День пришельца (сборник) - Страница 17

– Молодой человек! – окликнул меня старик. – Сергей Владимирович!

Волей-неволей пришлось остановиться. Деваться было некуда. Что ж, чему быть, того не миновать.

– Я вас слушаю.

– А скажите, Сергей Владимирович, не ваш ли внедорожник стоит за гостиницей?

– Мой, – безнадёжно махнул я рукой. – Э-э…

– Дитятькин, – представился сухопарый старик, но при этом почему-то указал пальцем на пухлого мальчишку.

– Кудесников, – в свою очередь представился мальчишка и кивнул в сторону старика.

Дед для Дитятькина был староват, а мальчишка для Кудесникова слишком зелен. Я перевёл взгляд с одного на другого и на всякий случай решил не уточнять, кто из них кто. Мало ли какие фамилии встречаются? Если конечно, это фамилии, а не прозвища. Наслышан, что с душевнобольными следует вести себя предельно вежливо.

– Говори, дед, – пробасил мальчишка.

– Не можете ли вы, Сергей Владимирович, оказать нам весьма незначительную услугу?

– Разве что незначительную, – осторожно согласился я, зная наперёд, о чём они будут просить.

– Весьма, весьма… – заулыбался старик Дитятькин.

– Нам бы в Мщеры съездить, – включился в разговор юный Кудесников. – Не могли бы вы нас подбросить?

– Вы находите, что эта услуга весьма незначительная? – аккуратно поинтересовался я. От Бубякина до Мщер по прямой было пятнадцать километров. Но это по прямой, через лес и болота, а по разбитой лесной дороге – все пятьдесят. Учитывая скорость, которую можно позволить на дороге, изобилующей выбоинами и рытвинами, – пару часов утомительной езды в оба конца. Как минимум.

– А то! – экспрессивно заявил старик Дитятькин, будто у меня был не внедорожник, а вертолёт. – Раз – туда, два – обратно! И всех делов!

– Нам на барахолку надо, – уточнил басом молодой Кудесников.

– А к Василию обращаться не пробовали? – попытался я увильнуть.

– Если бы нам надо было деревья в лесу сшибать, – заявил Дитятькин, – обязательно бы обратились!

– Он же лыка не вяжет, – резонно пояснил Кудесников.

Со слов Кузьминичны Василий и в трезвом состоянии лыка вязать не умел. Правда, я его трезвым никогда не видел, и вряд ли доведётся.

– Уговорили, – перестал я сопротивляться. Весомых аргументов отказаться у меня не было. С самого начала знал, что так и получится. «Нет худа без добра, – попытался себя утешить. – По крайней мере, воочию увижу, что собой представляет дрынобула».

– Вот и хорошо! Вот и ладненько! – потирая руки, вскочил из-за стола Дитятькин и поспешил к калитке. Кудесников отложил гаечный ключ, обстоятельно вытер замасленные руки ветошью и степенно последовал за ним.

– Идёмте, идёмте, – на ходу поторопил старик, семеня к гостинице. – Мы вас надолго не задержим. Раз – туда, и два – обратно!

Я вздохнул и зашагал следом. Мне бы его оптимизм…

Мальчишка шёл сзади, и у меня создалось впечатление, что иду под конвоем. Руки зачесались, так захотелось гаркнуть, что сыт по горло бубякинским дурдомом и никуда никого не повезу, но я пересилил себя, не стал орать, а лишь почесал руки. Чесались они не только от желания послать всё и вся к чёрту.

– Это у вас от крапивы? – участливо поинтересовался молодой Кудесников.

– Да, – буркнул я.

– Пописать надо было, – резонно резюмировал он.

Я глянул на него исподлобья и отрезал:

– Утром писал.

Мальчишка помолчал, подумал. Наконец понял.

– Я имел в виду на руки, – сказал он. – Не пробовали?

Всё-таки Кудесников оказался не законченным шизофреником, и проблески разума у него случались. Но я упрямо продолжал гнуть свою линию:

– Не только не пробовал, но и в мыслях не было употреблять эту гадость!

В этот раз каламбур получился не ахти какой, и мальчишка обиделся.

– Надо наружно, а не вовнутрь, – пробасил он. – Напрасно вы пренебрегаете народными средствами. Уринотерапией пользовались в глубокой древности и считали её весьма эффективной.

Мы подошли к беседке у гостиницы, где дед Дормидонт с бабой Дормидонтовной продолжали вечное чаепитие. Однако, вопреки обыкновению, чаёвничать нас никто зазывать не стал. Был у деда с бабой гость. Дормидонт с Дормидонтовной сидели как истуканы, надув щёки, будто воды в рот набрав, а между ними, переставив граммофон на край скамейки, по-хозяйски устроился Василий-тракторист. На столе стояли пустые чашки, Василий блаженно улыбался и с чувством занюхивал баранкой. Определённо, не чай они пили. По крайней мере, Василий. И приглашать лишние рты на дармовщину он не собирался.

Когда мы завернули за угол гостиницы, я увидел, что моделей аппаратов пришельцев прибавилось – не умещаясь на асфальтированной площадке, многие стояли на газонах. Странно, в общем-то, такая масса аппаратов подразумевала большое количество гостей, но я, кроме Карлы и Лии, иных пришлых в деревне пока не видел.

К моему превеликому удовольствию, моделей не только прибавилось, но их понаставили настолько плотно, что они напрочь закрывали выезд «хаммера». Не придётся мне два часа трястись по просёлочной дороге. Однако горе-воздухоплавателей это ничуть не смутило. Ловко лавируя между аппаратами, они пробрались к «хаммеру», открыли дверцу и залезли на заднее сиденье.

Я подошёл к машине, нагнулся к окошку и поинтересовался:

– И что дальше?

– Как что? – изумился старик Дитятькин. – Поехали!

– Куда изволите? – не меняя корректного тона, я повёл рукой вокруг.

– Как куда? – ещё больше изумился Дитятькин и указал пальцем вверх: – Туда!

– Гм… – прокашлялся я. Совсем забыл, с кем имею дело. Однако сразу нашёлся: – В «Далёкий Космос» не получится. Мой «хаммер» не оборудован дрынобулой.

– Как это не оборудован?! – обескураженно переглянулись Дитятькин с Кудесниковым.

– А вот так, – развёл я руками. – В глаза не видел вашей чёртовой дрынобулы и даже не знаю, что это такое!

– Вы не знаете, что такое дрынобула?! – ошеломлённо пробасил Кудесников.

– Понятия не имею!

Дитятькин с Кудесниковым снова переглянулись, лица у них окаменели, и они молча, не глядя на меня, выбрались из машины.

– Чёрт знает что! – возмутился старик Дитятькин, обращаясь к Кудесникову, словно меня рядом не было. – Каким образом этот Короп мог получить приглашение на праздник, если не в курсе, что такое дрынобула?

– Спроси чего-нибудь полегче, – расстроенным голосом пробасил мальчишка. – Он же уфолог…

– Да по мне хоть дерьмолог, но как можно не знать, что такое дрынобула?! Ума не приложу!

Скользнув по мне уничижительными взглядами, они начали пробираться сквозь гущу машин.

«М-да… – подумал я. – Похоже, не видать мне дрынобулы, как пятой ноги Бара и Боса…» Однако сожаления по этому поводу не испытал. И хрен с ней. Как с дрынобулой, так и с пятой собачьей ногой.

– И что нам теперь делать? – спросил старик мальчишку, огибая макет летающей тарелки. – Может, Карлу попросить, чтобы в Мщеры подбросил? У него допуск есть…

– Ага, так он тебя и подбросит… – унылым тоном отозвался мальчишка. – Размечтался…

Я поглядел им вслед и внезапно подумал, что мальчишка похож не только на Санчо Пансу и Вольку, но ещё и на Фому неверующего из детского стихотворения советского классика. Именно таким, пухлым, в тюбетейке, вечно недовольным нарисовал Фому неверующего в книге художник. Плохо быть начитанным в наше время – слишком много ассоциаций.

Несуразная парочка горе-воздухоплавателей скрылась за углом гостиницы, и только тогда я удивился: каким образом им удалось забраться в машину? Вроде бы вчера закрывал дверцы на ключ и ставил «хаммер» на сигнализацию… Машинально я дернул дверцу за ручку и ещё больше изумился, обнаружив, что она заперта. Мало того, противно заныла сирена сигнализации. Оказывается, не один Карла здесь циркач.

Когда я вышел из-за гостиницы, то увидел, что у столба с указателями звёзд стоит громадный фургон, а по дороге с косогора, переваливаясь на ухабах, неторопливо спускаются ещё два. Там, где дорога на косогоре уходила в лес, аэродинамической воронкой медленно вращались космы тумана, и из этой воронки, как из телепортационного створа, выползал четвёртый фургон. Фургоны были похожи друг на друга как близнецы: тёмно-синие, с нарисованной на бортах спиралевидной галактикой, окаймлённой снизу и сверху видимой издалека надписью: «Галактические аттракционы». Естественно, какие ещё могут быть аттракционы на День Пришельца? Только такие.