День освобождения Сибири - Страница 6

Здесь Николай Михайлович вдобавок к свалившимся на него неприятностям, связанным с закрытием газеты, вскоре получил и трагическое известие о преждевременной смерти своей жены. Сильные переживания, последовавшие за всеми этими событиями, привели Ядринцева в такое отчаяние, что он вскоре впал в очень глубокую депрессию, сопровождавшуюся периодическими и весьма длительными запоями. Лишь своевременное участие друзей и, прежде всего, Потанина, в его судьбе смогло отвлечь внимание Николая Михайловича от одолевавших его проблем и помогло ему вновь направить усилия на плодотворную научную работу. Ядринцев едет в экспедицию на поиски Каракорума — древней столицы монгольских Чингизидов. Эта поездка, закончившаяся открытием известного археологического памятника, навсегда внесла имя Ядринцева в историю мировой науки.

Однако после возвращения из научной экспедиции Николай Михайлович неожиданно для многих увлёкся переселенческим вопросом. С целью ознакомления с научными и практическими наработками по данной проблематике за рубежом Ядринцев вскоре совершил поездку в США и пришёл в неописуемый восторг от абсолютно новой для него и свободной страны. «Америка меня поразила: это — Сибирь через 1000 лет, точно я вижу будущее человечества и родины… пишу вам 4 июля — праздник Независимости; представьте мои чувства… сердце замирает и боль, и тоска за нашу родину. Боже мой! Будет ли она такой цветущей?» — восклицает он в своих письмах и с ещё большим энтузиазмом по возвращении назад начинает разрабатывать колонизационный и переселенческие вопросы. Но что один разве в поле воин?..

В 1894 г. уставшим и вновь совершенно больным Николай Михайлович прибыл в Барнаул. В этом городе 7 июня того же года он скоропостижно скончался в возрасте пятидесятидвух лет. Как говорили изустно очевидцы, Ядринцев намеренно отравился, приняв слишком большую дозу опия в качестве снотворного. Полагали, что в той страшной трагедии не последнюю роль сыграла некая молодая особа, от неразделённых чувств к которой Николай Михайлович сильно страдал в последний период своей жизни.

Смерть Николая Михайловича Ядринцева символично совпала с окончанием «золотого века» сибирского областничества, и уже вскоре начался следующий, второй этап развития этого движения, разворачивавшийся в совершенно иной социально-политической и экономической обстановке, связанной, во-первых, с окончанием строительства в начале ХХ века Транссибирской железнодорожной магистрали, а во-вторых, — с изменившейся общественно-политической ситуацией в стране, пережившей за два первых десятилетия нового века целые три социальные революции.

Подобно тому, как демократические власти современной России отменили главный праздник коммунистов — победу Октябрьской социалистической революции, — заменив его так называемым Днём народного единства, точно так же и сами большевики в своё время подменили празднование дня начала Февральской буржуазной революции (23-е февраля по старому стилю и 8-е марта по новому) Международным женским днём.

За 20 минут до полуночи 2 марта 1917 г. царь Николай II передал в руки делегации от Государственной думы акт отречения от престола в пользу своего младшего брата — великого князя Михаила Александровича. 3 марта новый император, уступив настояниям всё тех же представителей Государственной думы, сложил с себя переданные ему полномочия вплоть до вынесения решения по этому вопросу Всероссийским Учредительным собранием, передав до того момента власть по управлению страной в руки Временного правительства, избранного из числа депутатов IV Государственной думы.

Революция в России победила[12].

По официальным данным тех лет, в ходе Февральской революции в столице погибло с обеих сторон 266 человек, ранения получили — 958.

Вести, поступавшие всю неделю с 23 февраля по 2 марта[13] по правительственным каналам телеграфной связи в сибирские города, в том числе и в Томск, разумеется, тщательно фильтровались местными властями и не подлежали (упаси бог) никакому публичному разглашению, а тем более — обсуждению. И, тем не менее, все последние «секретные» новости с неизменной периодичностью всем нам хорошо известным способом, всё-таки просачивались в обывательскую среду, где мгновенно распространялись и анализировались на всякий лад. Все, кому были не безразличны подобные сообщения, а такие составляли, надо полагать, подавляющее большинство, одни в нервном напряжении, а другие — просто с небывалым интересом, ждали окончательных результатов происходивших в столице «продовольственных беспорядков».

И вот, наконец, утром 3 марта, когда стало известно, что семья (династия) Романовых приняла решение прекратить политическую борьбу и официально передать власть в руки революционной демократии, скрывать дальше главные столичные новости теперь уже не только не имело никакого смысла, но и стало достаточно опасным занятием, поскольку вполне могло сойти за преступление против революции, чреватое самыми негативными последствиями для местных властей. А, впрочем, 3 марта никто у них уже и не думал спрашивать, собственно, на сей счёт никаких вообще разрешений или распоряжений. В Томске с самого утра того исторического дня, как отмечала местная печать[14], начались стихийные манифестации и митинги в поддержку победившей в столице буржуазно-демократической революции. И точно так же, как и население Петрограда, жители Томска с волнением следили в те дни за реакцией воинских частей местного гарнизона на происходившие события, — так как именно от человека с ружьём, как там — в столице, так и здесь — в провинции, во многом зависело то, в какую сторону будут развиваться дальнейшие политические события.

В Томске на тот момент было расквартировано пять запасных полков 20-й Сибирской стрелковой дивизии (18, 25, 32, 38 и 39). И они не подвели… ни один из них не встал на защиту гибнущей монархии… Более того, 18-й полк сразу же перешёл на сторону революции, что оказалось в общем-то в определённой степени, вполне закономерно. Дело в том, что именно в рядах этого полка отбывали воинскую повинность мобилизованные по высочайшему указу 1916 г. ссыльные политические «преступники»[15] главным образом социал-демократы и эсеры — представители двух политических партий, которые на протяжении последних двадцати лет, собственно, и готовили только что произошедшую революцию. Особенно отличилась в тот день — 3 марта, 14-я рота данного полка. Её казармы располагались в самом центре города, на Воскресенской горе, в месте основания Томска, здесь же проживал во время своей ссылки Бакунин (всё как-то в одном знаменательном русле). В составе 14-й роты, кстати, проходили воинскую службу в будущем такие известные в Сибири большевики, как Владимир Косарев и Андрей Звездов, а также эсер Сергей Кудрявцев. Именно они, а в других ротах 18-го полка точно такие же бывшие политзаключённые, и возглавили движение в поддержку Февральской революции.

По воспоминаниям Сергея Кудрявцева, утром 3 марта 14-я рота в полном составе двинулась к Дому науки[16], где размещался в то время штаб 18-го полка. Здесь произошла встреча с командиром полка полковником Калиной, который вежливо пригласил политических активистов роты в помещение штаба и официально подтвердил сведения о том, что Николай II действительно отрёкся от престола, что его правительство арестовано и что вся полнота власти в стране перешла в руки Революционного комитета Государственной думы. После этого личный состав роты вернулся в своё расположение — отмечать так давно ожидаемое всеми событие, а для многих — великий день (сейчас патетика) первых смелых ожиданий и нерастраченных ещё пока надежд на обновление.

Однако главные события разворачивались в тот момент у здания городской думы (сейчас здесь располагается мэрия города Томска) и внутри него. Сюда весь день 3 марта стекались активные сторонники новой власти, по преимуществу — молодёжь из числа военных и гражданских служащих, учащиеся и учащие (тогда именно так принято было называть преподавателей), а также представители местных общественных и партийных организаций, обретших в тот день теперь уже абсолютно легальный политический статус.