День моего имени - Страница 6

В последующие несколько дней к Неогее отправились еще две автоматические станции.

НЕОГЕЯ

Ракета опустилась на высокое скалистое плато, возле берега большого застывшего озера. Разведывательные танкетки поработали на славу, отыскав идеальную площадку для приземления наших межпланетных кораблей, - ровная, гладкая скала простиралась на несколько десятков квадратных километров.

Занимался шестнадцатичасовой день Неогеи. Проксима пылала низко над горизонтом, заливая пунцовыми лучами все окрест. В сумраке слабо проблескивало вишневое озеро. Теснились скалы, будто вырезанные по контуру исполинскими атомными резаками. И над всем - над утесами, над озером, над ущельями - витал фиолетовый туман, медленно тающий пар расплавленной огненной струи, исторгнутой давно уже замолкнувшими ракетными дюзами.

Последним из ракеты вышел Теллур. Даже здесь, едва ступив свинцовой подошвой своего теофрастрового ботинка на каменья нового мира, твой отец, Астер, ни в чем не изменил себе. Миновав спутников, громогласно восторгавшихся новоявленными красотами, Теллур зашагал к ближайшей разведывательной танкетке. На месте каждой танкетки предстояло смонтировать радиофары - своеобразные маяки для всех последующих ракет. Впрочем, никто не удивился серьезности и деловитости Теллура: впереди был непочатый край работы. Надо было построить электроцентрали и заводы, разметить площадки для ракетодромов, наладить производство десятков тысяч тонн антивещества. Но прежде всего соорудить жилища для нас самих...

Первой, как всегда, испытала неожиданности новой планеты биолог Талия. Она монтировала антенну радиофары и так увлеклась новым для нее делом, что не заметила опасности. А когда заметила, было уже поздно. Обвитая рваными клочьями тумана, она медленно и неотвратимо погружалась во что-то липкое, вязкое, в какую-то отвратительную слизь. Как обычно бывает в подобных ситуациях, впечатлительная женщина немедленно вообразила, что ее поглощает трясина.

- Атаир! - тихо вскрикнула она. Или ей лишь показалось, что она вскрикнула?

Не дождавшись ответа, поглощаемая чем-то, чему даже не подыщешь названия, она закрыла от страха глаза и представила, что стала добычей некоего мерзкого существа, затаившегося в бесчисленных расщелинах этой планеты.

- Атаир! - собравшись с силами, выдохнула, она.

- Что такое? - пророкотал в ее шлеме голос Атаира.

- Атаир! Тону, ничего не вижу! Трясина!

- Не двигайся! Под тобою растопилась корка льда! Не бойся! Сейчас я тебя извлеку из трясины!.. Сейчас... А-а, вот черт, огнемет забарахлил!

Талия терпеливо ждала. Наконец возгласы Атаира, на все лады проклинавшего конструкцию злополучного огнемета, были перекрыты басом Теллура:

- Спокойно! Опусти черный фильтр! Включаю!

Ей почудилось, будто двенадцатибалльный ураган низвергнулся на планету. Вихрь, полоснувший по тонкой оболочке скафандра, едва не повалил Талию. Черный фильтр расцвел всеми цветами радуги - огненная струя ударила в лицо. Талия почувствовала, что ее ноги обрели наконец твердую опору. Она убрала защитный фильтр, но глаза, ослепленные сильным светом, поначалу ничего не могли разобрать, кроме огненного столба, который медленно перемещался в тумане.

Тем временем подоспели Рубина и Атаир.

- Ничего страшного, только смотри в другой раз не стой так долго на одном месте, - тихо сказал Атаир и объяснив, что произошло.

Скалы, на которые мы приземлились, в основном представляли собой железоникелевые сплавы. Поверх этой твердой и надежной основы наслаивалась ледяная кора - смесь двуокиси углерода и аммиака. Местами лед достигал толщины полутора метров. Сколь бы хорошо ни были теплоизолированы наши костюмы, но в мире, где температура никогда не подымается выше -110ьС, они обязательно излучают тепло. И вот результат: лед под ногами Талии начал бурно испаряться.

...Так, в трудах, заботах и недоразумениях, прошел наш первый день на Новой Земле. Смеркалось. Подступала ночь. Мы свернули работы и возвратились в ракету.

Как только Проксима скрылась за скалами, столбик термометра за бортом пополз вниз. Один за другим обращались в жидкость атмосферные газы. Непроницаемая пелена скрыла от наших взоров звезды. Казалось, лучи прожекторов увязают в густой, физически ощутимой мгле.

Никто не спал: слишком рельефны были воспоминания от первого дня пребывания в ином мире. Лежа вповалку на матрацах в тесном астроотсеке, мы пребывали в каком-то сомнамбулическом состоянии, когда сон и явь перемешаны воедино, когда вымысел, выдумка, фантазия неотличимы от яви. Да, сон не шел: не помогали ни стандартные увещевания Теллура, ни колыбельные песни, смеха ради распеваемые Рубиной. Оставалось прибегнуть к последнему средству, - снотворным препаратам.

Мы опорожнили недельный запас снотворного, прежде чем уже под утро забылись на несколько часов. И представь себе, Астер, всем приснилось одно и то же.

Всем приснилось, что мы покоимся на дне земного океана в странном цилиндрической формы батискафе. Снилось, будто связь с Землей прекращена, вернее, утеряна, и нет никакой возможности всплыть - отказала система наддува. Неожиданно столбик термометра за бортом резко пополз вниз, к точке замерзания воды. Все приникли к иллюминаторам и с ужасом заметили, что океан над нами застывает. Океан застывал, огромные разноцветные кристаллы льда медленно опускались на дно, и оттуда, из глубин прозрачных кристаллов, на нас глядели застывшими глазами навеки окоченевшие твари морские: киты и скаты, мурены и осьминоги, меч-рыба, тюлени, крабы, тунцы, лангусты, дельфины. Одни кристаллы причудливостью форм напоминали деревья, другие - коралловые заросли. Батискаф (не забывай, Астер, все происходило во сне!) медленно всплывал над этим миром заледенелости и оцепенения, и каждый из нас содрогался в душе, как если бы ему довелось стать соучастником и очевидцем гибели земного бытия.

...Когда мы очнулись, над Неогеей давно уже расцвел новый день. За завтраком выяснилось, что на рассвете прибыли две грузовые ракеты. Они доставили со звездолета сборные конструкции жилищ и провизию.

Неподалеку от будущего ракетодрома мы расчистили площадку для жилья: растопили огнеметами ледяную кору до дна, так что не осталось и следа от напластований замерзших газов. Под напором огненной струи газы испарялись, превращались в туман, который тотчас застывал на наших скафандрах. Время от времени, когда лед начинал сковывать сочленения скафандров или заволакивал шлемы, мы, хохоча, направляли раструбы огнеметов друг на друга. Несколько мгновений - и реактивный пламень придавал нашим металлическим доспехам первозданный блеск. Что значит жар в какую-то разнесчастную тысячу градусов, когда не только микрочастицы страшного космического излучения или продукты аннигиляции - даже метеориты величиной с кулак отскакивали от наших скафандров как орехи!

Под ледяной корой раскрылась во всей первозданной красе приятно услаждающая взор, гладкая металлическая поверхность. Трудно вообразить более прочный фундамент для наших сборно-разборных обиталищ. Немедленно был пущен в дело электронно-сварочный аппарат. В какую-нибудь пару часов, заметь себе, Астер, жилищная проблема была решена, решена основательно и без всяких проволочек. Новые наши жилища пустили надежные корни в планету, цепко прилепились к железоникелевому каркасу Неогеи. Столь цепко, что теперь нам были не страшны никакие смерчи, шквалы и ураганы, даже наподобие тех, что днем и ночью куролесят вдоль и поперек Юпитера. А на Юпитере, Астер, ураганы таковы, что порою от них содрогается юпитерианская ось. Во всяком случае, так рассказывал в свое время побывавший в тамошнем аду бесстрашный Теллур, твой отец.

Какими красками, словами какими описать всеобщий порыв восторга, когда мы обрели наконец свою вторую родину, землю свою обетованную. Теперь мы могли спать безмятежно, без разного рода апокалипсических сновидений, как безмятежно спали по ночам миллиарды наших собратьев на далекой коммунистической Земле.