Демон возмездия (СИ) - Страница 5
Роговец сидел в машине с выключенным двигателем, корейцы, гады, наворотили неотключаемых девайсов, и разглядывал Двери. Массивные, высокие и широкие, с вычурными бронзовыми ручками, кучей декоративных мелких финтифлюшек и редкими вставками из серого камня. Двери отталкивающие и омерзительные. Двери, словно слепленные из кучи раздавленных пауков и саранчи без крыльев, заставляющие тебя непроизвольно переходить на другую сторону улицы. Двери, за которыми должно было произойти это.
Как он здесь оказался он не помнил, да и не хотел вспоминать. Его накрыло словно плотным муаром, тяжелой кисеей и все слилось в сплошную полосу огней, искр и еще чего-то блескучего, больно режущего глаза. Если бы ему сейчас показали видеотрек его сумасшедшей гонки почти через весь Город, он бы криво усмехнулся и не поверил. Он никогда не умел входить в поворот на скорости девяносто пять километров в час, виртуозно подрезать и мгновенно перестраиваться, а словосочетание 'управляемый занос' он слышал только с экрана телевизора. Но, тем не менее, он здесь и ему нужно попасть туда, за Двери. Хотя ему очень страшно и совершенно не хочется этого делать.
Постучаться или позвонить? Или сказать тем двум мордоворотам в теплых куртках, что ежась от холода и вяло переговариваясь, вышли покурить, что ему очень, прямо обязательно, нужно войти, туда, в помещение за Дверями? А почему бы и нет?
Родион Сергеевич вышел из машины, пискнул сигнализацией, чуть помедлил, собираясь с духом, и решительно шагнул к Дверям, словно нырнул в черную, стылую воду.
-Добрый вечер, мне нужно войти. Как мне это сделать?
-Добрый. Что вам нужно сделать, уважаемый?
-Мне нужно войти. Войти вон туда, вот в эти Двери.
Сам не зная почему, Роговец выделил голосом последнее слово и заметил, как быстро мордовороты обменялись короткими, настороженными взглядами.
-А вы их видите, уважаемый? Вы видите эти Двери?
Второй мордоворот одновременно со словами первого плавным и в то же время неуловимо быстрым движением приблизился к нему с боку, нависая и пугая немигающим взглядом непроницаемо черных глаз.
-Да, вижу. И мне нужно войти. Туда мне, войти. Надо мне....
Прозвучало это до красных онемелых скул нелепо и жалко. И не ухмылки мордоворотов послужили этому причиной, просто Роговец уже понял, что его не пустят и все остальное, что он будет говорить и делать, будет напрасным. Слова, просьбы, требования, попытка растолкать массивные тела и ухватиться за ручку Дверей. Его не пустят, он не войдет в Двери, он еще не может. Потому что у него еще нет Силы и главное, у него нет Права.
-Это закрытый клуб, уважаемый. Вход только для членов клуба. Доброй ночи вам, уважаемый, и до свиданья.
В голосе первого мордоворота не было ни насмешки, ни пренебрежения, ни скрываемого презрения. Голос его был негромок, тон вежлив и даже, вроде бы, немного уважителен.
Роговец молча кивнул, помедлил пару секунд, повернулся к Дверям спиной и направился обратно к своей машине. Что ж, он сделал все что мог. И он вдруг действительно понял, что сделал. Сделал то, что нужно, что хотел от него Город.
Восторг, эйфория, радость? Нет, ему просто необычайно хорошо от правильно сделанного дела. Это каламбур или этот, как его, палиндром? Без разницы. Широкая улыбка заставила расползтись губы Родиона Сергеевича, надрывая кожицу пленки едва зажившего шрамика на нижней. Он сел в машину и продолжая улыбаться, поехал по Городу домой. И не видел и не слышал, как первый спросил второго:
-Новый колдун или из Знающих низших?
-Нет, непохож. Но к Дверям его привел Город. Городу что-то не нравится за Дверьми, и он прислал его. Надо сообщить об этом сииаллу.
-Это необходимо сообщить сииаллу. Город не предупреждает второй раз, и Город его не любит.
Второй просто молча кивнул. Спорить он и не собирался. Этот Город их и нанявшего их сииалла действительно не любил. Лишь терпел.
Весна, сменившая непонятную, бесснежную зиму, не принесла ничего нового. Город его больше не звал, он больше не чувствовал зова Города, пока он не был нужен Городу.
Он все так же бегал по утрам, вечерами, через день, ходил в фитнесс-зал, так как в другие дни дома избивал обрезиненный манекен. Уже третий. Он не бил их, а именно избивал. Ему пытались, за весьма приличную сумму, терпеливо и настойчиво поставить удар, научить стойкам, уклонам и еще чему-то, но не выходило, не получалось ничего. Так, пародия и гротескная неуклюжесть. А потом еще и обиделись на него, когда на ринге замаявшийся с ним работать, фитнесс-тренер от души пробил ему в печень. Тогда он 'размотал до крови' молодого накаченного парня, как говорили потом, в раздевалке, восторженные очевидцы произошедшего и обзывали его стремительные, хлесткие удары каким-то звериным стилем. Роговец понимал, что это не его, но ставшее его личным. То, что приходит изнутри. Да и за зиму, благодаря приходящим из неведомых глубин его тела изменениям, он невероятно окреп, растряс, сжег, весь накопленный за долгие годы растительного существования жир. И мышц не стало, тело обвили тугие сухие жилы. Пришлось менять весь гардероб, даже нижнее белье, так как трусы сваливались с похудевших бедер. Да и не носил он теперь трусы, предпочитая им эластичные, тянущиеся боксеры. Впрочем, что такое смена гардероба по сравнению со сменой квартиры и семейного положения?
С Мариной он развелся без надрыва и истерик, спокойно так, по-деловому. Квартиру продали удачно, он взял однокомнатную и, оставив себе машину, ей приобрел 'двушку'. С детьми объяснился, не забыв напомнить, что теперь они сами платят большую половину выплат за ипотеку, счастливое и затянувшееся детство у них кончилось, как и отрочество.
М-да, отроки.... Одному двадцать девять, другой двадцать семь, дети, понимаешь. Ему уже внуков нянчить пора, а они все учатся, второе высшее получают.
И не стал он жадным и скупым 'под старую жопу', как в сердцах бросил ему в лицо сын, просто он понимал, что скоро ему понадобятся деньги. Много денег. Зачем и для чего, он пока не знал, но меры принял заранее. Тут в строку пошла и смена должности, ушел он в другой отдел руководителем на более высокий оклад. Заметили и оценили его вдруг прорезавшуюся способность принимать жесткие решения и давить на подчиненных.
А еще он поменял старую машину на новую. Совершенно случайно, ведомый странным чувством необходимости быть там, он попал на какой-то аттракцион невиданной щедрости и, участвуя в розыгрыше, получил по сиреневому билетику вполне приличный внедорожник. Не железнодорожный вагон на колесах, типа 'лендкрузера' или 'навигатора', но нормальный такой, добротный пикапный немец с уже установленной 'будкой'. И он ни минуты не сомневался, что это подарок от Города за ту ночь. Видимо тогда, у Дверей, он действительно сделал все правильно.
Кстати, о Дверях он тоже не забывал и иногда минут по пять сидел в машине в метрах двадцати от них, тяжело и хмуро смотрел, размышляя, загорятся ли они от бензина или лучше тут будет использовать самопальный напалм из мыла, керосина, канифоли и кое-чего еще? Очень сильно хотелось полить что-то на двери и поджечь это. А то, что Двери огня не переживут, он знал. Только наружные видеокамеры наблюдения останавливали его. Короче, не нравились ему Двери, сильно не нравились и Двери отвечали ему полной взаимностью, но осторожничали, ничего не предпринимали, никаких мордоворотов к нему не присылали. Более чем очевидно, Двери боялись Города.
Роговец откинулся на спинку кресла, покрутил шеей, разминая затёкшие мышцы. Очередной поиск в интернете вновь ничего не дал. Так, разрозненные упоминания о неких изгоях, но не отыскиваемых им иззи или чии. Так же о тупых Когтях Гнили и самой Гнили не было ничего. Поиски же 'шипяще-булькающих' привели на сайт каких-то извращенцев, после просмотра которого он долго мысленно отплевывался. Ладно, была бы порнуха разная, запретная или обычная, так не было же. Жрали просто кал друг у друга и делились потом восторженными впечатлениями о его вкусе и насыщенности. Абсолютно больные люди.