День Астарты - Страница 31

— Хм… А до того, чей это был островок?

— До того считалось, что он — часть острова Пасхи. Когда чилийцы отняли у перуанцев острова Пасхи и Сала-и-Гомес, они не сочли нужным описывать скалы в окружающем море. Это уже сыграло свою роль лет 10 назад, когда меганезийцы заняли риф Скотта в миле от Сала-и-Гомес, ссылаясь на то, что риф ничейный.

— Эту историю я, как раз, знаю, — заметила она.

— Разумеется, знаете. Ведь на рифе Скотта сейчас мистер Фрэдди Макграт, который…

— Если вы будете вмешивать сюда Фрэдди, мы с вами поссоримся, — перебила Жанна.

— Я и не думал… Это было просто к слову. Я комментирую логику МИД Чили.

Жанна отпила немного кофе и кивнула.

— Иначе говоря, они испугались, что меганезийцы хапнут еще и эту скалу.

— Меганезийцы, новозеландцы, еще кто-нибудь — не важно. Так или иначе, лидер PIRA, некий Джеймс Увехику, тут же отправил в Верховный суд Меганезии такую бумагу.

Молден вынул из пластиковой папки лист с небольшим текстом и положил его на стол.

«Цветущий остров Рапа-Нуи со времен Мауна Оро был перекрестком морских путей и одним из восьми центров культуры Tiki. Около 5 тысяч лет назад здесь была разработана пиктография «Rongo-rongo», которая лежит в основе меганезийской рапидографии. Здесь же возникла идея авиации — в наивной форме культа человека-птицы, Tangata-Manu. В XVII веке на Рапа-Нуи счастливо жило около 15 тысяч человек. Потом туда пришли испанские оффи, ранее захватившие восточный берег нашего океана — Перу и Чили. Они разрушили хозяйство Рапа-Нуи, а жителей поработили и сдавали в аренду компаниям, добывавшим птичье говно. Из ста рабов выживал один. В конце XIX века, когда говняный бизнес стал неактуален, на Рапа-Нуи осталось 111 полинезийцев. Потом, до последней трети XX века, они были крепостными чилийских генералов, правивших на острове. Природная воля к жизни не дала полинезийцам вымереть, и сейчас на Рапа-Нуи живет 2425 их потомков. Оффи-латиносы говорят, что таким образом несли туземцам европейскую цивилизацию. Сейчас эти оффи пишут: аннексия Рапа-Нуи в 1888 означала и аннексию Motu-Tangata-Manu, как «прилежащего к нему». Ложь. Моту-Тангата-Ману это самостоятельный остров. Фактически, он не занят. Чилийские колонизаторы не возвели там даже собачьей будки. По нашему обычаю, любой свободный участок суши могут использовать те, кто готов на нем жить. Мы готовы. Помогите защитить наше право на Тангата-Ману! Джеймс Увехику, народный администратор независимого Рапа-Нуи».

— И что решил меганезийский суд? — поинтересовалась Жанна.

— Суд в тот же день отправил в Сантьяго факс с предложением уточнить статус Тангата-Ману. Вполне дипломатично, если на мой взгляд, но момент оказался неудачный. На острове Пасхи, в Ханга-Роа стены домов и дорожные знаки уже исписаны лозунгами: «Chile go home» и «Viva PIRA». Полисмены просто физически не успевают их стирать.

Чилийский кризисный штаб повел себя нервно: приказал выдвинуть из Вальпараисо к острову Пасхи эсминцы «Леонор» и «Роландо» (это 150-метровые дредноуты конца прошлого века, испанской постройки), 250-метровый авианосец «Сантандер» и еще 6 вспомогательных кораблей. Об этом сообщили час назад по CNN.

— Хм… И какое это имеет отношение к галапагосским пиратам?

— Ну, такие перемещения флотов вызывают неразбериху и пираты активизируются.

Жанна сосредоточенно почесала в затылке.

— Иначе говоря, Касси, вы предлагаете мне сунуть голову в петлю?

— Что вы! — возмутился он, — Я же говорил: у этого контейнеровоза новозеландско-папуасская страховка! Эксперты утверждают, что это абсолютно надежно.

— В смысле, что моим родным выплатят страховое возмещение? — уточнила она.

— Нет, в смысле, что это не обычная страховка, а… В общем, достоверно известна одна попытка пиратов напасть на судно, застрахованные таким образом. Пиратские катера в полузатопленном состоянии обнаружил вертолет панамской береговой охраны. Члены экипажей, точнее, их трупы, были изрешечены пулями. В интернет даже есть фото…

— Демонстратив, как при разборках кокаиновых банд во Флориде, так?

— Вроде того, — подтвердил Молден, — Блоггеры пишут, что пираты боятся подходить к кораблям, над которыми поднят красный вымпел с черной бабочкой.

— Хм… И что? Кроме меня некому исследовать эту ситуацию?

— Ну, видите ли… — Молден слегка стушевался, — …Мы просили директора корейской шиппинговой компании… Короче говоря, он согласился только на вашу кандидатуру.

Флайка Атли парила на высоте 4000 метров. Атолл Дюси отсюда казался неаккуратно выпеченным и уже немного заплесневевшим бубликом, а флайки других наблюдателей (т. е. зевак, прилетевших, поглазеть на старт «бочки») напоминали рой плодовых мошек, собравшихся полакомиться этим бубликом. Рой тоже имел форму бублика, поскольку небо в радиусе 50 миль от Дюси было закрыто для полетов из соображений безопасности — воздушный старт с грузом создает риск для легких летательных аппаратов, оказавшихся слишком близко от реактивного выхлопа. Сами аппараты создают риск для подъемной стартовой площадки — в том смысле, что какой-нибудь идиот может врезаться в один из четырех гигантских аэростатов в ее углах.

Платформа — небольшой аккуратный квадратик посреди лагуны — оторвалась от воды и начала подниматься. Сначала это можно было понять по ее тени, убегающей по атоллу против солнца, на запад, а потом с высоты, на которой парил «Sky-Drop», стал виден просвет между платформой и поверхностью моря.

— Жаль, нельзя посмотреть на нее поближе, — сказала Люси.

— А вблизи не впечатляет, — ответил Атли, закуривая сигарету, — У нее сторона длиной в милю. Видишь только кусок фермы рядом. Это как в упор смотреть на башню Эффеля.

— Это та, что в Европе? — спросила Олан, мягко отправляя флайку на новый круговой разворот (уже который по счету).

— В Париже, — уточнил он.

— А что ты там делал? — поинтересовалась Люси.

— Вывозил химический комбинат, закрытый из-за «Greenpeace». Он был не в Париже, а рядом, в пригороде, но уж раз пришлось осматривать на месте, то в сам город я тоже заглянул. Так, чисто из любопытства. Башня там забавная, и есть несколько неплохих аттракционов. Еще кофе в парке варят неплохо. Парк я забыл, как называется. А так — серое, скучное место. Сплошь камень и асфальт. Зелень только местами пробивается. Речка маленькая и грязная. Не понимаю, почему они ее не почистят. Они же не такие нищие, как в Африке. Тратят деньги на всякую фигню, а живут в плохой экологии.

— А в Лувре, где три мушкетера, ты был?

— Был, но только снаружи. Я катился на скутере по туристической схеме Лувр, Notre Dame de Paris, Монмартр, Люксембургский сад, про который старая песенка. А то, что внутри зданий, лучше смотреть по интернет, чтобы не дышать микробами от толпы.

Люси согласно кивнула, не отрывая глаз от медленно скользящей вверх платформы.

— А летом мы с Атли полетим в Монголию, — сообщила Олан.

— Типа, родина предков?

— Ну, и это тоже, и еще поющие пески, красивые озера, водопады…

— Кладбища динозавров, — подсказал Атли.

— Не вредничай. Мы же не только ради них летим. Хотя, они очень интересные.

— Кстати, они, все-таки вымерли из-за астероида или нет? — спросила Люси.

— Думаю, что нет. Просто сейчас очередной раз мода на астероиды. «Ballista», Тлалок, отработка маневров защиты от космических объектов. Короче, PR.

— А на Немезиду тоже мода?

— Немезида это культ, — вмешался Атли, — Ты же сама видела, что творится вокруг этой темы на Элаусестере. Эти слухи, что бочка полетит к Немезиде…

Платформа, тем временем, поравнялась с ними по высоте, и теперь казалась каким-то волшебным островом, вроде Лапуту, описанного в гулливеровском эпосе Джонотана Свифта. Люси стрельнула у Атли сигарету и сказала в пространство: