День Астарты - Страница 270

Прошло три дня, и разговор о Гренландии зашел по совсем другому поводу, в совсем другой компании, в трех тысячах миль к востоку от маврикийского острова Родригес. Компания состояла из сержанта Нтая, пилота Бритт, стрелка Тигриса, еще одного сотрудника INDEMI, который представился просто как обер-лейтенант, и одного математика — Кватро Чинкла (оперативный псевдоним — Диггер). Их рабочая встреча проходила после полудня, 3-го марта, на плавучем атолле Хат-Хат, прямо на крыше административного корпуса 04-CD, под солнцезащитным навесом.

Кватро Чинкл, несколько манерно начал свой доклад с общенаучных данных.

— Гренландия. Величайший остров на планете. Площадь в четыре раза больше, чем у Франции, но население — в восемь раз меньше, чем у маленького острова Гваделупа (карибской колонии той же Франции). Вот такая смешная география-демография. В первой четверти нашего века, она плавно отделилась от европейской Дании, чьей колонией являлась несколько веков, и заняла выгодное буферное геополитическое положение между Евросоюзом, Канадой, США, и Океанийским содружеством, к которому присоединилась по линии интернационального транс-полярного сервиса.

— Мы в курсе геополитики, док Диггер, — заметил обер-лейтенант.

— Рад за вас, — сказал Кватро, — Итак, несмотря на сегодняшнее буферное положение, Гренландия, по историческим причинам, сохраняет ассоциацию с Евросоюзом, но не подчиняется европейским оффи-властям. Это позволяет реализовать наш алгоритм. Сейчас обратите внимание на схему движения псевдо-денег. Она на экране.

Обер-лейтенант повернулся так, чтобы видеть одновременно и докладчика, и экран ноутбука, и спросил:

— А почему приставка «псевдо»?

— Потому, что перемещаются не эквиваленты реальной стоимости, а номинальные долговые обязательства, априори не имеющие никакого материального покрытия. Я заостряю на этом внимание, чтобы было ясно, почему наши… гм… гости так легко собрали значительную сумму, номинально равную 300 миллионам US-долларов. В действительности, эта сумма представляет собой лишь набор цифр, произвольно дорисованных к прочим обязательствам Европейского Инвестиционного банка по субсидированию тех или иных проектов и обслуживанию предыдущих долгов.

— А сколько всего этих обязательств? — поинтересовалась Шейла Бритт.

— Примерно 15 триллионов долларов.

— Какая-то херня… — задумчиво произнесла она, — Значит, по бухгалтерии, каждый европеец, включая грудных детей, в среднем должен примерно 20 тысяч долларов.

— Да, а что тебя тут удивляет? В странах условного Запада, организованный обмен реальных ценностей помимо банков запрещен, и банки налагают на коллектив экономически-активных жителей номинальный долг, равный сумме: совокупный общественный продукт, плюс цена политических амбиций оффи-клана, плюс цена административно-принудительного поддержания этой нелепой системы.

— Но Рорхбаум, Нейдлиц и Фелклинг обещали рэкетирам реальные деньги, так?

Математик широко улыбнулся и утвердительно кивнул.

— Да, Шейла, в этом главный фокус. Система тщательно следит, чтобы номинальные деньги, фактически, обеспеченные менее, чем на треть, обменивались на реальные ценности только в очень ограниченном объеме. Это — защита от банкротства. Она на западном сленге называется: «государственный контроль за финансами и кредитом». Разумеется, наши гости, с учетом их веса в оффи-клане, могут отчасти обходить этот контроль. В нашем случае, они смогли вытащить эти 300 миллионов US-долларов из финансового оборота в торговый, и сформировать из них аккредитив, выставленный Гренландским филиалом банка Люксембург-Коммерс против договорной поставки полутора миллионов карманных компьютеров «Clip-Cat» из Колумбии.

— Сделка явно кривая, — заметил Лауа Нтай, — Откуда в Колумбии, даже теоретически, могут взяться эти компьютеры в таком количестве?

— Сделка и должна быть кривая до ужаса, в этом вся фишка, — ответил Кватро, — Давай рассмотрим скелет операции. Евроинвестбанк по соглашению с ЮНЕСКО, выдал ряд кредитов на компьютеризацию отсталых стран Азии и Африки. Псевдо-деньги через несколько промежуточных стадий пришли к дилеру — подставной мальтийской фирме, имеющей счет в банке Люксембург-Коммерс. Она подписала контракт на поставку компьютеров «Clip-Cat» с подставной колумбийской фирмой, которая принадлежит покойнику. Он погиб в кокаиновых разборках, а его ID используют. Там это принято.

— А кому принадлежит мальтийская фирма? — спросил Тигрис.

— 18-летней девушке, возможно — симпатичной, но понятия не имеющей ни о каком бизнесе. Мальтийский обычай: как ребенку исполнилось 18, так на него открывают множество фирм, и по секрету отдают фирмы всяким субъектам. Этим и живут.

Стрелок-инструктор Тигрис задумчиво почесал кончик носа.

— Извини, док, но я не врубился. Аккредитив же раскрывается продавцу, когда тот предъявит товар, готовый к передаче покупателю. Так в справочнике.

— Демон сидит в деталях, бро, — весело ответил Кватро, — Эти компьютеры предъявят эксперту банка — держателя аккредитива, и он подпишет, что видел их и сосчитал.

— Хэх… Он что, мечтает сесть в тюрьму?

— Нет, бро. Он ничем не рискует. Есть там компьютеры, или нет, банк все равно не отправит эти 300 миллионов в Колумбию. Банк примет копии бумаг на раскрытие аккредитива и пообещает платеж против оригиналов этих бумаг. Вы… Вернее, злые рэкетиры… Как и обещано, отпустите домой троих «гостей». Но, по предъявлении оригиналов бумаг, возникнет проблема: Европейский финансовый контроль запретит проводить этот платеж, о чем Люксембург-Коммерс вас, с прискорбием, уведомит.

— Хэх… И он запретил бы, даже будь все полтора миллиона «Clip-Cat» в наличии?

Кватро Чинкл вновь улыбнулся и энергично кивнул.

— Совершенно верно! Я же объяснял про защиту системы от банкротства! Ясно, что в Колумбии эти деньги сразу вышли бы в материальный оборот, а этого никак нельзя допускать, если речь идет о значительных суммах.

— Хитрые твари, — констатировала Шейла Бритт.

— Хитрые, — согласился он, — Но они не хитрее нас с вами. Мы заставим их жевать их собственный хвост, про который они забыли. Европейский финансовый контроль не успеет отреагировать, когда гренландская полиция арестует эти 300 миллионов USD прямо на аккредитиве, как деньги, отмытые для заведомо-криминальной операции. Согласно «Общеевропейской конвенции о контроле за банковскими транзакциями», гренландцы просто обязаны будут это сделать. Поскольку эта сумма учтена на счету Гренландского филиала банка Люксембург-Коммерс, она окажется в компетенции властей Гренландии. Соответственно, когда гренландский суд установит, что у этих псевдо-денег нет легального владельца, сумма будет списана в бюджет Гренландии.

— А как их полиция узнает вперед всех? — спросила Шейла.

Лауа Нтай молча выразительно развел руками.

— …Joder! — произнесла девушка, — Это я затупила… Понятно. Нет вопросов.

— Порадуемся за эту маленькую прекрасную страну, — добавил Нтай, — и немного посочувствуем нашим гостям-финансистам. Им не хватит всего нескольких часов неопределенности, чтобы получить желанный билет домой, и они отправятся на занимательную экскурсию по Социалистическому Тимору. И, кстати, все честно.

Кватро Чинкл подумал минуту и пожал плечами.

— Да, пожалуй. Но, с матросами, я полагаю, можно поступить более гуманно.

— Вероятно, да, — подтвердил обер-лейтенант, — С учетом сообщения матроса Брэма Земмаха, на мой взгляд, можно было бы ограничиться каторгой. Но, решает суд.

— Что за заявление? — поинтересовался Кватро.

— Видите ли, требовалось жестко психологически надавить на матросов, чтобы они безоговорочно сотрудничали с нами. Мы попросили сделать это Кайемао Хаамеа, поскольку у него подходящий имидж. Он отлично решил эту задачу, а побочным продуктом давления стало аудио-видео сообщение одного матроса к своей жене. В сообщении он подробно рассказывает о вербовке экипажей на туристические яхты, принадлежащие фирме «Emerald Voyage», а также о том, что входило в обязанности экипажей этих яхт во время VIP-туров. Я имею в виду манипуляции с рабынями.