Вскоре стали видны огоньки домов вдоль берега и желтые точки мачтовых фонарей на рыбацких проа, промышляющих вокруг атолла. А потом запищал мобильник.
— Привет, па! Два румба к зюйду это твой прожектор?
— Привет, Иржи. Думаю, да, вроде, рядом никто не летит.
— Ага! Я уже в лагуне, сейчас зажгу красный фейер.
Секунд пятнадцать — и почти посреди лагуны вспыхнула ярчайшая алая звездочка. Грендаль тронул рикшу за плечо и показал туда пальцем.
— Встречают? — спросил тот, слегка сдвинув наушники.
— Да. Сын.
— О! Сколько ему?
— Тринадцать.
— Вы разрешаете парнишке ночью одному водить бот в океане?
— И хорошо! — встрял дедушка, — я с десяти лет ходил по ночам между атоллами.
— Это хорошо для утафоа, — возразил пилот, — у вас моряцкий навык в генетике.
Дедушка ехидно хмыкнул.
— Сказал научное слово и думаешь, все объяснил?
— Лагуна, все же, не открытый океан, — заметил Грендаль.
Авиетка чиркнула поплавками по воде, описала длинную дугу и закачалась на слабой волне в сотне метров от маленького бота. Пилот откинул обтекатель.
— Счастливо!
— Удачи в небе! — ответил Грендаль, вылез из кабины на правый поплавок, а оттуда перепрыгнул в бот, уже успевший подойти вплотную к ним.
Иржи с серьезным видом сидел за штурвалом. Худощавый, смуглый, он был бы похож на аборигена, если бы не рыжие волосы, зеленые глаза и характерные веснушки, которые не мог до конца скрыть даже загар.