Дэниел Мартин - Страница 19

– И он не все понял?

– Наоборот. Все до точки. Единственное, чего он не понял, – это что я только что изменила ему с другим. Мысленно.

Дэн усмехнулся, не поднимая глаз:

– Но ты ведь так это не сформулировала.

– Но это подразумевалось. Раз способна на ересь, то и на адюльтер. Особенно в тот момент, когда за этическую необузданность он вынес приговор моему жалкому женскому умишку.

– Брось. Энтони вовсе не такой.

– Разумеется. Он был такой забавный. Никак не мог поверить, что я это всерьез. – Она принялась водить пальцем по узору потертого турецкого ковра рядом с ковриком, на котором сидела. – Его беда в том, что он может быть только тем, что он есть, только самим собой. А ты и я – мы можем быть другими.

– Ну вот, теперь ты отказываешь ему в воображении. Это несправедливо.

– В воображении я ему не отказываю. А вот в способности действовать соответственно… Он никогда не сумел бы написать пьесу. Или роман. Ничего, что потребовало бы от него стать другим. Никогда в жизни, проживи он хоть тыщу лет. – Она замолчала. Потом заговорила снова, сменив тему: – Никак не пойму, нравится он Нелл или нет.

И снова он почувствовал, что шокирован.

– Конечно нравится. Ты и сама это знаешь.

– Она что, не понимает, что он неодобрительно к ней относится?

Тут Дэн бросил на нее быстрый взгляд: она по-прежнему разглядывала узор на ковре.

– Это и для меня новость, Джейни.

Ложь: это неодобрение не только давно ощущалось, оно пугало. Сегодняшний день вдруг въяве обнаружил неожиданные грани, тайные трещины, время, обращенное вспять: воистину странные геометрические построения. Казалось, в Джейн говорит чуть ли не озлобленность, стремление снять шоры с его глаз и в то же время – душевная обнаженность, позволившая ему увидеть все эти глубоко запрятанные чувства.

– Он очень старается скрыть свое неодобрение. Даже от меня.

– Да что он может против нее иметь, бог ты мой?!

– Думаю, он догадывается, что вы спите вместе. Опасается, что и во мне есть то же, что так пугает его в Нелл. Он, видимо, принимает за чистую монету ее стремление казаться этакой пустенькой сексапилочкой.

– Но это же маска. По крайней мере наполовину.

– Я знаю.

– И я тоже заслуживаю осуждения?

– Да нет. Тебя он принимает таким, как есть. Ты – дитя природы. Так он сам себе доказывает, что он не ханжа. – Она искоса взглянула на Дэна: – Тебя все это шокирует?

– Мне кажется, во всем этом он какой-то ненастоящий.

– Но он по-настоящему любит вас обоих.

– Благодарю покорно.

– И он старается понять.

– Но он же не может искренне испытывать и то и другое чувство. Как это возможно: при нас делать вид, что ему нравится Нелл, а за спиной жалеть, что я очутился в когтях вавилонской блудницы?

– Просто он боится за тебя.

Он пристально смотрел на Джейн, но ее глаза были устремлены в огонь. Он почувствовал, что опять не успевает за ходом ее мысли.

– Ты об этом хотела мне сказать там, на реке? Когда спросила, собираемся ли мы с Нелл пожениться?

– Это ты о чем?

– Вы с Энтони оба пришли к четкому выводу, что нам не следует этого делать?

– По этому поводу я ни к какому четкому выводу не пришла.

Он помолчал, потом чуть слышно сердито хмыкнул:

– А я-то думал, что мы во всяком случае заслужили вполне квалифицированное одобрение – с твоей стороны. – Он опять помолчал. Потом спросил: – Почему же тогда ты сказала, что Нелл повезло?

– Потому что я так считаю. – И добавила очень медленно: – И я не могла прийти ни к какому четкому выводу, потому что не могу судить об этом объективно.

Он снова постарался заставить ее поднять на него взгляд.

– Почему не можешь?

– Потому.

– Это не ответ.

Она очень тихо ответила:

– Потому что я ревную.

– Из-за того, что для нее постель не проблема?

– Это была бы просто зависть. А я ревную.

Потребовалось время – минута или даже две, чтобы до него дошло. Но то, как упорно она разглядывала ковер… Он опустил глаза и принялся разглядывать собственные, вытянутые прочь от огня ноги; он сидел опершись о стену рядом с камином и теперь чувствовал себя как человек, которого с завязанными глазами подвели к краю пропасти. В наступившей тишине Джейн пробормотала:

– «Fais ce que voudras».

– Все как-то очень сильно усложняется.

– Может быть, наоборот, упрощается? Давно пора.

– Но я думал, вы с Энтони…

Она отвернулась и теперь опиралась на другой локоть. Он смотрел ей в спину.

– Все это лето, когда мы собирались вчетвером, ты на меня не смотрел. Если это не было абсолютно необходимо. И я… Мне приходилось заставлять себя смотреть на тебя нормально.

Она низко наклонила голову, пряча лицо; ждала.

– А я и не замечал.

– Что избегаешь моего взгляда?

– Что с тобой то же самое.

– Даже не догадывался?

– Ну… может, раз или два подумал… В тот вечер в «Форели».

– А что ты подумал, когда я взяла тебя за руку?

Когда паб закрылся, они пошли в парк к беседке Розамунды. Нелл с Энтони шли впереди. В темноте Дэн с острым волнением ощутил, как в его руку легла легкая ладонь Джейн… но тогда ничего подобного ему и в голову не пришло.

– Я подумал, ты по-сестрински…

– Весь вечер Нелл просто выводила меня из себя. Никаких теплых сестринских чувств я не испытывала.

И снова – тишина. Он глядел на ее затылок, на очертания ее тела. Дождь почти перестал, но небо по-прежнему было затянуто тяжелыми тучами. Он выдавил из себя признание – будто бы неохотно. Но на самом деле он был восхищен и взволнован.

– Это безумие. Но мне кажется, я люблю вас обеих.

– И я чувствую точно то же самое.

– Господи, что за напасть!

– Это я виновата. Я не собиралась поднимать этот разговор.

– Это все из-за той… в камышах.

– Да, наверное.

– Со мной это началось очень давно. Но ты пользовалась таким успехом… я не знал, как к тебе и подступиться.

И снова – тишина.

– Это как грипп подхватить, – сказала она. – Не заметишь, как заболел, а потом уже поздно и с этим ничего не поделаешь.

– Только против гриппа существуют довольно простые средства.

Она ответила не сразу.

– В таких случаях ложатся в постель, верно?

Теперь оба долго молчат. Потом Дэн окликает ее шепотом:

– Джейн? – Она лежит к нему спиной, опершись на локоть и поджав ноги. – Ты это всерьез?

Она мотает головой:

– Это так трудно объяснить. У меня такое чувство, что Энтони вроде бы лишает меня чего-то. Того, что есть у вас с Нелл. Того, чего жаждет мое тело.

– Рабле?

– Быть сумасбродной и распутной, так, кажется?

«Сумасбродная и распутная» было ходячей фразой среди тогдашних студентов и всегда употреблялось иронически.

– Но ты только что сказала…

– Я люблю его, Дэн. Как ни странно, все это потому, что я его люблю. – Она помолчала. – Хочу его любить.

Он чувствовал, как почва уходит у него из-под ног, но уже не мог остановиться.

– Ты хочешь убедиться, что сможешь его любить?

Когда она нарушила наступившее молчание, ее голос звучал так тихо, что он едва расслышал ее слова:

– Только один раз. Acte gratuit?[4]

Он не мог отвести глаз от собственных ботинок.

– А завтра?

– Ну, если бы мы точно знали, что делаем. Если бы смогли вынести это… за рамки времени. Как изгнание бесов. Освобождение.

Он постарался неслышно проглотить ставший в горле ком.

– Освобождение… от чего?

– От того, что должно случиться. От того, что случится.

– Даже зная, что мы любим друг друга?

– Зная, что когда-то мы желали друг друга. И что хоть раз нам хватило смелости признаться в этом.

Он чувствовал, как его захлестывает физическое возбуждение, и вовсе не испытывал желания бороться с ним, но все же сказал:

– Не представляю, как мы сможем смотреть им в глаза.