Дело угонщиков автомобилей - Страница 8

«Я, конечно, должен был сразу догадаться, что дело нечисто, — сказал нашему корреспонденту расстроенный Адам. — Этот «чайник» подрезал нас так «неумело», как под силу только классному водителю. Взять и вот так, на несколько миллиметров, избежать столкновения. Но задним умом всегда крепок. Да, этот год оказался для нас годом сплошных неприятностей. После долгого и кровопролитного, я бы сказал, развода с нашим прежним продюсером — теперь еще и это. Но при этом я бы хотел заверить наших поклонников, что все неприятности не только не помешали нашему творчеству, но даже подстегнули его. Мы...»

Лешка опустил газету.

— Ну, тут, — сказал он, — идут слова для их поклонников и все такое, как музыкантам и положено. Интересно, какие такие у них поклонники?

— Моему брату, например, они нравятся, — сказал я. — Ну, и я слышал этих «Адама и Еву», когда он их крутил. Они вполне ничего. И что-то было у них там с продюсером, деньги, вроде, не поделили. Кажется, они говорили, что продюсер их обирал, а продюсер — что они свои обязательства не выполняли. Об этом у Сашки неплохо бы узнать подробнее, он за всеми такими вещами следит.

— А я вот о чем подумал, — начал Жорик. — Чтобы вот так подловить этих музыкантов, надо было хорошо их знать. Знать, что они парни заводные, горячие, и, если им нахамить, они не глядя из машины выскочат, чтобы кулаками махать. И еще их маршруты надо было хорошо изучить. Знать, что приблизительно в такое-то время они часто ездят по улице Фадеева в сторону Садового кольца и что в таком-то переулке надо ставить машину с водилой, который может классно сыграть «чайника». То есть вся операция была продумана и исполнена как по нотам. И мне кажется, что в этой операции бандюгам помогал кто-то, хорошо знающий музыкантов. Может быть, не сознательно помогал, а так, растрепался языком, хвастаясь, с какими людьми он дружит и сколько всего ему о них известно. А может быть, если этот продюсер хотел отомстить «Адаму и Еве», то...

— То не мог ли он снюхаться с угонщиками? — договорил за него Илюха. — Да нет, вряд ли. В такой тусовке счеты сводят по-другому. А чтобы из зловредности угон машины подстроили... нет, это не то.

— Но проверить не мешало бы, — уперся Жорик. — Я не говорю, что этот продюсер мог быть напрямую сообщником угонщиков. Но он вполне мог догадаться, что расспрашивают его о характерах и привычках Музыкантов не просто так.

— Да на самом деле, тут и расспрашивать никого не надо! — вмешался я. — Почитайте в любой газете странички, посвященные поп-музыке! Там, в газетной хронике, всегда Все прописано: у кого из исполнителей мягкий характер, а кто подраться любит, кто Шину себе обновил, кто в каких клубах чаще всего выступает, и, следовательно, какими маршрутами чаще всего ездит, у кого где квартира. Поклонники групп любят о таком читать, да и для музыкантов всякое лишнее упоминание их имени — дополнительная реклама. Вот они и сваливают газетчикам все, что можно. Дайте мне несколько номеров газет и журналов, которые такую хронику постоянно печатают, и я сам вам составлю план ограбления любого певца!

— Ну, это ты хватанул, — сказал Лешка. — А вообще-то, да, все нужные сведения угонщики вполне могли взять из прессы, и вовсе не надо им для Этого было выискивать знакомых музыкантов, готовых почесать языком. Меня другое больше интересует: машины, на которых появляются угонщики. По всему выходит, у них есть два-три неприметных автомобиля, жигуленка или «Москвича», на которых они выезжают к месту задуманного преступления. Вот здесь, в характеристиках банды, отмечено, что, скорее всего, они используют одни и те же машины» меняя на них номера. Потому что если бы они угоняли машины, чтобы воспользоваться ими и бросить, то после нападения милиция находила бы неподалеку брошенные шины. А ни разу ни одной угнанной и брошенной машины возле места преступления не попадалось.

— Ладно, что у нас там дальше? — сказал Илюха. — Что еще ты нашел?

— Могу прочесть отчеты и о других угонах, — сказал Лешка. — Но это вы и без меня изучить можете. Я-то считаю, что в первую очередь надо работать по линии нотариусов и по линии заграничных торговцев. Вот здесь мои пометки на полях.

— Прежде всего надо смотреть, не мелькало ли в твоих распечатках Крылатское, или что-то еще, напоминающее о Ныркове, — сказал я.

— Ага, точно! — поддержал меня Жорик. — И, кажется, мы все сошлись на том, что это упоминание должно быть совсем мимолетным — таким, которое можно и пропустить, если не читать очень внимательно!

— Что ж, — согласился Лешка, — давайте смотреть.

И мы стали читать, поделив распечатки между собой. Просматривая мою порцию, я мог только поражаться тому, какую огромную работу проделал Лешка. Он учел и зафиксировал все — любые мелкие изменения в законах о таможне и о деятельности нотариусов, внесенные вплоть до сегодняшнего дня, и так далее. Его заметки на полях тоже были дотошными и по делу. Например, по поводу одной из жертв, Надежды Курагиной (жены известного бизнесмена, как было указано в криминальной хронике), которую вместе с шофером-телохранителем высадили из машины возле супермаркета, Лешкой было нацарапано на полях: «Проверить, что за «известный бизнесмен» и не ведет ли он поиски угонщиков сам, через свою крышу (если у него есть такие возможности); выяснить, как часто его жена отоваривается именно в этом супермаркете; выяснить поподробнее насчет шофера, кто он, как был принят на работу, давно ли, и т.д.» Словом, Лешкиной обстоятельности и взрослый сыщик позавидовал бы.

Но ничего, что можно было бы связать с Нырковым, или Крылатским, мне не попадалось. Как и остальным ребятам. Так мы и провозились до самого обеда. Когда нас позвали есть, головы у нас у всех были забиты самыми разнообразными сведениями, которые нужно было как следует обдумать. Даже мама с бабушкой удивились, что за обедом мы вели себя непривычно тихо.

— Что это с вами? — поинтересовалась мама. — Какие-то вы пришибленные.

— Мы не пришибленные, — ответил я. — Совсем наоборот. Мы тут одной логической задачей увлечены

— Логической? — полюбопытствовала бабушка. — Это вроде задачи про волка, козу и капусту?

— Приблизительно так, — сказал Лешка.

(Задача про волка, козу и капусту известна всем, наверно, но вдруг кому-то ее надо напомнить. Значит, есть мужик, у которого в лодке только одно свободное место, а ему надо перевезти на другой берег волка, козу и капусту. Вот как ему быть? Перевезет он капусту — волк козу съест, пока он с капустой будет плыть. Перевезет волка — коза капусту схрумкает. Перевезет, скажем, козу, потому что волк капусту не ест, так при втором рейсе кто-нибудь кого-нибудь слопает. Если волка перевезет — волк козу скушает, пока он за капустой будет плыть. Если капусту — коза с капустой управится, пока он будет гонять за волком. Ну, и так далее. Куда ни кинь, всюду клин. А на самом деле, ответ очень простой. Мужику надо лишний грузовой рейс, так сказать, сделать, вот и все. Скажем, перевозит он сперва козу. Потом везет капусту, а козу в лодку назад забирает. Привез козу, высадил назад, взял волка, перевез. Теперь на другом берегу — волк и капуста. Осталось за козой сплавать, перевезти ее, вот и порядок.

Мы немало решали подобных головоломок на уроках математической логики, но наш преподаватель логики и анализа, Юрий Анатольевич, несколько презирает подобные задачки и головоломки. Он говорит, что все они опираются на стандарты мышления, при всей их внешней необычности и занимательности, и что если только их и щелкать, то в итоге привыкнешь ко всем задачам подходить с узкими стандартами, и свое мышление закрепостишь. Юрий Анатольевич считает, что неожиданности таятся в самых простых вещах, и что если сесть и попробовать представить, этап за этапом и шаг за шагом, как, например, Пифагор шел к доказательству своей теоремы, или как до Архимеда дошло, что «тело, ввернутое в воду, выпирает на свободу» — то это и есть лучшее обучение логике. Потому что воспроизводить работу ума великих людей — это и свой ум оттачивать. А еще, говорит он, логику очень хорошо изучать по бессмыслицам, вроде тех, что в «Алисе в Стране Чудес» и во всяких английских стишках, вроде Эдварда Лира и лимериков. Есть и русские отличные примеры, говорит он. Например, «Ехала деревня мимо мужика».