Денежное обращение в эпоху перемен - Страница 36

Бумажные деньги позволили снять остроту этого противоречия. Теперь хозяева предприятия вполне могли пойти на увеличение зарплаты в ответ на требования профсоюзов. Но компенсировали свои убытки повышением цен. Именно ценовая свобода и уменьшила остроту противостояния между трудом и капиталом, позволила дать капиталистическим странам большую социальную устойчивость. Но расплатой за этот социальный мир была перманентная инфляция, характерная для всех экономик на базе бумажных денег. А увеличение денежной массы является вторичным, денежные власти вынуждены увеличивать ее в условиях инфляции.

Несколько иначе обстоит дело в случае гиперинфляции. Тут возможны два случая. Первый случай связан с тем, что государство для покрытия своих нужд печатает деньги в очень больших количествах. Как правило, это происходит во время войн или революций. Тут Фридмен прав, что гиперинфляция связана с действиями денежных властей. Хотя, впрочем, не из любви к самим бумажкам они на это идут, а по вполне понятным соображениям финансирования каких-то жизненно важных государственных нужд. Но бывает и другой тип гиперинфляции, когда государство вовсе не имеет намерений специально печатать деньги, а лишь вынужденно идти вслед за гиперинфляцией. Это происходит, как правило, при быстром переходе от плановой или контролируемой экономики к рыночной.

В чем же причина, что в этих случаях развивается гиперинфляция?

Дело в том, что в плановой экономике ценовые соотношения искажены в угоду тех или иных социально-политических целей, которые ставит перед собой государство. И когда цены освобождают, то экономика оказывается в неравновесном состоянии. И потому отрасли, которые оказались в первый момент с экономически убыточными ценами, резко их увеличивают до уровня своей рентабельности, а то и выше. В результате бывшие рентабельными отрасли оказываются нерентабельными, и через некоторое время и они вынуждены поднимать свои цены. После этого оказываются нерентабельными и новые отрасли. Возникает непрерывная гонка цен между отраслями, которая и дает гиперинфляцию. Это хорошо можно наблюдать на примере гиперинфляции 1992–1996 годов. Если построить графики относительных отраслевых цен в эти годы, то видно, как в ценовой гонке вырывается одна отрасль, затем другая и так до бесконечности. И никакими внутренними рыночными механизмами эта гонка не может быть остановлена. В 1996 году в России она была остановлена, как выражался г-н Дубинин, с помощью гири низкого валютного курса доллара. Центробанк так понизил курс доллара (повысил стоимость рубля), что цены уперлись в потолок мировых цен. И поэтому остановились. Результатом этой остановки стали, правда, разрушенная экономика, которая оказалась не готовой конкурировать на мировом рынке, истощенные валютные резервы, и закончилось все августовским крахом и дефолтом. И сейчас, когда гиря дешевого доллара оказалась сброшена, мы вновь стоим перед развертывающимся процессом гиперинфляции. Ведь подавив инфляцию с помощью валютной гири, не удалось выполнить главного – уравновесить ценовые паритеты товаров различных товарных групп в соответствии с их экономически обоснованными значениями.

Таковы механизмы инфляции и гиперинфляции, а вовсе не злой умысел денежных властей, печатающих слишком много денег, как это утверждает монетаризм и его патриарх Милтон Фридмен.

Четвертая ошибка Милтона Фридмена состоит в том, что за своими формулами и цифрами он не понял явления инфляции как реального явления действительности, вовлекающего в свою орбиту интересы и судьбы миллионов и миллионов людей.

Что же конкретно рекомендует Милтон Фридмен для увеличения всеобщего богатства? Оказывается, что лучшим способом увеличения этого богатства была бы политика постоянного снижения цен. В результате каждый владелец денег становился бы все богаче и богаче. Однако это снижение не должно быть слишком быстрым. Знаете почему? Обхохочетесь.

Потому что если каждый человек станет вдруг богатым, то ему придется нанять телохранителя для защиты своего богатства и еще думать, как использовать это неожиданно свалившееся богатство.[6] А эти мысли могут слишком изнурить и измучить людей. Не правда ли, настоящая шизофрения. Причем это вовсе не наше выражение. Это выражение самого Милтона Фридмена, один из разделов книги которого так и назван «Заключительные шизофренические заметки».[7]

Но не кажется ли читателю, что эти рассуждения о снижении цен что-то до боли знакомое напоминает? Да, конечно: «Было время, и цены снижались». Вождь народов в свое время хотел непрерывным снижением цен осчастливить советский народ. Только результат этого нам памятен. Снижались цены в основном на продовольствие, вслед за этим снижались и закупочные цены на сельскохозяйственные товары, в результате чего деревня оказалась на грани вымирания. И только после смерти вождя пришлось отказаться от этих бредовых идей, поднимать и закупочные, и розничные цены на продовольствие. Так что мы видим, Милтон Фридмен, оказывается, был прилежным учеником Иосифа Сталина. И эта связь гораздо глубже. Ведь снижать цены можно только в централизованной, тоталитарной экономике. Какое предприятие по своей воле будет снижать цены на свою продукцию? Ведь оно же просто вылетит в трубу, если начнет продавать товар ниже себестоимости. Значит, для проведения такой политики необходима не невидимая рука рынка, а ежовая рука диктатора.

Конец ознакомительного фрагмента. Полный текст доступен на www.litres.ru