Дело в шляпе - Страница 2

Нет, долго ещё этот мужик таращиться будет?

– Послушай, уважаемый, – говорю, едва прожевав откусанное. – Не надо буравить меня взглядом, а то дыру проглядишь. Мой камзол, между прочим, не из дешёвых. Не расплатишься потом.

Судорожно сглотнув, мужик вдруг резко бледнеет и наваливается спиной на дверной косяк. Мне здесь обмороков только не хватает. Ох уж эти светлые…

По-человечески его, конечно, жаль. Видно, что трусит, но не ушёл ведь. Наоборот, помочь пытается. Даже вот еду принёс.

– Ты уличный староста? – вздыхаю обречённо, уже махнув рукой на неизбежное зло в образе пожилого мужика.

Тот часто кивает. Всё равно бы пришлось его допрашивать, так почему не сейчас? Совместим, что называется, приятное с полезным. Только если он и дальше будет немого из себя корчить, самолично язык отрежу.

– Как звать? – пытаюсь разговорить старосту.

– Кар-К-карт, – еле выговаривает.

– Каркарт?

– Н-нет… К-карт.

– Ааа, Карт, – глядя на его радостные кивки, начинаю соображать, что мужик просто заикается.

Странно, до этого, вроде, нормально говорил. Это что же выходит, он из-за меня заикой сделался? Вот сардак!

– Послушай, дружище Карт, а что ты здесь ночью забыл? Не спалось? Решил прогуляться?

– Д-дык, ваш… милость, – о, нашёл как обращаться. – Живу я недалече… Вот… Фонари зажигаю. Проверяю, значица, их по ночам. Я ж староста… уличный.

– Ну?

– Вот… А когда, значица, к ентому фонарю подошёл, гляжу, а в окне огонь полыхает. Я к дверям, а те заперты. Ну и побёг за водой, да народ на подмогу созывать. Кого по пути кликнул, те, ваш милость, и подоспели. Мы с Варфоломеем через окошко влезли. Дверку потом уже, значица, снутри отпёрли.

– Понятно. Когда подходил сюда, кого-нибудь видел?

– Дык, кого тут в потёмках разглядишь, милорд?

Нет, вы это слышали? А фонарь, спрашивается, для чего тут поставлен?

Молчу, выжидательно глядя на Карта. Тот не выдерживает, отводит взгляд, но больше, чем сказал, похоже, от него не добьёшься. Ладно, зайдём с другой стороны.

– Убитого знаешь?

Большие глаза и судорожный вздох:

– Его что, убили?!

Нет, сардак тебя задери, несчастный случай. Просто мужик долго бился головой обо всё подряд, переломал собственную мебель, схватил ножку стула и настучал себе по макушке. А напоследок воткнул в шею стилет, который потом успел куда-то выбросить, обложился хламом и совершил акт самосожжения. Что за святая наивность!

– Знаешь или нет? – возвращаю внимание старосты к своему вопросу.

– Дык, Червонец енто. В смысле, зовут его так. Прозвище, значица. А имени его никто и не знает. Давненько тут живёт. Тихий, вроде. Не общается ни с кем.

– Чем занимался?

– Ой, не спрашивайте, ваш милость, не ведаю я. Нелюдимый он какой-то. Ни сам никуда не ходил, ни к нему не хаживали.

– Кое-кто всё же заглянул на огонёк, – бормочу задумчиво, дожёвывая последний пирожок. – А скажи-ка мне, уважаемый Карт, ведь ты уличный староста, почитай, самый здесь главный, который всех знает, всё видит. Ведь так?

Осторожные кивки в ответ.

– Вот и поведай мне, кто из залётных побывал этой ночью на твоей улице? И не вздумай врать, – добавляю с нажимом, видя, что Карт уже собирается отнекиваться. Слишком торопливо, на мой взгляд, замотал головой. Не люблю вранья, особенно со стороны светлых. Поэтому заканчиваю угрозой: – Не то ляжешь рядом с этим жмуром.

Ага, сразу стух, глазки забегали. Боишься тёмных? Правильно делаешь. Я же вот он, рядышком. Это пострашнее, чем призрачная перспектива получить нож в спину за чересчур длинный язык в необозримом будущем и от неизвестно кого.

– Ваш милость, вы уж не говорите никому, что узнали от меня, – взмолился уличный староста. – Шастают у нас тут всякие последнюю неделю. Повадились в дом к Анжи, значица. Ходют и ходют. Никакого покою от них. У меня прям сердце не на месте. Словно беду чуял. Вот она и пришла, беда ента, коромысло ей в дышло…

Анжи? Как интересно. Знаю её. Тёмная полукровка. Соблазнительная девица, надо сказать. Буквально притягивает к себе мужчин и… разводит на деньги. Снюхалась однажды с одним бесшабашным типом, любителем резать чужие кошельки, а у того своя компашка – проще говоря, банда. Устроили в доме самый настоящий притон.

Её дружка пришлось отправить к праотцам. Ну, не хотел он сдаваться. Со шпагой кинулся, придурок. Что мне оставалось? Не люблю, когда в меня всякими железками тычут. Много награбленного мы тогда выволокли из этой берлоги. Банда распалась, а красотка Анжи продолжила втихомолку заниматься своим неприхотливым ремеслом.

А теперь что, за старое взялась? Ладно, проверим. Только для начала надо бы помощничков собрать. Их у меня аж двое. Отправил за ними мальчишку-посыльного, ещё когда «запах» почуял. Что-то задерживаются. Давно должны быть на месте. Пускай не такие чувствительные к «запаху», но меня-то проще простого по жетону сыскать. Ох, и задам же я трёпку этим раздолбаям.

Сунув опустевшую миску в дрожащие руки старосты, выхожу во двор. Хотел, было, проверить, где это застряли мои соратники, как вдруг вижу огромную фигуру.

Народ из-под фонаря давно рассосался, а впечатление такое, что из нескольких людей слепили одного и специально поставили здесь, чтобы свет загораживал. Медведь, а не человек. Мой первый помощник Тютя собственной персоной. Гора мышц, пудовые кулаки, бритая голова и свёрнутый нос. Несколько страшных рубцов на лысине наводят на мысль, что череп у Тюти цельнометаллический. После таких ран, как правило, не выживают. И где, спрашивается, у него мозги? А нет их. Будьте уверены, я проверял.

Не подумайте, что жалуюсь. Парень он хороший, исполнительный, и в драке равных ему нет. Даже оружия не носит. Ну, не признаёт его и всё тут. Зачем, если может убить одной левой? Поручения исполняет с педантичной точностью, от «а» до «я», но не более. За рамки ни за что не вылезет. Никогда не проявлял инициативу, не отличался гибкостью мышления и не стремился подходить к делу творчески. Этих качеств Тютя лишён отродясь.

Зато мой второй помощник, которого я, кстати, до сих пор почему-то не наблюдаю, его полная противоположность. Ну, во-первых, это женщина. Зовут Гера. Драться не умеет, но прекрасно метает ножи. Моя школа. И, что самое важное, ума палата. В маленькой головке этой сардачки спрятан воистину великий клад – гигантских размеров мозг. Выражаюсь фигурально, как понимаете, но иначе и не скажешь. Своим интеллектом она вполне способна тягаться с первейшими людьми королевства. Любого министра за пояс заткнёт. Да что министры! Большинство придворных ей и в подмётки не годятся.

Почему же эта умнейшая из женщин до сих пор не при дворе, спросите вы? Есть один маленький, но совершенно непреодолимый недостаток. Нет, не происхождение. Насколько я знаю, папа у неё из обедневшего графского рода. Так что с происхождением у девочки всё в полном порядке.

Тут дело в другом. Бывают моменты, когда Геру покидает здравый рассудок. Совсем не соображает в такие моменты, что творит, и вляпывается в разные неприятности. А всё из-за пристрастия к выпивке. Ну, любит наша девочка игристое вино. Что тут поделаешь? Причём любит настолько, что если уж пригубила, то за уши не оттащишь. В итоге напивается вдрызг, и прощай, рассудок. На следующий день, мучаясь похмельем и тщетно пытаясь припомнить подробности вчерашней гулянки, клянётся и божится, что завязала. Твёрдо следуя торжественно данной клятве, стойко держится на протяжении нескольких дней, а то и недель, но потом, в конце концов, срывается и снова начинает лакать. Питьём это уж точно не назовёшь. И всё возвращается на круги своя…

Ладно, воспоминания воспоминаниями, но куда, в самом деле, подевалась Гера? Неужели опять наступила на пробку?

Ну и сардак с ней! Мне пока и Тюти хватит. Ничего архисложного, вроде бы, не предвидится. А если надо будет приложить мозги, могу и сам, когда захочу.

Проходя мимо великана, машу ему рукой, чтобы шёл следом. Топает молча, громыхая сапогами да пыхтя. Что мне в нём нравится, так это его немногословность, зачастую граничащая с полнейшей немотой. Правда, раздражает иной раз до зубовного скрежета.