День египетского мальчика - Страница 6

Ох, как Сети ненавидит эту любимую поговорку учителя, которую тот повторяет каждый день! Да и вообще Сети и все мальчики очень не любят наставлений учителя Шедсу. А кажется, он сейчас как раз собирается угостить их одним из таких поучений.

Действительно, учитель, переведя дух, продолжает с новой силой:

— Смотри, вот дети моложе тебя (его рука указывает на Нефера), а читают лучше! А почему это? Почему ты невнимателен к моим наставлениям? Потому что ты вообще не хочешь учиться. А разве я не объяснял тебе, зачем это надо? Чтобы быть писцом, ибо лучше этого ничего нет! Писец освобожден от всех повинностей, от всяких работ, от мотыги и кирки, от корзины и весла. Сделайся писцом — и ты не будешь подчинен многим начальникам, а сам станешь приказывать другим. Ведь должность писца — самая лучшая! Подумай-ка, ведь это писец назначает размеры податей, а потом получает их. Это писец исчисляет имущество каждого человека, чтобы обложить его налогами. Все ценности находятся под управлением писца. Хорошо живется писцу! Он всегда сыт и доволен. Сделайся писцом — и твои руки будут мягкими, ты будешь нарядно одет, тебя будут хвалить, к тебе обратятся с просьбами придворные. Вот для чего надо учиться — чтобы быть писцом!

— А я не хочу быть писцом, господин! — внезапно говорит Мехи и поднимается во весь рост. — Я хочу быть воином, как мой отец!

Все головы поворачиваются к Мехи. Мальчики явно одобряют его: правильно и смело сказал Мехи! Интересно, что ответит ему учитель? Только Пасер смотрит на Мехи, презрительно сощурив глаза, да Нефер и Сенеб, подражая Пасеру, тоже стараются изобразить на своем лице насмешку.

Учитель в первое мгновение точно каменеет от удивления и негодования, но затем быстро находит убедительные с его точки зрения доводы против желания Мехи.

— Ах, так ты думаешь, что воином лучше быть, чем писцом? — иронически спрашивает он. — Вот я сейчас покажу тебе, так ли это. Твой отец — великий военачальник, но таким становятся очень немногие, да и то не сразу. А у простого начальника воинов жизнь нелегкая. И ты сам почувствовал бы это, как только попал бы в казармы. Как получишь удар по животу, по глазу, по брови, будет у тебя вся голова сплошной раной, отстегают тебя терновником — тогда ты и узнаешь, какова воинская наука! А вот теперь я расскажу, как тебе придется бедствовать в походе, например в Сирии. Ты сам понесешь на себе хлеб и воду, как вьючный осел, а когда воды не хватит, то придется пить вонючую стоячую воду. Ты не будешь знать, уцелеешь ли ты, потому что там всюду бродят свирепые львы, а тут и враги прячутся по кустарникам и готовы напасть каждое мгновение. Вот и придется тебе идти и только взывать к богам: «Придите и спасите меня!» Нет, нет, гораздо лучше быть писцом, чем воином!

Но слова учителя не убеждают Мехи.

— Я не хочу быть писцом! — повторяет он, встряхивая головой и глядя блестящими глазами прямо в глаза учителю. — Я не боюсь того, что ждет меня, если я стану воином!.. Ты говоришь, господин, что в казарме меня будут бить, пока я не научусь всему, что должен знать воин. Так пусть лучше меня бьют там, чем здесь! Это раз. А потом — почему меня обязательно будут бить? Я и сейчас умею стрелять из лука, и метать копье, и править колесницей. Отец уже подарил мне и вооружение и коней. Я не боюсь ни львов, ни врагов — научусь справляться и с теми и с другими. Нет, господин, учиться я, конечно, буду, потому что так велел мне отец, а писцом не буду ни за что!

Учитель с удивлением слушает мальчика. Так никто никогда еще не осмеливался говорить с ним! Что же делать? Наказать? Но ведь, в сущности, Мехи его не оскорбил. А отец Мехи — главный начальник войск фараона. Что-то еще он скажет, если его сына побьют только за то, что мальчик хочет быть воином! Пожалуй, лучше уступить.

И учитель говорит, внешне сохраняя всю свою важность и еще выше поднимая голову:

— Тебе еще рано выбирать, кем ты будешь, когда вырастешь. Это за тебя решит твой отец. А сейчас ты должен только учиться! Я доволен, что ты это все-таки понимаешь… А теперь — закончим чтение. Читай, Яхмес!

Яхмес быстро читает девятую, последнюю речь земледельца, в конце которой измученный бедняк говорит Ренси:

— «Вот я жалуюсь тебе, но ты не слушаешь, и я пойду и буду жаловаться на тебя богу Анубису!»

Яхмес читает далее, что Ренси наконец смилостивился и приказывает сообщить бедняку, что его речи, записанные писцами, прочли фараону. Фараон приказал Ренси рассудить бедняка с Тотнахтом.

Ренси вынес приговор: отобрать у Тотнахта его имущество, дом, скот и отдать все это бедняку.

Все бедствия окончены, мальчики рады этому не меньше самого земледельца. Они с облегчением выпрямляются и осторожно свертывают рукописи.

— Вот вы прочитали сегодня прекрасный рассказ, — говорит учитель. — Это очень полезное чтение, ибо оно должно помочь вам научиться красиво говорить, а это совершенно необходимо. Ведь недаром говорится, что речь сильнее, чем оружие… Помните: уста человека спасают его! А поэтому вы должны изучать прекрасно составленные речи и учиться им подражать. Вот и «Речи красноречивого земледельца» вам придется изучить очень внимательно. Для начала я вам даю такое задание: подумайте о том, что мы читали, посмотрите рукопись и выберите такие отрывки, которые вам покажутся наиболее подходящими для короткого приветствия. В такой речи вы должны постараться рассказать о всех главных качествах того человека, к которому вы обращаетесь с речью. Я думаю, что у красноречивого земледельца вы найдете столько прекрасных образцов, что вы легко справитесь с моим заданием.

Мальчики покорно снова развертывают рукописи и углубляются в чтение. Кое-где слышится шепот, советы, споры.

Чаще всего шепот доносится из того угла, где сидят Мехи и его сосед и приятель Пабес. Иногда оттуда слышится даже как будто легкий смешок, сразу же заглушаемый кашлем.

Проходит полчаса.

Внезапно Пабес встает. В противоположность Мехи, он невысок, но так же ловок и смел. Он самый отчаянный шалун из всех мальчиков, всегда готовый на неожиданные и дерзкие выдумки. Сейчас он как раз в таком настроении, когда от него можно ожидать чего угодно. С одной стороны, он все еще зол на учителя за Хеви, а с другой — его подзадоривает успех шалости Мехи.

— Я приготовил приветствие, господин! — говорит Пабес и слегка кланяется.

— Вот как? — Учитель немного удивлен. — Ну, послушаем. — И он облокачивается на ручку кресла, подпирает голову рукой, готовясь внимательно слушать.

Пабес низко кланяется учителю, как бы обращаясь со своей речью именно к нему, и начинает читать громким голосом, отчетливо произнося слова:

— «О начальник, господин мой, великий из великих! Сделай, чтобы я превознес имя твое в этой стране! Я говорю, чтобы ты услышал. Сотвори же истину!»

Учитель слушает. Пока все, кажется, хорошо. Но вот Пабес, глубоко вздохнув, как перед прыжком в воду, продолжает:

— «Но посмотри, ведь у тебя плохо с истиной, она изгнана со своего места! Посмотри, ты хоть и силен, и крепок, и могуч, но ты жаден. Как плачет несчастный, которого ты обидел! Ты подобен послу крокодила!»

Учитель так поражен, что даже нагибается вперед. Нет, он не ослышался, это не похвалы, а, скорее, брань. Почему же, однако, Пабес из всех речей выбрал для приветствия самое неподходящее место — то, где бедняк в отчаянии укоряет Ренси в несправедливости и осыпает его упреками?

Зато Сети, Ини и другие мальчики уже поняли, в чем дело, и находят, что Пабес как раз выбрал то, что нужно. Ведь он явно обращается к учителю, а у учителя-то с истиной дело обстоит неважно — он несправедлив, из-за него постоянно плачут обиженные ученики, вот как сегодня Хеви. Да, он действительно подобен послу крокодила!

Речи земледельца, казавшиеся недавно мальчикам такими скучными, внезапно получают смысл и интерес.

А Пабес продолжает все громче и громче:

— «Ты ученый, ты воспитан, ты образован, но ведь не для злодеяний! Помни, что нет друга у человека, глухого к истине, нет радостного дня у жадного. Но ты не слушаешь, и я пойду и буду жаловаться на тебя богу Анубису!»