День счастья — завтра - Страница 2

Рома должен оценить осунувшееся лицо матери, чей сын в больнице.

— Где же Рома? — заволновалась домработница Тамара. — Не опоздать бы вам к Артему.

Я набрала мобильный мужа.

Ответил водитель.

— Где Рома? — спросила я раздраженно.

— Он у Артема, в палате, — отрапортовал водитель, — а телефон мне оставил. 

Я растерялась. 

— Он в больнице?

— Ну да.

Значит, он поехал к Артему сразу из аэропорта, не заезжая за мной. Я в бешенстве швырнула трубку.

Схватила сумку, банки. Если ехать очень быстро, то успею.

Вот свинья. В своем репертуаре.

Он перезвонил через несколько минут.

Я не стеснялась в выражениях. Я орала так, как это принято было между нами последние полгода.

— Ты бы мог позвонить! Я, как дура, ждала тебя! Я могу опоздать теперь, а у меня одежда, еда ребенку!

Рома был так же невозмутим, как и все десять лет нашей совместной жизни.

— Не волнуйся, ты успеешь. У меня вторая линия, увидимся вечером.

Гудки.

Грустный Артем бездумно переключал телевизионные каналы огромным квадратным пультом.

— Никита!

Это было мое прозвище. По фамилии: Никитина.

— Папа приезжал, — похвастался он.

— Я знаю…

Я поправила жесткое больничное одеяло.

Сердце на секунду захлебнулось в вязкой жалости и замерло. Я взяла себя в руки.

— Малыш мой, скоро поедешь домой.

— Когда?

— Завтра вытащат катетер, через день снимут швы, и все.

— А это не больно? — заволновался Артем, глядя на меня своими серьезными серыми глазами.

— Нет, — пообещала я, испытывая невероятное облегчение оттого, что не вру ему.

Вечером мы с Ромой встретились у свекрови.

Она праздновала шестидесятилетие. По этому поводу у нее дома собралась вся творческая интеллигенция Москвы. Как уточнила сама свекровь, «вся выпивающая интеллигенция».

Рома подарил матери кольцо de Grisogono с россыпью черных бриллиантов.

— Ты сократил мне лимит на карточке, а сам de Grisogono покупаешь, — прошипела я в ухо мужу.

— Когда тебе будет шестьдесят, выберешь все, что захочешь, — засмеялся Рома.

Моя свекровь — известный театральный режиссер. У нее была бурная молодость, и каждый из присутствующих гостей знал об этом не понаслышке.

Я лучезарно улыбалась знаменитым актерам и кокетничала с продюсерами.

Перед тем как сказать тост, я закрылась в гостевом туалете. Одна маленькая дорожка для вдохновения мне явно не повредит.

Подняв бокал, я несколько минут воспевала немеркнущую красоту и божественный талант своей свекрови. Она слушала снисходительно и насмешливо. Наши отношения не сложились с самого начала. Она так и не смогла смириться с тем, что Рома женился на точной копии ее самой. Я только в режиссуру не пошла. Но, как говорится, еще не вечер…

Когда веселье было в разгаре, появился мой свекор. Безукоризненно галантный гомосексуалист. Пожалуй, единственный гомосексуалист в большом бизнесе у нас в России.

Эффектно преподнес жене часы, квадратный корпус которых был щедро усыпан черными бриллиантами. De Grisogono, конечно. Моя свекровь не любит экспромтов, режиссер все-таки.

Рома натянуто поздоровался с отцом.

Прошло всего несколько месяцев с тех пор, как мой муж ушел из уютного семейного бизнеса и оказался один на Большой Дороге Российского Предпринимательства. Свекор пережил это с трудом. Но изо всех сил делал вид, что уважает право сына на самостоятельность и независимость.

Лучше всего Рому понимала мать. Хотя иногда мне казалось, что она приветствует его свежеприобретенную автономность только потому, что лимиты на моих карточках сократились втрое — как и положено у жены начинающего бизнесмена. И это после стольких лет замужества!

Я сделала в туалете еще одну маленькую дорожку.

— Никита, ты научилась готовить любимые Ромины паровые котлетки? — спросила меня свекровь через весь стол.

Раздались заинтересованные возгласы. Этот вопрос свекровь задает мне уже давно, и я не удивлюсь, если гости скоро начнут делать ставки.

— В последнее время у Ромы не получается кушать дома, он слишком поздно приходит, — ответила я, а мой взгляд красноречиво продолжал: «Потому что вы с папочкой достали моего мужа настолько, что ему пришлось уйти и начать все сначала!»

Глаза свекрови метали молнии.

— А ты все скучаешь? Так ничем и не занялась полезным?

Так, лучше не заводиться. Она ведь прекрасно знает, что это — моя больная тема. У каждого в этом семействе есть свое дело, у каждого, кроме меня.

— Подожду, когда муж разбогатеет, и займусь благотворительностью.

— Ну да, как раз у него и поучишься.

Как же мне хотелось когда-нибудь утереть ей нос!

Но пока я могла позаботиться только о собственном носе. Я снова отправилась в туалет.

Откуда эта дурацкая песенка? И почему каждый раз, уезжая от свекрови, я даю себе слово научиться готовить эти несчастные паровые котлетки, но забываю, переступая порог собственного дома. Сегодня обязательно скажу Тамаре, чтобы научилась. Там весь секрет в том, что в них надо добавить тыкву.

Рома заснул еще до того, как я успела обсудить с ним майские праздники. Едем мы куда-нибудь отдыхать или это тоже та жертва, которую я должна принести его внезапно проявившейся самостоятельности?

Я тихонько зашла в спальню и забралась в постель. Вопрос с отдыхом мне не давал покоя, и я решила его прояснить прямо сейчас. Хотя, скорее всего, из-за кокса мне просто хотелось поболтать с кем-нибудь.

— Рома! — громко прошептала я ему в самое ухо.

Он сделал движение, словно хотел накрыться одеялом с головой.

— Нет-нет, спи, — пробормотал он.

Пожалуй, мое скромное желание поговорить он расценил как притязание на нечто большее.

Какая самонадеянность!

Я закрылась в кабинете. Слизала языком остатки первого со стола. Десны приятно онемели. Во рту появился ни с чем не сравнимый горьковатый привкус. Рембо звонить не буду, лягу спать.

Как легко Рома отказался от меня десять минут назад! И это не в первый раз.