Демон и его сумасшедшая (ЛП) - Страница 12

Атакованный фактами, Ксафан нахмурился.

— Если ты умерла, почему не стала проклятой душой?

— Как не печально, Люцифер владел моей душой задолго до того, как меня поймали.

— Предполагаю, ты заключила сделку. Но я думал, что только ведьмы получают тела, когда попадают сюда. Остальные становятся проклятыми душами, если только не заключали сделок. Но я встречал таких, и ты на них не похожа.

— Ты хочешь сказать о наличии клыков, употреблении крови и аллергии на солнце? Если бы я знала, что "Сумерки" наберут такую популярность, согласилась бы стать вампиром.

— Ну, очевидно, что ты отказалась. И как же ты стала нежитью?

— Волшебно. Нефертити, отчаянная ведьма Люцифера, наложила какое-то тумбо-юмбовское заклинание на меня. Больно так, словно тебе в живот воткнули раскаленный кинжал, но конечный результат потряс. Я не только сохранила свое супер-секси тело, но еще и Люцифер вернул меня ради мести.

Этот разговор заинтриговал Ксафана, особенно из-за того, что Кети отвечала без смеха и подколов.

— Отомстить кому?

Ее губы скривились в мрачную улыбку.

— Тем, кто являет собой большее зло, чем я.

— Что только демонстрирует, как мало ты знаешь. И поверь, лучше, если так и будет.

Ксафан хотел задать ещё вопросы. Его распирало любопытство, но она вернулась к поеданию мяса, да так, что на это зрелище могли бы раскупить билеты самые порочные существа. Чтобы стереть образ того, как Кети делала тоже самое с его "куском мяса", Ксафан опустил голову и продолжил есть. Остальная часть их обеда прошла в тишине, а затем пришло время сна.

— Мы установим ловушки или будем дежурить по часам? — Он возложил решение на нее, так как она лучше знала местность.

— Не-а. Летающие жабы не вернуться, какое-то время, по крайней мере, и я разбросала остатки жаб по окрестности, чтобы накормить тварей, так что мы на какое-то время в безопасности. Или проснемся от того, что наши ноги кто-то жует. Но такое бывает редко.

С этими словами, Кети подмигнула и легла под свой навес. Ксафан не сразу пошел спать, для начала затушил огонь и положил сверху мокрое бревно, чтобы было много густого дыма. Он знал, что ему нужно отдохнуть. На болоте нельзя быть слабым или усталым. Но, тем не менее, его разум продолжал активную работу, делая отдых недостижимым. Особенно, когда Кети так близко. Почему теперь, после стольких столетий, его так заинтриговала женщина? Хоть и милая, она не обладала неземной красотой Роксаны, хотя он восхищался ее фигурой. Кети была незрелой. Дразнящей. Не боящейся испачкаться в грязи. Бесстрашной. И столь же неудачной, как и он. Откуда такая уверенность, он не знал. Вероятно, что-то в ее глазах сказало ему об этом. А может то, как она с осторожностью, скрытой за смехом, рассматривала каждого. Намеки, которые она давала о проблемном прошлом, которое привело ее в ряды Люцифера. Ксафан все еще хотел знать, за что Кети хотела отомстить. Однако это было не просто любопытство разгадать загадку по имени — Кети. Здесь крылось гораздо большее. Возможно, он нашел в ней родственную душу, пострадавшую в прошлом и давшую обещание не повторить такого. Чувство схожее, однако, надуманное, и не было причины нарушать клятвы. Ксафан пообещал больше не влюбляться."Но я чувствую совсем не любовь. А противоположное. Досаду. Раздражительность. Разочарование".Эмоции легко игнорировать. Ксафан лишь не мог сдержать возбуждение. Тело решило восстать против обета безбрачия? Спустя столько времени ему действительно так необходимо прикосновение женщины? А чем еще можно объяснить безумное влечение? Да еще и к сумасшедшей?

"Может, если я ее трахну, все пройдёт?"

Но сам акт нарушит данный им обет. Неразрешимая дилемма.

"Если только я не готов отпустить свою любовь к Роксане".

Сама мысль об этом казалась нечестивой… и такой заманчивой. Он так долго страдал. Мучился из-за любви, которую уже и не помнил.

"Я даже забыл, как это любить. Да и любил я когда-либо?"

За время с Роксаной, всего несколько быстрых месяцев, он помнил лишь беспокойство, как бы их не поймали и безумную обстановку их нескольких интимных моментов. Черт, да он даже не видел Роксану полностью обнаженной. Она просто задирала юбки, пока он быстро давал ей требуемое, приспустив штаны. Они даже никогда нормально не разговаривали. Из-за трепета перед ней, он практически терял дар речи. Да и кто он был такой? Презренный рыцарь без земель и денег ничего не стоил. Всякий раз, стоило ему открыть рот, он лишь давал очередное глупое обещание защищать ее. "Мой меч — твой, моя леди". Она милостиво принимала все. И пользовалась, прося мягким голосом убить неугодных ей. А таких, оглядываясь назад, было очень много.

"Но она любила меня. А я ее".

То, что он сказал это в прошедшем времени не укрылось. Неужели он разлюбил женщину, ради которой продал душу? Женщину, умоляющую спасти ее за счет своей души? В любом случае, продать свою человечность. От таких мыслей, в каком-то смысле, предательстве, он прижал ладони к глазам. Во всем виновата Кети. Будь проклята эта сумасшедшая с ее обольстительной походкой и соблазнительной улыбкой. Она что-то с ним сделала. Что-то, заставившее его усомниться в выбранном курсе. В верности самого существования. Она…

Ксафан замер от стона и приподнял голову, вслушиваясь. Какое существо могло так хорошо имитировать стон слабой женщины? Кети спит, а то он спросил бы у нее.

Вслушиваясь, он ждал повторения звука, чтобы понять, откуда он исходит. Но звук, раздавшийся прямо за Ксафаном, издавало не животное. Он повернулся, чтобы посмотреть на навес Кети.

— Кети? — позвал Ксафан, но ответа не последовало. Приблизившись, он заглянул под навес. Ничто не показалось ему неправильным, но он заметил, что ее губы дрожали, а ресницы трепетали. Кети снился сон… и не вполне приятный, судя по тому, как она дергалась во сне. Ее преследовали ее же поступки? Что-то пугало ее?

Ксафан спорил с самим собой разбудить ее или нет, когда Кети заворочалась и закричала.

— Я так не думаю, ублюдок. Не трогай меня. Я тебя убью. Убью тебя, мать твою.

Ксафан вскочил, когда она взмахнула парой блестящих кинжалов, ее глаза были закрыты, нападая на невидимого монстра.

— Кети. — Он попытался привлечь ее внимание. — Кети, — позвал он громче, когда она продолжила биться и кричать. Глядя на ее опасные действия, Ксафан, наконец, крикнул. — Эй, сумасшедшая! Проснись!

И тот крик достиг Кети. Зеленый и голубой глаза открылись, задержав взгляд на нем. В их глубине читалось безумие, смешанное со свирепым страхом дикого животного. По какой-то причине, от ее выражения лица его сердце, словно стиснуло тисками. Прежде, чем он что-либо сделал или сказал, навес рухнул на нее.

* * *

Идиотские кошмары. Она надеялась, что убийство тех, кто делал ей больно и предал, остановит их. Но когда кошмары не прекратились, она начала убивать и убивать, и убивать. Но ничто не останавливало сны.

Облом.

Мысли о безумии — и слив гнева — сами по себе исходили от нее. Не совсем. Когда-то Кети была нормальной. Носила глиняные горшки, одевала передник, жила счастливой жизнью. А затем ушел папа, едва кинув "прощай" девочке, которая обожала его, а мама вновь вышла замуж. Гарри, придурок, вскоре после свадьбы показал свое истинное лицо. В пьяном угаре ударил маму, а когда Кети попыталась вмешаться, ударил и ее. Но синяки сошли, и Кети научилась избегать моментов, когда Гарри был пьян… особенно когда пил любимый ром со слабительным.

Все изменилось, после того, как ей исполнилось двенадцать, и Гарри ворвался в её спальню. Будто она позволила бы ему прикоснуться к себе. Кети позвала маму. Одетая в розовые лохмотья, ее мама вошла в спальню, окинула их взглядом и пожала плечами. А затем просто вышла. Но Гарри, немного протрезвев после инцидента, даже после молчаливого одобрения матери, не остался. После этого, Кети начала спать с ножом. Но Гарри не вернулся. Вскоре, он ушел от мамы, в жизни которой появился другой мужчина. Который даже не скрывал своих распутных мыслей. Поэтому Кети зарезала его. Ее руки были покрыты кровью, а мужчина лежал на полу, когда мать вошла в комнату с криками: