Демиург из Вирта - Страница 11
Из ванной выскочил Кирилл, отчаянно чертыхаясь, убрал сковородку с огня. Эля слабо улыбнулась.
– Хотела порадовать своего сухаря завтраком!
– Тебе почти удалось… – он перевернул ножом черные кусочки хлеба.
После ночного звездопада, когда серебряный дирижабль наполнился фигурками умирающих людей, мужчина нажал на квадратик с вариантом ответа «ДА». Что после этого изменилось? Ничего. Они еще выпили виски, и легли спать. Насколько важно знать, как именно ты умрешь?! Смерть – всего лишь мгновение, шоу начнется потом, за ее траурным пологом. Почему-то люди боятся мучительной смерти. Гораздо важнее, когда именно это случиться. Девятнадцатого августа в двадцать три часа, сорок минут и десять секунд… пока девушка думала об этом, время жадно заглотило дюжину секунд.
Кирилл включил чайник, кофе безнадежно остыл. Белый хлеб, заботливо смоченный в молоке и взбитом яйце, покрылся горелой коркой. Девушка выбросила хлеб в ведро. Stas952krymov… Он не знал даты своей смерти, иначе бежал бы прочь из квартиры, чтобы заживо сгореть на улице в уготованный день и час. Стоп! Он знал, когда он умрет, этот смешной рыжий мальчишка, и знал, как именно это случится, просто не поверил! И немка не поверила! Madlen… Эля кинула взгляд на большие кварцевые часы. Мадлен остается жить около четырех часов. Почему они не верят?! Вот о чем следовало пытать Лукьяна, а не задавать праздные вопросы! Они видят дирижабль, как и прочие участники игры. Вчера их было шестеро, включая израильтянина, а сегодня уже сотни, после минувшего звездопада, письма идут нескончаемой чередой. Они и сейчас продолжают лететь с загадочного сервера, припев играет безостановочно. Девушка прикурила сигарету, закружилась голова, приятно ныл затылок. Так бывает с похмелья. Глупо расставаться с вредными привычками за четыре дня до собственной смерти! По стеклу барабанил летний дождик, низко над землей проносились плотные серые облака, по улице спешили одинокие прохожие. Высокая женщина, наклонив зонт против ветра, пересекла улицу, и скрылась в подъезде их дома. Было слышно, как дробно стучат острые каблучки по каменному полу.
– Как такое может быть?! – недоуменно воскликнула девушка. – Она вошла в подъезд!
– Ну и что?
– Но там ведь полно собак!
– Я тоже думал об этом, пока ты спала. Вчера ночью в подъезд ввалилась целая компания выпивших подростков. Орали на всю улицу. Стоило им пересечь порог, я подбежал к дверям. Здесь отличная акустика, слышно, как хлопает входная дверь… – он аккуратно разлил по чашкам дымящийся кофе.
– Рассказывай дальше!
– Дальше? Ничего. Они как будто сгинули, эти ребята. Сопели псы, я даже чувствовал запах. И мертвая тишина на лестнице.
– Может быть, они тотчас вышли наружу!
– Я тоже так подумал! – Кирилл с наслаждением пригубил ароматный напиток. – И немедленно выскочил на балкон, но там никого не было. Пустая улица, понимаешь? Эти ребята вошли в подъезд и исчезли…
– Надо бы написать депешу нашему другу Лукьяну! – произнесла Эля таким тоном, словно планировала пообщаться с подружкой из «одноклассников».
– Ты зацепила адрес у чудика из сети?
– Случайно получилось…
– У тебя дар очаровывать мужиков! – вздохнул Кирилл. – Даже тех, кто размером с кофейную чашку, и живет в планшете. Кстати, твой поклонник оказался честным парнем, прислал информацию о Шахоле.
– Нам это поможет?
– Пока не знаю. Лукьян пищал что-то насчет появления друга…
– Угу. А еще он предрекал тебе роль витязя!
– Рыцаря… – Чистяков самодовольно улыбнулся.
– Это что-то новенькое! – усмехнулась Эля. – Рыцарь – диабетик.
– Избранного каждый обидеть может…
– Прочти мне лучше про Шахола!
– Техника гибнет, техника воскресает, провайдеры пашут без сна и отдыха. Скорость конечно чахлая, но основной комп намертво заблокировала игра. Парадокс. Сеть коммутирует избирательно. На всякий случай, я хотел написать депешу в полицию – планшет отключился, – он замешкался. – Ты знаешь, что не в моих правилах начинать пить с утра, но…
– Но со вчерашнего дня правила больше не действуют! – улыбнулась девушка. – Тащи бутылку, сухарь!
Дождь за окном усилился, ветер хлестал по ветвям деревьев, густая листва протестующе шумела, косматые тучи неслись на север, задевая верхушки высоких тополей. На улице было пустынно. Изредка проносились автомобили, из-под колес вырывались потоки коричневой грязи. Питерская погода брала свое, как алчный ростовщик взымала проценты за жаркое лето. Прячась под зонтами, пешеходы спешили по своим делам. В подъезде соседнего дома, жалась к стене худая облезлая кошка. Мир казался живым, реальным, ощутимым. Его можно потрогать руками, прикоснуться губами к каменным стенам домов, и ощутить мертвую хладость бетона. Понюхать мутную воду несущую облетевшую листву по асфальту, вдыхать аромат коры деревьев. Он был рядом, этот мир, и в то же время бесконечно далеко, как Стас Крымов, чья горящая фигурка отчаянно взывала о помощи, из бездушного экрана компьютера.
Вошел Кирилл. Он уселся напротив, водрузил початую бутылку виски на стол, включил планшет.
– Если через четыре дня не умрем, то сопьемся! – пробурчал он себе под нос. – Итак! Когда я впервые услышал имя Шахол, оно показалось мне знакомым, но я решил что это своего рода дежа вю. В юности я увлекался историей, и особенно меня привлекала античная эпоха. Никакой информации по Шахолу я не нашел, ни в Википедии, ни в остальных источниках, однако мсье Лукьян кинул пять полезных ссылок, – он плеснул в стаканы виски, отхлебнул малость, сморщился, запил спиртное остатками теплого кофе, пролистал страницы на планшете, безошибочно обнаружил закладку, и начал читать…
Дождь стих. Сквозь кривую заусеницу на темном небосклоне прорезался розовый солнечный лучик. Медленно подсыхал черный асфальт, на свинцовой поверхности зияли серые пятна. Худая кошка настороженно выглянула из подъезда, в прозрачно-изумрудных глазах отразились огромные черные псы. Собаки двигались по улице Чайковского. Мокрые носы опущены к земле, блестящие глаза закрывают густые челки. Кошка выгнула спину дугой, зашипела, обнажив маленькие острые зубы, и кинулась к высокому дереву, но собаки равнодушно проследовали мимо. Они дружно повернули на Моховую, и скрывались в черной горловине подъезда. Кошка пошипела еще немного, больше для острастки, и направилась к помойке. По улице сновали люди, мимо проносились автомобили, их осторожное животное опасалось больше, чем собак. Однако, ни те ни другие не обращали внимания на чудную вереницу огромных псов. Казалось, что двуногие хищники и не видят собак! Кошка забыла увиденное, многие события городская хищница помнила не более пяти-семи минут. Животные не опасны, а с помойки так сладко тянет рыбьими хвостами! Ловко проскользнув под крышку ржавого бачка, она нетерпеливо заурчала. И все таки одна мысль не давала покоя маленькой хищнице. Псы не пахли! То есть некий запах они имели, но скорее это был привкус огня, горелых листьев и затхлой сырости. Настоящие собаки так не пахнут! Кошка мотнула головой, к помойке подкрадывались соседские коты, и в том числе ее заклятый враг Одноухий! Он оторвалась от трапезы, выгнула спину дугой и зашипела.
Эля налила себе виски. Ей нравилось, когда любимый читает вслух. У него такой спокойный уверенный голос, он вселяет надежду. Она, затаив дыхание, слушала Кирилла, и только одна мысль мешала ей полностью погрузиться в пучину древней, как сама планета истории. Будучи человеком аналитического склада ума, она безотчетно продолжала отсчитывать оставшееся в их распоряжении время.
Девяносто три часа, двадцать шесть минут, одиннадцать секунд, десять, девять, восемь…
– В середине восемнадцатого века, во времена Надир шаха, в забытом Богом горном армянском селении, скрывался от преследователей разбойник Фанах Али, перс по национальности. Среди местных жителей он считался кем-то вроде восточного Робин Гуда. Грабил состоятельных купцов, а золото раздавал местной бедноте. Малограмотные крестьяне слагали о персе легенды, и несмотря на карательные действия властей, помогали разбойнику скрываться в малодоступных горных ущельях. Надир шах негодовал. На прошлой неделе Фанах Али совершил дерзкое нападение на его личный караван, идущий из Дамаска, разграбил его, а сопровождающую охрану щедро одарил, отпустив на все четыре стороны. Неудивительно, что солдаты в глубине души симпатизировали отчаянному разбойнику, и некоторые из них с удовольствием вступали в ряды его шайки. Была еще одна сугубо интимная причина, заставляющая гневного правителя испытывать неприязнь к мятежному персу. Караван сопровождал старший сын Надир шаха, жестокий, мстительный, слабовольный Карим. Солдаты ненавидели Карима и боялись его. За ничтожную провинность он подвергал несчастного долгим истязаниям, созерцание пыток доставляло ему истинное удовольствие. Возможно именно по этой причине, вышколенные солдаты почти не оказали сопротивления нападавшим разбойникам. Фанах Али заставил Карима раздеться донага, и позволил подчиненным выпороть своего мучителя. Громогласный хохот сопровождал долгую процедуру унижения сына сиятельного шаха! Голый юноша извивался как уж под плетьми ликующих солдат! Надир шах поклялся отомстить персу, и не надеясь более на преданность своих подчиненных заключил договор с другим разбойником, загадочным пришельцем из Аравийской пустыни, которого знали под именем Черный Шахол…