День моего имени - Страница 7
Нас не испугали страшные опасности, подстерегавшие звездолет в многозвездной пустыне, - все эти начиненные метеоритами облака, уродливые гравитационные поля, внезапные взрывы в контейнерах, вечные неполадки в фотонном реакторе. Когда ты поживешь некоторое время на Земле, Астер, ты поймешь, что подобные гримасы звездного (да и не только звездного) быта в общем-то неизбежны. Более того, они разнообразят серые будни, привносят в них остроту риска, утраты, надежды, предвестия, победы.
Что ж, мы победили, а победителей, как известно, не судят. Конечно, Неогея, эта холодная, почти не изученная планета, мало в чем походила на Землю. Но особых оснований для беспокойства вроде бы не было. Вокруг нашего лагеря неустанно рыскали танкетки - бдительные, неутомимые, верные стражи. Стены и крыши наших жилищ были буквально нашпигованы множеством разнообразных приборов, которые зорко следили за физическими и химическими параметрами окружающей среды. При возникновении любой сколько-нибудь серьезной опасности мы были бы тотчас предупреждены. Стоит ли растолковывать тебе, Астер, как важно быть информированным о любой угрозе. Ты любишь древнюю историю, прочел всего Плутарха, Плиния, Флавия, Геродота, так что вполне уже, наверное, убедился: многие, если не все, сражения были выиграны задолго до их начала. А причина всегда одна и та же - кто лучше осведомлен, тот и на коне.
ОГНЕННЫЙ ЛЕС
В главной пультовой на зеленом экране проплывали, точно стаи птиц, оранжевые цифры: разведывательные танкетки выясняли доподлинно, каков химический состав Неогеи и ее атмосферы. Выяснилось, что водород на планете содержит в сто раз больше дейтерия, чем на Земле. А дейтерий незаменимое "горючее" для наших плазменных термоядерных централей.
На краю плато рядом с озером засияли ослепительно белые корпуса первой электроцентрали. Уже на восьмой день после нашего приземления электроцентраль матово засветилась изнутри, словно панель счетчика параллаксов. Так сразу же вслед за жилищной была решена энергетическая проблема.
От электроцентрали, из цеха первичного сырья, неугомонные роботы живо протоптали тропинку к берегу озера. Они выламывали глыбины льда, взваливали на свои металлические спины и волокли к химическому сепаратору. Очищенный дейтерий подавался на плазменный генератор, и здесь-то, превращаясь в гелий, он навсегда расставался с затаенной в своих недрах термоядерной энергией.
Когда мы возвратимся на Землю, ты, Астер, среди прочих технических чудес увидишь подземные заводы. Надо сказать, что буквально все такого рода сооружения человечество упрятало в недра своей планеты, поближе к источникам сырья. С миром хрустально чистых небес, незамутненных рек, невырубленных лесов заводы связаны энергокабелями и тоннелями, по которым денно и нощно проносятся грузовые экспрессы с готовой продукцией. Ни одна живая душа не бывает в многокилометровых цехах, где тысячи станков в немолчном гуле и скрежете работают под присмотром кибернетических автоматов.
Наши заводы мало чем походили на подземные земные колоссы. Зато они были намного удобней, практичней, ибо поветрие массового производства, зло унификации их, естественно, ни в коей мере не коснулось. Суди сам, Астер: на одном из таких заводиков мы всего за десять дней спроектировали и построили три небольшие ракеты - на них предстояло исследовать Неогею.
Как только первый кораблик сошел со стапелей. Рубина, Теллур и Атаир отправились на южный полюс планеты.
Провожали их всем лагерем. Регул щурился на полуденное светило, Ксенон каблуком ботинка чертил какие-то значки на льду, Талия всплакнула.
Те трое вскарабкались по узенькой лестнице в ракету, Теллур задраил люк.
Сверкнул огонь, долгий реактивный гул наполнил эхом окрестные скалы. Ракету скрыл шлейф тумана.
Тусклый, неодушевленный полдень властвовал над замерзшими просторами. Вишневое светило отражалось в озерах, расцвечивая лед в темно-малиновые тона. С высоты озера казались иллюминаторами, сквозь которые за ракетой следили какие-то злобные создания, одичавшие от тысячелетнего оцепенения Неогеи.
- В трех километрах слева - залежи самораспадающегося вещества. Объем аномалии - около семнадцати кубических километров, - мгновенно считывала Рубина показания приборов.
- Содержание метана в атмосфере - три целых восемь тысячных процента, докладывал Атаир.
- Справа по курсу - озеро, жидкий этилен, - ровным голосом говорил в микрофон Теллур. Каждое наше слово воспринималось автоматически курсографом и записывалось. Эти записи пригодятся впоследствии тем, кто будет детально исследовать эти края...
Прошло около четырех часов после отлета из лагеря. Мы зигзагами обследовали полосу шириной в триста километров и уже подлетали к южному полюсу, когда Рубина закричала:
- Посмотрите! Свет!
Слева, почти на линии горизонта, трепетало прозрачное синеватое сияние.
- Что бы это могло быть? - заинтересовался Атаир.
- Тут нечего гадать, - отчеканил всезнающий Теллур и решительным взмахом руки отбросил упавшую на лоб седую прядь волос. - Скорее всего обыкновенное электричество. Атмосферные разряды. По теории Сырцова Краузе представляется, что...
- Направляю ракету к феномену! - решительно проговорила Рубина, прерывая (в который раз!) теоретические выкладки супруга.
Вскоре корабль сел на небольшой холм, испещренный разноцветными кристаллами. Перед нами на расстоянии в несколько десятков метров переливалась феерия пламени: фиолетового, синего, зеленого, розового. Сполохи то разгорались, протягивая огненные щупальца к темному небу, то гасли, играя и переливаясь.
- Какая красота! - выдохнула Рубина. - Неописуемо! Теллур, помнишь, как мы на острове Врангеля хотели подлететь вплотную к северному сиянию?
- Это ты хотела подлететь вплотную. - Теллур был неумолим и бесстрастен. - Я-то понимал: мираж все это, видение, обман зрения, пустой оптический эффект.
- И пусть, пусть всего лишь эффект. Но здесь все так реально ощутимо, так зримо... Прислушайтесь, какая тишина...
- Картина ничего себе, - буркнул Атаир. - А насчет тишины... на длинных волнах творится бог весть что. Будто все стихии разом схлестнулись.
Он щелкнул переключателем диапазонов. И сразу же шум, вой, треск атмосферных разрядов заполнили наши шлемофоны.
- Огненные водопады! Древние игрища огнепоклонников! Пляски саламандр! - не унималась впечатлительная Рубина.
И тут Теллур вышел из себя.
- Какие такие саламандры! - возмутился он. - Все эти гномы, русалки, сильфиды, саламандры были порождены средневековыми мракобесами. Не мне тебе объяснять, в каких целях были порождены. Подумай, Рубина, что ты говоришь. С научной точки зрения, все по той же теории Сырцова - Краузе, здесь нет ничего интересного. Кристаллы аммиака, воды, двуокиси углерода вот и все, ничего более. Движущиеся атмосферные газы наэлектризовали их, и сейчас они излучают разноцветные электрические заряды, то есть светятся. А ты - "водопады", "игрища", "саламандры"!
Отчеканивая суровые, но справедливые эти слова. Теллур, по обыкновению, делал какие-то записи в научном дневнике. Именно поэтому он не заметил, как еще в начале его тирады обиженная Рубина отправилась в сторону распоясавшегося огня.
У самой кромки пламени она обернулась и сказала мстительно:
- Поглядим, поглядим, сухарь ты эдакий, чего здесь больше: мракобесия религиозного или науки. - И скрылась в огне.
Позднее мы открыли множество других огненных лесов. Излишне говорить, Астер, что электрические заряды не могли причинить нашим чудо-скафандрам ни малейшего вреда. И часто в одиночку, вдвоем, а то и всем лагерем бродили мы под сенью многоцветных огненных дерев. Водили мы туда и тебя, Астер. Селена настояла на том, чтобы мы изготовили для тебя небольшой, но прочный скафандрик. Теперь ты мог, прежде чем покинешь свою родную Неогею, вдоволь налюбоваться ее дикой и мрачной красой.
Минули каких-нибудь три месяца - и новенький завод антивещества, причудливостью своих форм напоминавший звездолет, восстал среди омертвелых, холодных равнин.