Демонология по Волкову. Дилогия (СИ) - Страница 115

– О том, что Алиса появилась в нашем доме не просто так, – сказала Софи. – Леон и Антон нашли ее, чтобы отдать Падальщикам. Заменить Леона на нее, ведь так?

Замолчи! Немедленно замолчи!

Леон не произнес ни звука. Какая теперь разница? Какая теперь разница, если Алиса все знает. Если Алиса знает версию Софи. И ему уже никогда не рассказать свою. А впрочем… разве его версия чем‑то отличается?

Влад смотрел на него так, будто видел впервые и не мог поверить в то, что услышал.

– Леон, это правда?

Он снова промолчал. Слова теперь не имели значения. Удивление в глазах старого друга сменилось отвращением.

– Ты трус, – бросил он. – Никогда не думал, что скажу это, но ты трус, Леон.

Леон наконец разлепил губы:

– Убирайтесь. Оба. Чтобы к вечеру ни одного из вас не было в доме.

Не дожидаясь их ответа, Леон вышел из комнаты.

Это конец. Теперь уже окончательный.

Когда демон предложил ему сделку, Леон ни о чем не думал. Он просто хотел выжить. Лишь несколько лет спустя разобрался, на что подписался. Узнал, кто такие Падальщики и что с ним станет через тринадцать лет. Но даже тогда не испугался. Настоящий страх пришел после смерти музыканта. Леон понял, что не хочет, ни за что на свете не хочет закончить жизнь в лапах этих тварей. И если бы можно было отмотать время назад, он умер бы там, под одиноким деревом. Но теперь было уже поздно.

Он начал искать варианты. И нашел один древний ритуал, позволяющий обмануть Падальщиков, подбросить им другую жертву. Возможно, сам не решился бы, но о его поисках знал Антон. И он не мучился сомнениями. На то, чтобы найти подходящую жертву, ушел почти год. Время утекало сквозь пальцы, и Леон почти отчаялся, когда Антон сказал, что нашел подходящую девушку. Его внучка, которая была с ним близка, как‑то поделилась рассказом об одной знакомой. Уже по тому, что она содержит сестер и мать, которая ее когда‑то бросила, стало понятно, что она способна вмещать в себя тьму. А уж когда Антон рассказал про видения, сомнений не осталось. Леон знал, что означают эти видения: в девушке настолько много места, что она способна считывать будущее других людей, видеть его. Это очень, очень редкий дар. Настоящий алмаз. Так Алиса появилась в его доме. Дело осталось за малым: влюбить ее в себя.

– Ты должен это сделать, – настаивал Антон, когда Леон предлагал просто провести ритуал. – С ее согласием у нас несравнимо больше шансов. Тебе что, трудно немного постараться? Ты богат, хорош собой, загадочен, любая дурочка влюбится, если приложишь немного усилий.

Приложить усилия Леону ничего не стоило. Но проблема состояла в том, что Алиса дурочкой не была. Да, она влюбилась, и довольно быстро, но в процессе соблазнения что‑то пошло не так. Алиса оказалась умной, бесстрашной, упрямой. На нее нельзя было не смотреть, ею нельзя было не восхищаться. Она спала на его плече в новогоднюю ночь, а Леон смотрел в потолок и думал, как паршиво все обернулось. Этого не должно было случиться. Он не должен был ничего испытывать к ней. И если первое время он еще мог обманывать себя, что всего лишь жалеет ее, то теперь отчетливо понял: то была не жалость.

Возможно, Леон никогда не был готов к ритуалу, не был готов забрать чью‑то жизнь. Да, когда‑то он убил Кристину, но сделал это неосознанно. Тьма тогда управляла им. Может быть, в глубине души он надеялся, что не доживет до конца контракта, поэтому в последнее время старательно напитывал себя тьмой, не давая отдыха. Надеялся, что ему не придется принимать это сложное решение.

А может быть, он просто пытается оправдать себя, и в действительности он гораздо чудовищнее, чем думает. Ведь даже после той ночи он не был уверен до конца, что не передумает в последний момент, не испугается. Сможет встретить Падальщиков и взглянуть им в глаза в конце своей жизни.

Так кто же он на самом деле?

Леон сам не понял, как оказался в библиотеке. В камине уютно потрескивал огонь, на подлокотнике кресла лежала книга. Ее  книга. За которой она не вернется.

Леон размахнулся и отшвырнул книгу в сторону. В следующую секунду, уже без его помощи, книги начали вылетать с полок, падать на пол. Вырванные страницы кружили в воздухе, летели в камин. Огонь жадно потрескивал, пожирая те, что доставались ему. Лопались стекла в шкафах, вместе с бумагой падали на пол осколки. Тьма снова проникала под кожу, но Леону было все равно. Откуда‑то сверху свалилось что‑то железное, звякнуло о паркет. Леон остановился, посмотрел на предмет. Длинная железная кочерга с рукояткой на одном конце и оттиском для клейма на другом. Он понятия не имел, откуда в библиотеке взялось тавро, он никогда не держал лошадей. Рисунка на нем, кстати, не было, обычный железный круг. То, что ему сейчас надо.

Леон сунул железный стержень в камин, подождал, пока круг на конце раскалится добела. Поднес к голове, к тому месту, где стояла защитная метка. Запахло жжеными волосами, но он, не давая себе передумать, прижал железо к коже.

Ему показалось, что стержень прошил голову насквозь, вышел с другой стороны. Он закричал, не сдержавшись, упал на колени, выронив тавро. Несколько долгих минут ничего не видел и не слышал вокруг, ощущал только невыносимую боль в том месте, где, казалось, больше не было головы. А когда снова начал различать звуки, услышал топот ног, удар двери о стену, а потом и голоса:

– Леон?! Леон, что случилось?

– Что ты наделал, боже мой!

Леон не смотрел на вошедших. Упирался в пол коленями и ладонями, царапал ногтями паркет, до хруста сжимал зубы, чтобы не закричать снова. Боль разрывала голову, хотелось сделать что‑то, чтобы она прекратилась.

Они еще не знали, что он наделал.

– Убирайтесь, – наконец прорычал он. – Все! Вы уволены. Через час здесь никого не должно быть, слышите? Никого! В том числе и охраны!

Дверь снова захлопнулась, отделяя его от встревоженного гула голосов. Леон перевернулся на спину, посмотрел в потолок. Боль продолжала пульсировать в висках, но уже не мешала думать.

Вот и все.

Он думал, что у него еще несколько месяцев.

Теперь у него несколько дней.

Продолжение следует…

[1] Норвежская бегунья, серебряный призёр Олимпийских игр 1984 года и чемпионка мира 1983 года.