Депортация (мини-роман – трансутопия) - Страница 13
«…Развиваю свое собственное частное предприятие, — говорил он, — как вдруг ко мне приходят социальные наблюдатели и говорят: отдавай нам половину акций. Если это не грабеж — то что тогда грабеж?»
«Грабеж, — возразил Торрес, — это когда отбирают нечто, не давая взамен ничего. Так, налоги в западных странах — это грабеж. А когда ваши акции обменивают на паи любого инвестиционного фонда по вашему выбору — это антимонопольная политика. Общество принимает превентивные меры против экономического насилия со стороны частных лиц. Это есть в любой стране, просто в Меганезии эта политика реализуется честно и открыто. Имеете что-то возразить?»
«Конечно, имею! Еще бы! — ехидно сказал профессор. — Антимонопольные органы лишь контролируют предпринимателя, чтобы он не создавал искусственного дефицита, монопольного завышения цен и не совершал тому подобных злоупотреблений. А ваши наблюдатели отбирают у людей собственность, принудительно меняя ее на что-то».
«Вы создаете словесную путаницу, — ответил координатор, — право собственности — это возможность распоряжаться имуществом по своему выбору независимо от воли третьих лиц, любым способом, физически не опасным для окружающих. Если у меня за спиной стоит чиновник, который указывает мне, как я должен распоряжаться, — то, значит, я уже не собственник, а болван в преферансе, моими картами ходит другой игрок».
«Надо же, — фыркнул его оппонент. — Что ж тогда крупные бизнесмены не возмущаются?»
«Элементарно, — Торрес улыбнулся, — чиновника ведь можно подкупить, и тогда болваном окажется уже все общество. Именно так и происходит в большинстве развитых стран».
«Вы думаете, у нас не борются с коррупцией?» — возмутился профессор.
«Я не думаю, я знаю. У вас не запрещено лоббирование. Крупные компании не просто так делают огромные пожертвования в кассы политических партий. Инвестиции во власть — это очень выгодное вложение денег. Как говорят русские, «кто девушку ужинает, тот ее и танцует». Вашу якобы демократическую власть танцуют спонсоры ваших политиков».
«А в Меганезии, хотите сказать, кандидаты в парламент оплачивают избирательную компанию из своего кармана?»
Торрес снова улыбнулся: «Вы просто не в курсе. В Меганезии нет парламента».
«Нет парламента? То есть, как нет?»
«Никак нет», — любезно пояснил координатор.
9. Короткий диспут о политэкономии
Инаори, Эрнст и Лал хором заржали, так что начало выступления следующего оратора — вальяжного господина в дорогом костюме — было невозможно расслышать.
«… несправедливость. С простого рабочего сдирают столько же налогов, сколько с миллионера».
«В Меганезии нет налогов, — мягко напомнил Торрес, — есть взносы на производство общественных благ. Они зависят не от того, сколько у человека денег, а от того, сколько он потребляет этих благ. Обычно миллионер платит много больше, чем рабочий, но не потому, что у него больше доход, а потому, что у него больше объектов, обслуживаемых полицией, экологической службой, службой чрезвычайных ситуаций и т. д.»
Вальяжный господин погрозил пальцем: «Не заговаривайте нам зубы! У вас живет Хен Туан, один из самых модных архитекторов мира. Он получает 4 миллиона фунтов в год, а его семья платит налог всего 10 тысяч. Столько же, сколько семья разнорабочего».
«У вас неточная информация. Взносы семьи среднего разнорабочего — примерно 12 тысяч фунтов, поскольку у нее около 150 квадратных метров жилья, два автокара и катер. Семья доктора Туана платит меньше, потому что у них обычное жилье, но из транспорта — только мотороллер. Офиса у доктора Туана нет, он работает дома, и это его дело, не правда ли?»
Тут вмешался ведущий. Снова улыбнувшись во все 32 зуба, он спросил:
«Мистер Торрес, а вы не находите несколько несправедливым, что богатый архитектор платит от заработка 0,25 процента налогов, а бедный рабочий — 30 процентов?»
«Не нахожу. В вашей стране рабочий платит 70 процентов, вот это несправедливо».
Улыбка ведущего стала еще шире.
«Вы что-то путаете. У нас подоходный налог работника всего 16 процентов».
«Я ничего не путаю, — сухо возразил координатор, — я просуммировал его подоходный налог и его долю в сумме корпоративных налогов».
«Не понимаю вашей логики. При чем тут налоги с корпорации?»
«Логика элементарная. Вы знаете, что такое «прибавочная стоимость»? Корпоративные налоги выплачиваются за счет прибавочной стоимости, то есть — за счет труда работника».
«Вы — марксист?» — спросил ведущий.
«Обязательно быть марксистом, чтобы понимать, что товары производятся работниками, а не возникают по мановению волшебной палочки дирекции»? — поинтересовался Торрес.
«Вы уходите от ответа, — заявил вальяжный господин, — четверть процента и тридцать».
«Меня отвлекли. Теперь отвечу вам. Когда вы обедаете в ресторане, когда ремонтируют ваше авто, когда вы снимаете апартаменты в отеле — вы платите за обслуживание. Вам приносят счет в деньгах, а не в процентах от вашего годового дохода, не так ли?».
«Вы опять уходите…»
«Ничего подобного, — перебил координатор, — я отвечаю по существу. Вы не находите несправедливым, что обед в ресторане обойдется уборщице в такую же сумму, как вам, хотя одна булавка с вашего галстука стоит больше ее годовой зарплаты?»
В кафе раздался дружный рев одобрения — ребята поддерживали координатора так, как если бы он был боксером и отправил соперника в нокаут. Даже Викскьеф и Джой ради такого случая оторвались ненадолго от своих шашек.
— Сочинение хокку развивает ораторское мастерство, — негромко заметил Чжан.
— Вы о чем? — удивился Секар.
— Торрес пишет хорошие хокку, — пояснил китаец, — у него такое серьезное хобби.
Тем временем, в студии ведущий вновь взял слово:
«…Но, допустим, у вашего гражданина просто не хватает денег заплатить налоги… Или взносы, как вы говорите. Что тогда, мистер Торрес? Полиция перестанет его защищать?»
«Почему ему может не хватить денег?» — спросил координатор.
«Не важно. Просто не хватило — и все. Например, у него низкооплачиваемая работа».
Торрес покачал головой: «Никак невозможно. Великая Хартия запрещает условия найма с окладом менее четырехкратного социального минимума».
«А если корпорация не может платить такой оклад?»
«Значит, ее дирекция — бестолочи. Пусть учатся управлять или ищут другое место для бизнеса. Никакое нормальное предприятие не может быть устроено так, что выручка не покрывает стоимость рабочей силы, то есть обычные жизненные потребности работников и их семей. В Меганезии хватает бизнесменов, умеющих эффективно вести дела».
«А если человек не может найти работу?»
«Тогда он идет в агентство по экономике и проходит переквалификацию. Ему будет выплачиваться стипендия. Сумму издержек по переобучению потом оплатит тот, кто примет его на работу. Это — честная сделка, от нее все выиграют».
«А если он не может работать, если он инвалид?»
«Тогда он получает страховку. Это обычная практика и у нас, и в других странах».
«Да? — с сомнением переспросил ведущий. — А откуда возьмется страховка у ребенка, который остался без родителей?»
«Это — вопрос совершенно из другой области», — заметил Торрес.
«Ну и что? Разве так не бывает?»
«Бывает. Уточните, вопрос о здоровых детях или о детях-инвалидах?»
«Обо всех, — сказал ведущий, — а также о детях из нищих многодетных семей».
«Тогда отвечаю по порядку. Детей, которые одновременно сироты и инвалиды, очень мало, и общество содержит их за счет взносов. Это мизерная сумма, никто никогда против нее не возражал. Обычные дети, оставшиеся без родителей, расхватываются родственниками и семьями, у которых нет детей или есть всего один ребенок. У нас тут архаичные нравы по сравнению с Западом. Считается, что лучше, когда в семье двое или трое детей, а своих или приемных — не так уж важно. Это решает и проблему детей в нищих семьях».