День птеранодона - Страница 4

— У нас еще есть время, чтобы до обеда проскочить до Гринич Виллидж и сделать там несколько снимков хиппи? — полюбопытствовала супруга. Но ответа она не расслышала из— за воя, поднятого вертолетом мэра, который прибыл лично разобраться в обстановке и осматривал в этих целях с высоты центральную часть Шестой авеню как раз над Сорок седьмой улицей.

На углу Сорок восьмой улицы и Шестой авеню показались запыхавшиеся полицейские, которые тут же начали разбиваться на боевые группы.

— Эй, вы! Поосторожнее там с ракетой! — прогремел в мегафон капитан Ширмер. Тут же какие— то попрятавшиеся по верхним этажам зданий снайперы начали через окна палить по уличным фонарям.

— Ах так, рассеять всю эту публику! — рассвирепел капитан Ширмер. Первая цепочка полицейских стала пулять гранаты со слезоточивым газом и поливать кругом тугой струей из брандспойтов. Студенты— евреи разбежались, так и не придя к согласию, было ли мясо птеранодона кошерным или нет, но все же достигнув консенсуса в отношении того, что его яйца были съедобными при условии сотворения соответствующей молитвы.

Спасательные команды наконец— то вызволили из— под ящера последних уцелевших в катастрофе и вынесли их за линию разгоревшегося сражения.

Кили все еще висел на шее страхолюдины, настойчиво, хотя и безуспешно продолжая свои попытки содрать золотой амулет. Удрать он уже не мог: с восточного фланга мешали студенты с правового факультета Колумбийского университета, а также члены партии свободы Черных Пантер, с запада — полицейские, применявшие ракету и легкие дубинки, с севера — лихие парни из «Эйджэнса» (кстати, все — бывшие саперы), а далее к югу — толпы из Объединенной Ассоциации мясников и работников боен.

Кили съежился, надеясь остаться незамеченным, но упрямо продолжал тянуть на себя золотую цепь.

Сцену загромоздила откуда— то появившаяся конная полиция, попытавшаяся оказать помощь коллеге, все еще безуспешно разыскивавшему владельца валявшегося на мостовой трупа. Главное — был выписан штраф, и оставалось лишь вручить его адресату.

В верхней части Сорок седьмой улицы суетились три милые девицы в надежде поймать в свои сети какую— нибудь шишку из шоу— бизнеса.

— Ох! — вымолвила, пробуждаясь, Алиса. — Наверное, мне все это снится.

— Вы арестованы! — гаркнул коп, держа в руках злосчастную штрафную квитанцию; он произнес это сугубо ради порядка, ни к кому конкретно не обращаясь. Для приличия он повторил фразу чуть потише, но никто не обращал на него никакого внимания.

Лилия зло выругалась в сторону головы Мелвила, усеянной тучей мух и прочей копошившейся гадостью. Она быстро удалилась и, проходя мимо трупа птеранодона, старательно отворачивалась от того места, где она наконец— то узрела этого чертова Мелвила, который в данный момент едва ли заслуживал этого эпитета, поскольку оказался раздавленным в лепешку.

Где— то в нижней части туловища монстра копошилась дюжина парней из «Каперов Пелема», прилежно стараясь приподнять его, чтобы стянуть предполагаемые скрытые под ним украшения. Но пневматические домкраты, притараненные со стройки, просто— напросто протыкали податливое тело.

Увидев, каким они занимаются черным делом, толстяк Льюис Морено приказал окатить их из пожарной кишки подававшейся под большим напором струей воды, мгновенно рассеяв эту банду несовершеннолетних хулиганов.

Убегая с места происшествия, раздосадованные крушением надежд «Каперы Пелема» выместили свое унижение на подвернувшихся под руку Тренчардс и Гойлви, чьи колебания в результате этого логически завершились неизбежным падением лицом прямо в ручей, что не помешало двум ученым, невзирая на рассеченные при этом губы и выбитые зубы, продолжать свой ценный диспут и в новых условиях.

— Нет, этот экземпляр слишком велик, чтобы быть птеродактилем из нашего далекого прошлого…

— Да вы шутите, откуда же еще он мог выскочить?

— Да с другой планеты…

— Не говорите глупостей, ни на одной планете нашей Солнечной системы птеродактилей не водится…

— Ну и что, значит, он свалился откуда— то из другой звездной системы…

— Но как же он тогда добрался сюда?

— А вот это уж не мое дело…

Уилл Кили так и висел на шее монстра, уцепившись за золотой амулет. Но именно в этот миг параллельные миры достигли крайней точки своего колебательного движения и двинулись обратно к своим исходным позициям, которые они покинули (впервые за шесть лет). Итак, встреча… Высшая точка… Слияние.

И Уилл Кили, попавший благодаря столь милому его сердцу амулету в самый центр взаимопроникновения миров, растворился. Пуф! — и нету!

На пересечении Сорок седьмой улицы и Шестой авеню толпа стала постепенно рассеиваться, и парни из «Эйджэкса», объединив усилия со своими товарищами из Ассоциации мясников и работников боен, секция тридцать девять, дружно взялись за расчистку улиц от этой кошмарной туши летающего пресмыкающегося, сверзившегося черт знает откуда… и до которого никому, судя по всему, не было никакого дела.

А в этот момент в точке касания параллельных миров…

Словно подкошенный ибари, человек падал с неба в ХС+19 голубой зари; он летел вниз, истошно вопя, раскинув руки и ноги, и шлепнулся прямо в самом центре святилища из пенистого металла, возведенного в честь Нерва на Тетушкиной площади.

Два местных жителя, взмахнув перепончатыми крыльями, воспарили над гигантской тварью и присмотрелись к нему.

— Интересно, он летал? — поинтересовался один из них, почесывая кончиком крыла костистый гребень. — Или же просто— напросто шмякнулся откуда— то?

— Великоват, а? — прокомментировал второй. — Немного крупнее, чем эти мачинчосыnote 1… люди. И весит побольше, причем изрядно. Любопытно, съедобен ли он?

— Ах! Да что ты! Конечно же нет! Но разве можно так ставить вопрос: съедобен ли? — вмешался один из жрецов— диетологов культа Нерва. — Хаццил ли он? Вот в чем суть!

— У него голубые глаза, следовательно, он не может быть хаццилом.

— Зато есть нос, а посему — хаццил!

Появился блюститель порядка и, помогая себе крылом, вытащил из кармашка на конце другого крыла книжечку бланков порицания.

— Кто хозяин этой химеры?

— А что это за мерзость вообще? — откликнулся жрец— диетолог культа Нерва.

Никто, судя по всему, этого не ведал.

Да и никому до нее никакого дела не было.