День полнолуния (сборник) - Страница 10

Или… Или, возможно, все было иначе. Не стоило ведь забывать, что я прибыла сюда именно потому, что Тимур подозревался в причастности к покушению на главу. Что, если вся эта только что выстроенная мной благородная теория была чушью? Что, если двигали Тимуром противоположные соображения – разрушить систему изнутри?

Это мне только предстояло выяснить.

– Вы… – осторожно начала я. – Вы ощутили это на собственном опыте?

И тут же одернула себя. Мне совершенно не нужно было, чтобы Тимур сейчас пускался в воспоминания о прожитом. Ведь кто знает, не всплыл ли бы вдруг в его памяти облик той, что некогда вытащила его из-под огня. Но Тимур и сам, кажется, не желал ни о чем вспоминать.

– Думаю, для интервью это уже лишнее, – тихо отозвался он.

Все же удивительным в нем было это умение одной негромкой фразой, одним взглядом, твердым и властным, ставить человека на место, обозначать границы, за которые никому нет доступа.

В этот момент дверь кабинета внезапно приоткрылась, я обернулась на звук и увидела, что в комнату заглядывает девочка лет пяти, темноглазая, смуглая, с озорной улыбкой, играющей на пухлых губах.

– Белла, ты здесь откуда? – с напускной суровостью обратился к ней Тимур. – Сколько раз я тебе говорил, чтобы ты не являлась ко мне на работу? Кто тебя пустил?

– Дядя Володя меня провел, – улыбнулась девчушка. – А Марианна Адамовна разрешила войти.

Тимур распахнул дверь кабинета и гаркнул на секретаршу:

– Марианна Адамовна, вы что себе позволяете?

Та заговорила что-то в свое оправдание. Справа от нее маячила дородная фигура Володи Кулакова, уже знакомого мне айтишника, работавшего в офисе Тимура.

– Прошу прощения, – разулыбался он, его широкое румяное лицо словно создано было для таких вот добродушных открытых улыбок. – Как же такую красавицу не впустить?

Мне, в общем-то, видно было, что распекал своих подчиненных Тимур только для проформы. Он явно обожал дочь, так и лучился весь с тех пор, как она появилась в его кабинете. И все же изображал перед сотрудниками разгневанного бога войны. Впрочем, судя по лукавой улыбке девочки, обмануть ее ему не удалось.

Она подбежала к отцу, и тот ловко подхватил ее на руки. Белла же, блаженно рассмеявшись, звонко поцеловала его в выбритую щеку.

– Ирина, познакомься, это моя младшая дочь, Белла, – обернулся ко мне Тимур. – Белла, а где мама и Эля?

– Они внизу, – объяснила девочка. – Мы из магазина ехали, я предложила забежать к тебе на минутку.

– Ну, пойдем, – ответил ей Тимур и вдруг улыбнулся.

Эта улыбка, открытая, искренняя, немного мальчишеская, так странно смотрелась на его лице. Не то чтобы она ему не шла – наоборот, все черты его словно преображались, наполнялись внутренним светом. Просто сразу заметно было, что так улыбается он крайне редко и ему самому странно и непривычно от этого.

У самой двери Тимур снова обернулся ко мне:

– Ирина, я ухожу ненадолго. Я вернусь, и продолжим.

Затем он вышел, и я осталась в кабинете одна. Именно этого момента я и ждала с первого же дня своего приезда сюда. Разумеется, к этому времени я уже успела изучить, где расположена в кабинете камера внутреннего наблюдения, и у себя в номере, на ноутбуке, написала специальный скрипт, который позволил бы мне на минуту ее отключить, пустив на это время в прокрутку несколько последних секунд записи. Скрипт этот был записан на флешку, лежавшую у меня в кармане. И как только за Тимуром закрылась дверь, я мгновенно подключила свой ноутбук, на котором еще недавно набирала ответы для интервью, к объединявшей все офисные компьютеры системе и воткнула в него флешку. Далее написанная мной программа должна была сама, за пару секунд, выбрать интересующую меня камеру и отключить ее.

Наверное, тут нужно бы упомянуть, как я чувствовала себя в тот момент. Только что на моих глазах разыгралась такая трогательная семейная сцена. Тимур, жесткий, бескомпромиссный воин, совершенно преобразился, взяв на руки девочку, свою дочку, явно очень любимую. И даже оставил в кабинете меня, постороннего, по сути, человека, что наверняка категорически запрещала его должностная инструкция – несмотря на сидевшую за дверью секретаршу и наличие камер слежения. Я же собиралась воспользоваться этой ситуацией, чтобы немедленно наставить по всему кабинету «жучков», дабы получить доступ к его архивам и секретным документам.

В обычное время эта часть моей работы нисколько меня не смущала. Я понимала, что человек, которого мне приказали «разрабатывать», – враг, что мы с ним по разные стороны баррикад и мои действия, по сути, мало чем отличаются от действий солдат, воюющих с оружием в руках. Сейчас же… Тимур был не просто очередным попавшим в разработку объектом: он был тем, кто как-то подспудно сумел пробудить во мне незнакомые и не вполне понятные мне самой чувства. И теперь от мысли, что он и в самом деле мог быть причастен к покушению на главу региона, мне становилось страшно вдвойне. Страшно оттого, что я сама, некогда вытащив его из-под развалин, возможно, приложила руку к тому, чтобы этот преступник сформировался и получил возможность действовать.

Поэтому, как бы мне ни было противно то, что я собиралась сделать, как бы ни было гадко осознавать, что я предаю доверие Тимура, мне необходимо было докопаться до правды. Речь шла уже не просто о задании, я сама для себя должна была понять, кого же спасла в тот летний день в горном таджикском кишлаке.

Ноутбук пискнул, показывая, что сигнал камеры отключен, и я, мгновенно вскочив с места, бросилась действовать. Первым делом я запустила в его компьютер шпионскую программу. Та должна была скинуть мне не только все файлы, находившиеся в папках, но и сама инсталлироваться в мобильник Тимура, как только тот зачем-нибудь подключит его к компьютеру. Это означало, что я получу доступ ко всем его переговорам, сообщениям, письмам и любой другой информации, которую смогу достать. Это, впрочем, вряд ли могло бы сильно помочь – я сомневалась, что человек такого уровня станет хранить в телефоне хоть что-то секретное. Но проверить нужно было все.

Следом пришел черед прослушивающих устройств, «жучков». Их у меня также имелось достаточно. Один – к настольной лампе, другой – к ноутбуку Тимура, лежавшему на краю стола, третий – к притолоке у входа в кабинет. Радиус покрытия этих устройств составлял пять километров, а это означало, что я смогу прослушивать происходящее в кабинете Тимура, находясь в снятой для меня квартире.

К тому моменту, как вернулся Тимур – в целом он отсутствовал не более двух-трех минут, – я уже снова чинно сидела в кресле, в задумчивости печатая на клавиатуре. Камера вновь работала в нормальном режиме. Зато кабинет был нафарширован шпионскими программами и прослушивающими устройствами под завязку. Теперь мне оставалось проделать все то же самое в машине Тимура и по возможности у него дома. А для этого нужно было каким-то образом получить приглашение к нему в гости.

Удалось мне сделать это через пару недель. К этому времени мы с Тимуром уже действительно отлично сработались, как он и предрекал. И мне порой начинало казаться, что я думаю его словами, чувствую его образами. Случалось, я отправляла ему на утверждение речь, которую написала сама, не дожидаясь его указаний, и он, пробежав ее глазами, восхищенно качал головой:

– Когда это я успел так подробно изложить тебе свои мысли по этому поводу?

– Никогда, – смеялась я. – Это просто интуиция.

– Выдающаяся интуиция, – хвалил он. – Как будто я сам все это написал. Только вот у меня не получилось бы так стройно и красиво.

Вот как-то так, среди обсуждения рабочих моментов, разговоров в перерывах, случайных замечаний и вышло, что Тимур пригласил меня в гости на свой день рождения. Он жил с женой и дочками в огромной роскошной квартире в центре города. Здесь, как и в его кабинете, вся обстановка была очень дорогой, броской, лучащейся восточной роскошью. Ковры, гардины, выставленные напоказ драгоценные подарки от коллег. С балкона открывался красивый вид на обсаженный вековыми платанами городской бульвар, на высокий берег реки, за которым раскинулась другая часть города. В квартире пахло чистотой и свежей выпечкой. И от этого аромата ты прямо с порога чувствовал уют этого дома.