День Астарты - Страница 34

— Аналитики FO-OF делают нормальные технические прогнозы, — заметил Атли.

— Ага! Вот и давали бы эти нормальные прогнозы. А зачем они еще перепечатывают всяких психов-футурологов из Европы и Северной Америки?

Атли пожал плечами и закурил сигарету.

— Ну, такая политика редакции журнала. Они публикуют в конце каждого выпуска дайджест мировой футурологии, чтобы читатель мог без хлопот сравнить мнение аналитиков FO-OF с другими мнениями. По-моему, это толково и честно.

— Но можно как-то фильтровать, — вмешался Руджи, — Зачем перепечатывать явный параноидный бред?

— Давай конкретно? — предложила Олан.

— Давай, — согласился он, и вытащил из спортивной сумки ноутбук, — …Вот я сейчас конкретно зачитаю, что в дайджесте последнего выпуска… М. Томпсон, британский футуролог, утверждает: «Глобальное изменение климата неизбежно, и не так важно, ожидает нас потепление или похолодание, в конце XXI века человечество окажется игрушкой в руках стихий. Штормы и перепады температур приведут к деградации аграрного сектора, и мы встанем перед лицом голода»… Ну, полный мудак!

— Один автор — не показатель, — сказала Олан.

— Aita pe-a, читаю дальше: «Группа ученых под руководством Х. Дитмар из Бельгии, построила климатическую и тектоническую модель нашей планеты. Согласно их прогнозу, к 2100 году, из-за смещений в мантии Земли, Тихий океан разделится с образованием полосы суши посредине, а Карибский регион превратится в область катастрофических извержений вулканов. Цунами смоют побережье Индостана…».

Олан похлопала в ладоши.

— Хэй, бро, давай оставим климат. Там сплошное жульничество.

— ОК, пропускаю, — согласился Руджи, — Вот, пожалуйста: «По мнению Л. Вудпека из Центра Глобального Прогнозирования (Нью-Йорк) во II половине нашего века, для сохранения человечества станет необходимо с момента рождения имплантировать жителям микрочипы в мозг для включения их в глобальную информационную сеть, управляемую искусственным интеллектом и работающую, как единый организм»…

— Вудпеку это не грозит, — перебила Люси, — Ему некуда имплантировать микрочип.

— О! — воскликнул Руджи, — Прогнозы комитета ООН по глобальным проблемам! Вот шедевр: «В последней четверти текущего века, средняя продолжительность жизни в развитых странах вырастет до 110 лет, а детность упадет до 40 на 100 фертильных женщин. Это же произойдет в Китае и Индии, в новых развитых странах Латинской Америки и в странах TVIMS к началу XXII века. Трудовой ресурс сократится втрое, и трудовая миграция из нищих стран уже не сможет покрыть его дефицит…».

— Что такое TVIMS? — перебила Эпифани.

— Таиланд, Вьетнам, Индонезия, Малайзия, Сайберия, — ответил он, — Пять азиатских лидеров развития под лозунгом: «догоним Японию, или хотя бы Южную Корею».

— Хм… А где в этой картине мы?

— Мы в следующей фразе, тетя Эпифани. Вот: «…Тем более, что трудовой ресурс Экваториальной Африки все более втягивается в обслуживание милитаризованной теневой экономики тоталитарно-анархических режимов Океании».

Эпифани вздохнула и сделала глоток цветочного чая.

— Как им, наверное, страшно жить… Я имею в виду тех, которые в развитых странах читают эти прогнозы про Карибские вулканы в глобальной информационной сети с момента рождения. Я даже понимаю тамошних женщин, которые боятся рожать.

— Они и раньше боялись, — заметил Стилано, — Просто их заставляли. Общественное мнение, жесткие ограничения на контрацепцию, полная зависимость от мужчины — собственника, и внутренние установки: фундаментализм и отсутствие образования.

— Фундаментализм — это ведь только у пуритан и у исламистов, — заметил Атли.

Аббат отрицательно покачал головой.

— Нет, это гораздо более общее явление. Оно, по сути, политическое. Оно связано с какими-то ветками христианства и магометанства только как с удобной ширмой. В действительности, фундаментализм — это движение, направленное на блокирование прогресса путем устранения его социальных предпосылок. Это политический клон регулятора Уатта. Клапан сброса для социальной машины, как для парохода.

— Извините, padre, — Руджи покрутил головой, — Я не догнал, что вы сейчас сказали.

— Парень, это очень просто. Ты сам только что читал прогноз. Научно-технический прогресс, по мере приближения к зоне сингулярности Винджа, начинает разрушать фундаментальные конструкции феодально-индустриальной оффи-системы. Вместо лихорадочной гонки трудящихся за приманкой мнимо-достижимых материальных богатств — апатия и рост популярности безделья. Слишком иллюзорными оказались муляжи материального благополучия на границе сингулярности. Желание передать эстафету этой гонки за морковкой, подвешенной перед носом, угасло. Все больший процент женщин в этих странах, выбирает для себя однодетную модель, или вовсе отказывается от идеи рождения потомства. Значительный процент мужчин утратил интерес и к продуктивной деятельности, и к детям, еще в конце прошлого века.

Олан сделала большие глаза.

— Хэй! При чем тут сингулярность? У нас тоже сингулярность, а таких извращений не возникает! Сингулярность — это когда новое поколение техники изобретается в виде избыточного числа альтернатив, причем раньше, чем в практику успевает внедриться предыдущее поколение. И не надо это демонизировать! Для сингулярной экономики имеется теория диффузного управления Тоффлера-Хопкинса. При правильной игре, сингулярная экономика на порядок эффективнее, чем предсингулярная. И нечего на сингулярность пенять! Людям от нее никакого вреда, кроме пользы! Западные оффи просто запугали жителей своих стран близким абсцессом…

— Апокалипсисом, — поправил Стилано.

— Ага! Я это и имела в виду. А на западе все mass-media в руках у оффи! Получается прессующий поток инфо-помоев на мозги! Понятно, что хабитанты перепугались и перестали продуктивно работать. И рожать тоже перестали. Поэтому, им теперь не хватает рабсилы, и они пустили к себе кучу зверьков из Исламского Говнистана. А зверьки быстро перестают работать и садятся на шею местным хабитантам, так что приходится ввозить еще зверьков… А виновата, как бы, сингулярность. Ага, щас!

Аббат снова покачал головой.

— Извини, Олан, но у тебя бухгалтерия не сходится. Какая, по-твоему, нужна доля продуктивно работающих хабитантов, чтобы полностью обеспечить общество с сингулярной экономикой товарами и услугами?

— По Тоффлеру-Хопкинсу, около двух процентов от общей численности населения.

— … И ты хочешь сказать, что в развитых европейских странах нет даже этих двух процентов продуктивно работающих хабитантов?

— Вы кое о чем забыли, сен Стилано, — вмешалась Люси, — Западным оффи нельзя переводить свою продуктивную экономику на сингулярную модель, и вообще на постиндастриал. При постиндастриале у них вся система власти развалится. Она построена под индастриал, когда у большинства взрослых хабитантов руки заняты капанием канав, или кручением гаек на конвейере, или стоянием в очереди, чтобы получить место у канавы или у конвейера. Ничто другое для оффи не годится!

— Как интересно… — произнес аббат, — Ты серьезно увлекаешься политэкономией?

Люси улыбнулась ему и пожала плечами.

— Типа, мы на Элаусестере послушали несколько лекций дока Джерри Винсмарта.

— А, понятно. Примерно об этом я и хотел сказать, упомянув регулятор Уатта. Под давлением сингулярности, оффи открывают клапан и избавляются от избыточного давления прогресса в котле. У них нет другого выхода, ведь иначе котел лопнет. Но, сбросив пар, они обнаруживают, что опоздали: социальная среда перестроилась на постиндустриальный лад и уже не готова поставлять рабсилу для конвейера образца начала XX века. Поэтому на следующем шаге борьбы за выживание системы, они вынуждены бороться за социальный регресс. Но этот регресс даст плоды только в следующем поколении, после того, как победит, так что пока оффи импортируют отсталую рабсилу из стран с феодальными обычаями. Из исламских стран.

— Так-так-так! — произнес Атли, — А фундаментализм, значит, это как раз борьба за спасительный для системы возврат в европейское средневековье?