День Астарты - Страница 272

06.04. Университетский инфо-канал Kimbi-wiew.

Тимор — Атауро — Хат-Хат.

Репортаж Пепе Кебо.

Aloha foa! Это я Пепе Кебо с плавучего атолла Хат-Хат! Сегодня возникла удачная возможность ненадолго поймать известного математика Кватро Чинкла. Он неделю провел на атолле Хат-Хат и в окрестностях, а завтра улетает домой на Киритимати. Поделишься впечатлениями, Кватро?

Кватро Чинкл: А как же. С чего начать? С Тимора, с Атауро или с Хат-Хат?

Пепе Кебо: А давай, в той последовательности, в которой ты их сейчас назвал.

Кватро Чинкл: ОК. Тимор для меня ассоциируется, в первую очередь — с таверной дядюшки Жосе в рыбацком порту Дили. Это потрясающе! Тунец фаршированный мидиями! Паштет из лангуста со специями! И, конечно, домашнее фруктовое вино. Дядюшка Жосе — замечательный человек. С ним просто приятно поговорить. Далее: Симона Сид. Страна, в правительстве которой есть такие зверски красивые молодые женщины — это перспективная страна! Но больше времени я общался с Ним Гоком и доктором Немо. Очень здравомыслящие люди, но у нас с ними разные убеждения.

Пепе Кебо: А как ты вообще относишься к коммунистической идее?

Кватро Чинкл: Смотря, что называть этим словом. Например, для дядюшки Жосе коммунизм в конкретной форме тиморского социализма, это отличная штука! Вот посмотри. Дядюшка Жосе не лишился своей таверны. Это трудовая собственность, которая разрешена. А «McDonalds» в центре Дили конфисковали, как буржуазную собственность, и передали Школе кибернетики имени Пол Пота. Дядюшку Жосе контролирует комиссар — на предмет социальной справедливости к работникам, но поскольку таверна почти семейная, там и так никого особо не эксплуатировали. При прошлом режиме был беспредел чиновников, бандитизм, и война — а новый режим покончил и с тем, и с другим, и с третьим. Ему хватило недели для реконструкции экономики после полуторадневной войны, а западная половина Тимора, казавшаяся вечным источником бандитизма и военной агрессии, превращена в пустыню. Оттуда бежали почти все жители. Есть только база ВМФ Индонезии в Купанге… А вот еще достижение нового режима — это перспективы для молодежи. Появилось несколько современных аграрно-технологичных и постиндустриальных предприятий, а 1 мая откроется инженерно-технический колледж современного океанийского образца. Тиморская молодежь засматривается НФ-фильмами. Прогресс стал их кредо. Их не смущает бедность, поскольку предметами первой необходимости новый режим всех обеспечивает, а динамика благосостояния — положительная. Неплохая картина, а?

Пепе Кебо: Значит, по-твоему, коммунизм — это классно?

Кватро Чинкл: Не торопись, Пепе. Я изложил дело с позиции vox populi, со стороны дядюшки Жосе, с позиции рыбаков и фермеров, посетителей его таверны, с позиции

Хомбре Ожо и Симоны Сид, представляющих этот социальный слой в правительстве. Такая позиция в экономическом смысле есть просто кооперативный постиндастриал социалистического типа. Не скажу, что это классно, но, в общем, неплохо. А теперь взглянем на ситуацию глазами Ним Гока, доктора Немо и Ройо Исо. Каждый из них оставил на родине — в Камбодже, на Филиппинах, в Перу — своих многочисленных сторонников, и несет этические обязательства перед ними. Социалистический Тимор победил в войне и получил импульс развития не без поддержки извне. Скоро придет время возвращать долги. Что, кстати, соответствует доктрине экспорта революции.

Пепе Кебо: Значит, грубо говоря, коммунизм — это разжигание войн в 3-м мире?

Кватро Чинкл: Ты опять торопишься. Я изложил субъективные точки зрения, но существует объективный политэкономический вектор. Он определяет все будущие области серьезных военных операций. И тиморская красная армия, так или иначе, развернется в направлении, заданном этим вектором. То же касается и гражданской экономики. Тиморское политбюро по объективным причинам будет проводить ту политику, которая позволит их стране занять подходящую нишу в региональном разделении труда внутри Большого Транс-Экваториального Конгломерата.

Пепе Кебо: Теперь у тебя выходит, что нет разницы, коммунизм или что-то другое.

Кватро Чинкл: В данном случае коммунизм сыграл роль пусковой катапульты для постиндастриала. Это важная роль, причем позитивная.

Пепе Кебо: И все-таки: что ты скажешь о самой коммунистической идее?

Кватро Чинкл: Давай сначала сформулируем саму идею. Если отвлечься от всяких финтифлюшек, то это замена мотива к труду. В до-коммунистическую эру мотив — утоление товарного голода. При коммунизме мотив — эмоциональная разрядка. Вот пример: секс. Пара людей совершает значительную работу, затрачивая объективно столько усилий, сколько при тяжелом физическом труде, и получает удовольствие от процесса, а не от какого-то материального результата. Подробнее об этом — в моей книжке: «Стратегия межзвездных улиток». Про секс там тоже есть.

Пепе Кебо (смеется): Теперь я ее точно прочту! А что ты скажешь про Атауро?

Кватро Чинкл: Атауро — это фронтир. Как американский Дикий Запад двести лет назад. Я вижу тот вопрос, который вертится у тебя на языке. Американский Дикий Запад за 30 лет расширился от Миссисипи до берегов Тихого океана, поглощая индейские земли. Куда двинется этот фронтир и чьи территории он поглотит? Аналогии неоднозначны… Хотя, мэр Хаамеа вполне соответствует образу шерифа из вестерна, а волонтеры самообороны Атауро — это такие ковбои, что и не снились Голливуду. В общем, на Атауро мне зверски понравилось, и я сюда еще приеду. Тем более, мы с шерифом… В смысле, с Кайемао Хаамеа, договорились по колледжу. В основном, я буду преподавать дистанционно — от Атауро до Киритимати почти 5000 миль, но, в общем, долететь не проблема.

Пепе Кебо: А как там твой дом на Киритимати?

Кватро Чинкл: Три дня назад, менеджер просигналил, что дом готов. Оказалось, что менеджер — не парень папуас, а девушка полька. Из Польши, которая на Балтийском заливе в Северо-Восточной Атлантике. И ее фамилия произносится «нОвак», а не «новАк». До сих пор я знал из поляков только Станислава Лема, основателя научно-технической футурологии. В смысле, знаю по книгам. Он умер до моего рождения.

Пепе Кебо: Поздравляю с готовностью дома… А что ты скажешь про Хат-Хат?

Кватро Чинкл: Это очень жесткий социально-психологический эксперимент над несколькими сотнями людей. Мы с тобой уже пару раз говорили на эту тему tet-a-tet, поэтому я не буду повторять некоторые вещи… Если кратко, то Хат-Хат это грубая попытка реставрировать естественное состояние человеческой психики у группы юниоров, от рождения до пубертата подвергавшихся дефективному воспитанию. В качестве метода реставрации выбрано погружение в социальную среду, в которой невозможно следовать дефективным стереотипам поведения. Известно, что если погрузить в такую среду взрослого индивида, воспитанного в фундаментально — христианской или мусульманской среде, то его психика разрушится. Он просто превратится в овощ. Эксперимент Хат-Хат установит, у какой доли подростков в пубертатный период психика еще достаточно пластична, чтобы выдержать полное разрушение фундамента и перестроиться на другом принципе… А все остальные превратятся в овощи. Это — цена эксперимента в гуманитарном исчислении. Если оценивать в цифрах, то овощем станет примерно каждый шестой. Я тебе излагал аргументы в пользу такой оценки, ты можешь их опубликовать, я не возражаю.

Пепе Кебо: Но у пяти шестых все будет ОК?

Кватро Чинкл: Хотелось бы на это надеяться. В любом случае, я не намерен терять контакт с двумя малавийскими мальчишками, которые живут в соседнем модуле, и которым я, в общем-то случайно, дал повод рассчитывать на некоторую поддержку. Короче говоря: я попался в ловушку Экзюпери.

Пепе Кебо: Ты в ответе за тех, кого приручил?

Кватро Чинкл: Да. Фактически, надо мной тоже поставили эксперимент. И этот эксперимент очень дорого обойдется авторам Хат-Хат. За мной не заржавеет.

Пепе Кебо: Ты потребуешь экстремальных санкций через суд?

Кватро Чинкл: Я еще не решил. Мне надо спокойно подумать и все взвесить.

Пепе Кебо: Понятно… Теперь, если не возражаешь, сделаем шаг назад. Ты говорил о дефективных стереотипах в системе, связанной с двумя конкретными религиями. Ты считаешь, что у этой дефективности религиозная основа?

Кватро Чинкл: Скорее, наоборот, у этих религий дефективная основа. Мы с тобой в прошлый раз говорили о телеологии. Помнишь: аксиома о неком человекообразном создателе Вселенной, цели которого должны приниматься верующим человеком, как определяющие и первоочередные. Мы в тот раз обсуждали влияние этой аксиомы на европейскую науку, но влияние на бытовую психику не менее деструктивно.

Пепе Кебо: Тут, я с тобой не соглашусь. У меня есть знакомые христиане, католики, отличные ребята. Мы бывали в самых разных ситуациях… Ну, ты понимаешь.

Кватро Чинкл: Католики были океанийские, а? Так, я не ошибся. Существует одно принципиальное отличие океанийского католицизма от европейского. И та и другая религия говорят о неком субъекте, создавшем Вселенную с гуманитарными целями. Однако, океанийский католицизм говорит, что эти цели неизвестны, и предлагает каждому человеку самому в них разобраться, исходя из интуиции и опыта общения с окружающими людьми. Европейский католицизм, напротив, утверждает, что цели известны и описаны, и что определенный круг лиц умеет их верно интерпретировать применительно к конкретным жизненным ситуациям. Нетрудно заметить, что в евро-католицизме, как и в евро-христианстве, и в исламе, фигура создателя Вселенной по существу эквивалентна тому самому кругу лиц — интерпретаторов.

Пепе Кебо: Эти интерпретаторы как-то очень похожи на оффи.

Кватро Чинкл: Это и есть оффи. В библейских религиях Старого света центральное божество сливается с правящим оффи-кланом. Это дает оффи-клану экономический выигрыш на неком отрезке истории. Апелляция к прямому приказу центрального божества заменяет оплату за труд, а, в предельном случае — вообще все социально-психологические мотивы. Предельный случай — это и есть религиозный терроризм. Верующий человек испытывает столь сильную потребность в мнимом одобрении со стороны центрального божества, что не может жить без знаков этого одобрения.

Пепе Кебо: …И не получая их длительное время, он превращается в овощ?

Кватро Чинкл: Вообще-то, он уже заранее овощ. Просто это не заметно, пока его действиями управляют извне потоком религиозно-интерпретированных сигналов.

Пепе Кебо: …Но если они уже заранее овощи, то эксперимент не выглядит таким жестким, как ты сказал в начале.

Кватро Чинкл: Нет, выглядит! Представь, что имеется сто кошек, из них двадцать плюшевые, а остальные — живые. И некий умник, чтобы отделить одних от других, начинает тыкать всех кошек иголками. В приличном обществе за это бьют морду.

Пепе Кебо: В общем, да. Я врубилась. И мы по уши в этом… Эксперименте. Так?

Кватро Чинкл: С этим не поспоришь.

Пепе Кебо: …Завтра ты улетишь домой, но еще приедешь на Хат-Хат, верно?

Кватро Чинкл: Я приеду и кое-что привезу. За вкус не ручаюсь, но горячо будет.