Демон острова Скаттери - Страница 10

Она стояла нерушимо. Язычники не сожгли ее. И книги в безопасности. Но в ушах еще звучат крики монахов. Их неосвященные могилы на берегу реки уже заросли травой.

Она побрела сквозь утренний туман к дому, где были Ранульф и два друга, ухаживающие за ним.

Теперь она осталась одна с ними тремя. По опухшим лицам юношей она поняла, что пили всю ночь. От Ранульфа она не ждала подвоха, но эти двое из его банды… Это они мучили ее совсем недавно. Она знала всего с десяток норвежских слов, а они совершенно не понимали ее языка.

Она вошла в комнату и показала на корзину.

— Дров! И воды.

Юноша нахмурился, но пошел исполнять ее приказ. Второй сидел в углу, угрюмый. Они боятся Халдора! Девушка сразу успокоилась и занялась Ранульфом. Может быть, она что-нибудь расскажет ему о Христе.

Дни ожидания проходили, а Бриджит не стало лучше. Утренний туман приносил ей мучения. Она проводила много времени с Ранульфом, пытаясь обратить его в истинную веру. Те часы, что она не сидела с больным, Бриджит проводила в библиотеке, а на ночь уходила в пустой шатер Халдора.

Друзья Ранульфа смотрели на нее враждебно, но особых неприятностей не доставляли.

Ранульф уже мог поднимать правую руку, шевелить пальцами правой ноги и даже сам устанавливал наклонную доску. «Халдор сделал ее для своего сына, — подумала Бриджит, пробежав пальцами по вырезанному молотку. — А Конейль не смастерил для меня даже игрушки».

Простыни уже испачкались. Пора стирать. Направляясь к берегу, девушка бросила взгляд на покинутую часовню. Она не заглядывала туда с тех пор, как Ранульфа перенесли в келью. Она прополоскала простыни, расстелила их на камнях и пошла от берега.

В часовне было пусто, пахло тленом. И только распятие из черного дерева тускло сверкало в полутьме. Бриджит встала на колени, перекрестилась, затем поднялась и взяла его. Ранульф не сказал ни слова, когда она поставила распятие над постелью. Его друзья, которые вошли за ней, были испуганы.

Бриджит беспокоилась все больше. Может быть, истории о том, что Шон делает женщин бесплодными, относятся только к его гробнице, а не ко всему острову?

Каждый раз, когда Бриджит кормила Ранульфа или ухаживала за ним, она говорила:

— Я делаю это во имя Господа, — и указывала ему на распятие. Она учила юношу креститься, делая вид, что заставляет его двигать руками.

Когда он кричал от боли, она вкладывала ему в руку распятие и показывала на Христовы раны.

— Ты видишь, как он страдал за нас?

— Я видел раненых людей, — отвечал Ранульф.

Но это было только начало.

В ту ночь Бриджит не могла уснуть в шатре Халдора, в его постели. Она представляла Халдора рядом с собой, и ей даже хотелось, чтобы он был здесь. Девушка встала, опустилась на колени и молилась до тех пор, пока не заломило колени.

На следующее утро на остров обрушился сильный ливень. По реке гуляли огромные серые волны. «Плохая погода для мореходов», — подумала Бриджит. Халдор должен был сегодня вернуться. Но вряд ли он осмелится пуститься в плавание в такой шторм. Но почему она думает о том, кто грабит ее страну?

И все же в течение дня она не раз всматривалась в серую стену дождя. Наконец она различила острый нос «Морского медведя». Тогда она вошла к Ранульфу, не обращая внимания на приветственные крики викингов.

— Твой отец вернулся, — сказала она юноше. — Я пойду в часовню.

Когда днище корабля коснулось земли, Халдор бросил рулевое весло и прыгнул через борт. Все его люди понимали, почему он так спешит, и сами стали вытаскивать судно на берег и крепить его. Вода хлюпала в сапогах, ветер с дождем хлестал по щекам. Халдор бежал к монастырю.

Он заметил двух друзей Ранульфа, но тут же забыл о них, когда вошел к сыну. Его сын был жив — он сидел, опираясь на доску, и поднял в знак приветствия правую руку. Медленно, но поднял!

— Ну, как у вас дела? — спросили они одновременно, и смех вырвался из груди Халдора. Радостный смех.

Он прижал к себе руку Ранульфа, к которой вернулась жизнь. Правая сторона лица тоже начала двигаться, хотя кривая улыбка больше походила на гримасу боли. Халдор выпустил руку сына, и она безвольно упала на одеяло.

— Тебе еще трудно, да?

— Я не скоро выздоровею. — Голос Ранульфа был слаб, и язык его немного заплетался. — И Бриджит сказала, что вся сила уже не вернется ко мне. Но она уверена, что я смогу делать мужскую работу, чтобы содержать дом, зарабатывать на жизнь.

Халдор был рад, хотя понимал, что Ранульфу уже не быть викингом.

— Ничего, если захочешь, сможешь торговать.

Ранульф прикрыл глаза.

— Я не хочу, чтобы безумие убийств снова овладело мной. Христос не одобряет этого. — Взгляд его нашел распятие.

— О чем ты говоришь? — воскликнул Халдор. «Он даже не спросил о добыче».

— Я и Бриджит, — заговорил Ранульф, — мы разговаривали. Я узнал несколько слов ее языка, она изучает наш язык. У нее очень быстрый ум. Она часто сидит со мной, так как я не могу быть один, а у Бьерна и Свена не хватает терпения. Она говорит, что без него ничего бы не вышло.

Халдор пожал плечами:

— Каждый христианин скажет тебе то же.

— Но это, вероятно, правда! Как может быть иначе? Она не писала никаких заклинаний, не ворожила… И хотя я издевался над ней и над ее Христом, но они помогли мне. Почему? Она говорит, что Христос прощает тех, кто приходит к нему.

— Она говорит! — рявкнул Халдор.

— Но почему же он не дал мне умереть и не оставил калекой? У него были для этого причины. Может, мне нужно исполнять его волю… а то он перестанет помогать мне? — Ранульф взглянул на распятие. — Я не хочу быть калекой!

— Как ты думаешь, чего от тебя хочет Христос? — глухо спросил Халдор.

— Я не знаю, — тихо проговорил Ранульф. — Отец, я очень устал. Мне нужно поспать.

Опускаясь на постель, Халдор подумал: «Если он и примет христианство, это вовсе не конец света. Но тот, кто не приносит жертв богам, рискует навлечь их гнев на всю страну… Надеюсь, старина Тор не накажет меня за отступника-сына… Да, Бриджит, ты одержала большую победу».

Погода все портилась и портилась. На реке гуляли волны, в серой пелене дождя не было видно соседних островов. Все викинги вместе с пленниками укрывались от дождя где могли.

Халдор позвал Эгиля и Сигурда в свой шатер. Внутри было темно и дымно.

— Боюсь, нам придется сидеть без дела несколько дней, — начал он. — Я не уверен — разве можно быть в чем-то уверенным в этой дождливой стране? — но мне кажется, что это затяжная непогода.

Вожди привыкли доверять Халдору в том, что касается погоды.

— Ну что же, — сказал Сигурд, — за это время наши раненые подлечатся.

— И мы можем обдумать, что делать дальше, — подхватил Эгиль.

Раньше они не загадывали далеко вперед — просто грабили округу. Теперь все селения по берегам Шеннона опустели. Вторгаться дальше они не решались. Их было слишком мало, и они могли наткнуться на превосходящие силы ирландцев.

— Пленники говорят, что мы могли бы двинуться дальше на юг — там ждет богатая добыча. Но может быть, они лгут, чтобы заманить нас в западню.

— Вряд ли будет лгать тот, у кого рука лежит на горячих углях, — сказал Эгиль.

— Маловероятно, но возможно, — покачал головой Халдор. — Разве ирландцы менее отважны, чем норвежцы? Ведь у них немало убитых и раненых, разве не так? Нет, правду узнать очень сложно. Попробую я. Сначала переговорю с одним, затем с другим, третьим — с каждым отдельно. Тогда можно будет сопоставить их слова и узнать правду.

Он замолчал. Дождь барабанил по холсту, вода стекала струйками, а в шатре сгущался туман. Халдор снова заговорил:

— Стоит ли продолжать? У нас богатая добыча. Почему бы не поплыть в Армаг и не сбыть с рук пленников, пока они годятся на продажу? А потом домой. Если мы поплывем позже, в конце лета, мы не только перегрузим корабли, но и уморим рабов.