Демид. Пенталогия (СИ) - Страница 442

Когда я начал соображать лучше, я осознал, что ни разу не видел в своей палатке Демида Коробова. Наверное, он был очень занят. Я уже начинал говорить и мог бы попросить позвать его. Думаю, что он бы пришел. Но я не стал делать этого. Мне хотелось задать ему несколько неприятных вопросов. Но я знал, что не получу ответов на них. А может быть, я подозревал, что он все-таки ответит мне правду и она окажется намного хуже, чем ложь.

На четвертый день я с помощью Анютки поднялся на ноги и умудрился выйти из палатки, охая от боли при каждом шаге.

Мы находились в большом лагере. Внутри ограды, выстроенной из высоких и заостренных вверху бревен, стояло огромное количество палаток, шатров и просто навесов. Из кузницы раздавались удары молота. Это место сильно изменилось с тех пор, как я видел его в последний раз, но все же я узнал его. Еше недавно это было участком Рыжего Йохана, но теперь бывшая его территория увеличилась раз в десять. Количество боевых машин, стоявших рядами и закрытых брезентом, тоже заметно выросло. Люди - вооруженные и невооруженные - озабоченно проходили мимо меня. Среди них было немало рослых бородатых гвардейцев инквизиции. Что они-то делали здесь?

– Начальник Зверей заключил союз с теми гвардейцами, которые попались в ловушку в его лесу, - сказала Цзян. - Он морил их голодом три дня, а потом объяснил им, что представляет собой Вальдес. Эти люди с детства научены ненавидеть демоников. Для них было ужасно узнать, что Вальдес - сам демоник и вся его сила - только в этом. Томас сказал, что именно из-за Вальдеса Кларвельт пришел в такое плохое состояние. Они согласились, потому что это и так понятно. Томас пообещал им, что когда мы выловим Вальдеса, то сразу уйдем из Светлого Мира. И в мире наступит спокойствие. Они согласились воевать на нашей стороне.

– Воевать? - Я покачал головой. - Мы что, собираемся воевать? С кем?

– С Вальдесом. И его войсками.

– Зачем?

– Этого не избежать. Вальдес все равно скоро придет сюда.

– Господи! - застонал я. - Мы пришли, чтобы быстро и без лишней крови забрать Лурдес, а теперь, по-моему, мы вообще забыли о ней. Война! Кто придумал этот бред? Демид?

– Да нет, он тут ни при чем. Не думаю, что ему хочется войны. Просто так развиваются события. Кларвельт раскололся. Половина его людей не хочет больше слышать ни о Вальдесе, ни о Госпоже Дум. Сотни людей каждый день приходят сюда, чтобы освободиться от влияния Госпожи. Флюмер едва успевает творить свое заклинание. Этот лагерь, - Цзян махнула рукой, - только один из десятков лагерей, и он не самый большой.

– . А где Демид?

– Где-то… Я не видела его уже несколько дней - Анютка… - Я посмотрел Цзян в глаза. - Ты лучше знаешь Демида. Скажи мне честно - ты доверяешь ему? Он такой двуличный…

– Демид - абсолютно не двуличный! - заявила Анютка, порозовев от возмущения. - Он самый честный и добрый из всех людей, которых я знаю!

– Даже добрее меня?

– Ты считаешь себя добрым? - Цзян посмотрела на меня с прищуром. - Ты можешь быть очень жестоким, Мигель. Извини. Демид таким не бывает.

– Если он честный, так какого черта он лжет мне на каждом шагу? - обиженно спросил я. - Неужели я такой тупой, что не заслуживаю правды?

– Он не лжет тебе. Он просто сообщает тебе лишь ту часть информации, которую считает нужной. Я знаю не больше тебя и не возмущаюсь. Я воспринимаю это как естественный порядок вещей. Так необходимо - поверь мне, Мигель.

– Поверь тебе… - проворчал я. - Все вы заодно. Все, хватит на сегодня. Пойду полежу. Помоги мне дойти.

Весь остаток дня я мрачно молчал.

А еще через три дня я уже вовсю ковылял по лагерю без сопровождения Анютки. Более того, я всячески старался удрать от нее. Я хотел собрать хоть какую-то информацию, но мне все больше казалось, что цель всех остальных демоников - дать мне информации как можно меньше.

То, что я видел и узнавал, ужасно не нравилось мне. Вальдес со своими карательными отрядами уничтожил за последние месяцы треть населения и без того немноголюдного Кларвельта. Причем действовал он планомерно и беспощадно, убивая людей целыми регионами. Приговоры уже не читались, и виселицы не строились. Ни к чему была эта лишняя трата времени. Вальдес спешил. Людей, не способных сопротивляться воле Госпожи, сотнями загоняли в сараи, обкладывали сеном и сжигали. Единственное слово, которое подходило для всего этого, - ГЕНОЦИД. Впрочем, возникали еще и прямые ассоциации с гитлеровским фашизмом.

Все это было не только ужасно, но и в высшей мере нелогично. Выглядело это так, словно Госпожа не только не защищала свой мир, но и была заинтересована в том, чтобы он скорее разрушился и погиб. Что случилось с добрейшей Клементиной Шварценберг? Она окончательно выжила из ума?

Нашей части Светлого Мира еще относительно повезло. Напомню, что Кларвельт имел форму круга. Так вот, противоположный нам сектор был почти полностью опустошен. Об этом рассказывали немногочисленные люди, вырвавшиеся из огненного ада и сумевшие добрести до нас.

Естественно, что в жителях Светлого Мира все больше просыпался инстинкт самосохранения. Они хотели жить - несмотря на приказ Госпожи, что, мол, пора всем подохнуть. Они шли к нам толпами. По моим выкладкам, уже не менее половины оставшихся в живых обитателей Кларвельта собрались в округе, центром которой стала наша деревня. Флюмер со своими заклинаниями притягивал их как магнит. Откуда они узнавали про него? Большинство крестьян клялись, что их осенило провидение. Но мне что-то не верилось. Были у меня сильные подозрения, что провидение, или озарение, или еще что-то - это тихо нашептанные слова. Слова самой Госпожи Дум.

Это было удобно - собрать всех людей в одном месте. Очень удобно для того, чтобы уничтожить их одним ударом. Как убивают тапкой на кухне стайку тараканов, сползшихся к лакомому куску.

Я бродил по лагерю, а через пару дней уже и за пределами лагеря. Я наблюдал. Сотни, тысячи, десятки тысяч людей всерьез готовились к сражению. Не к войне - о какой войне могла идти речь? Сражение должно быть большим, страшным, но единственным. В этом были уверены все. Придет, мол. Вальдес со всеми своими силами зла, а мы победим их своими силами добра. А после этого испоганенный и запачканный Кларвельт снова станет Светлым Миром. И все такое… Детский оптимизм. Даже название дали будущему дню великого перелома - «День Очищения».

Разумеется, автором концепции победоносного блицкрига был Флюмер. Также разумеется, что истинное авторство сих радостных откровений приписывалось им Пчелиному Богу. Благо и Бог был под рукой. Квартировал он, судя по всему, где-то в соседнем с деревней поле. Прилетал регулярно, аккурат к молениям в его честь. Эффектных танцев, правда, больше он не устраивал, да и выглядел уже не столь впечатляюще - после побоища у Обители Закона размер пчелиной тучи уменьшился раза в два. Но это не мешало кларвельтцам истово верить в него, как еще совсем недавно верили в Госпожу.

Воспринимал ли я Пчелиного Бога как чудо? Да нет. Что ж тут удивительного - разумный рой пчел? Не более удивительно, чем поле хищных растений, пасущееся само по себе, или мясоверт с зубастым вентилятором вместо морды.

Я устал от чудес Светлого Мира. Тем более что в последнее время все это можно было назвать не столько чудесами, сколько несуразностями. Светлый Мир давно потерял свою прекрасную гармонию, сотворенную его создательницей, но теперь он на глазах терял остатки чего-то, что можно было назвать хоть малейшим смыслом. Светлый Мир расползался по швам. Он вел себя неопределенно, и ему больше нельзя было верить ни в чем. Обманутый своей Госпожой, мир сам стал сплошным, всеобъемлющим обманом. Он расплывался как гигантская, во все небо и землю, амеба. Он полз неизвестно куда, выпуская свои ложноножки, и нигде нельзя было чувствовать себя в безопасности.

Противно мне было все это - я всегда предпочитал иметь дело с чем-то определенным.