Дело угонщиков автомобилей - Страница 3

— Но тогда.. — проговорил Жорик. — Тогда есть два варианта. Или еще раз самим все проверить, или сразу Осетру все рассказать. Пусть он свяжется с людьми, расследующими это дело об угонах. И потом, вполне возможно, что у них уже есть эта версия, которую ты нащупал. Они ж — спецы, профессионалы, и уж, конечно, такие моменты не могли от них ускользнуть!

— Вполне могли, — сказал я. — Ведь Лешка взглянул на это дело с совершенно неожиданной стороны. А вот насчет того, чтобы рассказать об этом Осетру — я полностью согласен. Сами мы вряд ли продвинемся дальше. Тут действительно работа для профессионалов. А главное — за хорошую идею Осетр все равно отметит Алешку, какой бы там в конце концов ни оказалась его версия, верной или нет. А получить лишнюю зачетную галочку — это всегда хорошо.

— Пожалуй, Андрюха прав, — проговорил Илюха. — Точно, Лешка, доложись полковнику, заработай очки. Больше тут делать нечего.

— Но вы-то сами, — Лешка чуть завелся: вроде, он ждал от нас побольше восторга и изумления, чем мы проявили, — вы-то сами согласны с моими догадками?

— Не были бы согласны, то не считали бы их забойней некуда и не советовали бы тебе обратиться с ними к полковнику! — сказал Жорик. — Сам понимаешь, если бы мы решили, что это — чушь, то мы бы, наоборот, отговаривали тебя от похода к Осетру.

— Угу, — Алешка задумчиво кивнул, слегка закусив нижнюю губу. — А было бы здорово, если бы нам самим удалось распутать этот клубок до конца. Вот что, я все-таки скопирую кой-какие данные. Итак, «Шевроле», растаможенный в июле и проданный двадцать первого декабря. Продавец — Растопырин Александр Ильич, покупатель — Нырков Никита Михайлович. Адрес продавца. Адрес покупателя.

Выделив все нужные данные, Лешка дал принтеру команду напечатать их, и через несколько секунд из принтера вылезла распечатка.

— Вот так! — сказал он, складывая листок бумаги и убирая в карман. — По питерской машине распечатку можно и не делать, потому что до Питера мы никак не доберемся. А вот данные по московской машине могут понадобиться. Кто знает...

ГЛАВА ВТОРАЯ

Урок в компьютерном классе подошел к концу, и мы отправились в физкультурный зал. Сегодня с нами должен был заниматься тренер по боксу — Автандил Зурабович, невысокий и плотный мужчина с приплюснутым носом и живыми глазами. Он выступал когда-то на ринге, и у него были довольно крупные победы. Но с ринга он ушел довольно быстро и наибольших успехов добился как тренер, причем как тренер детский и молодежный. Осетр его к нам и переманил. Уж если Осетр решал, что для его кадетского училища необходим такой-то преподаватель, и никакой другой, то можете быть спокойны — этот преподаватель в итоге появлялся у нас.

Было Автандилу Зурабовичу лет пятьдесят пять, и он оказался классическим фанатом бокса. Надо было слышать, с каким пренебрежением говорил он обо всех других видах единоборств.

— Карате!.. — восклицал он, произнося каждое слово гортанно и гласные чуть растягивая. — Кун фу!.. И всякие там еще джиу-джитсу, да? Знаете, что их сделало? Реклама их сделала, сплошная реклама! Летают, понимаешь, быстрее молнии, ногами в воздухе машут, наносят сто ударов в секунду всеми частями тела, да? В кино это очень красиво выглядит, верно. Но на самом деле хороший боксер способен двигаться намного быстрее всех этих «волшебников боя без оружия». Что такое хороший боксер? Реакция, поставленный удар, все это так! Но прежде всего боксера делают ноги. Да, боксер должен уметь, во-первых, крепко стоять на ногах, и, во-вторых, уметь на этих ногах перемещаться так быстро и так разумно, чтобы удары противника его не достали, а сам он все время был бы в выгодной позиции для своего удара. Вы поглядите на лучших боксеров: они порхают, как бабочки! И если боксеру придется драться без правил, то боксерские ноги смогут отделать противника почище каратистских!

Эти мнения он, не стесняясь, высказывал и своим коллегам, например, тренеру по Дзюдо, и готов был спорить до хрипоты, какая система лучше. Именно — спорить, доказывать на деле он бы никогда не стал, потому что был человеком на удивление добродушным, при его-то мордобитном виде спорта. И всегда готов был по-житейски поддержать любого коллегу-тренера, да и к нам относился почти трепетно, можно сказать.

Так вот, Зубилович, как мы его быстро прозвали, нагрузил нас разными заданиями, и, скажем, я, Жорик, Саврасов и Петька Вельяминов лупцевали «груши», Лешка, Ипатьев и Валиков прыгали через скакалки, а Илюхе и Абраменко Зубилович разрешил небольшой спарринг-бой. Потом Лешке предстояло поработать над руками — отжиматься от пола на сжатых кулаках.

Когда Лешка отжимается, то Зубилович, оглядываясь на него, постоянно покрикивает:

— Р-рэзче отжимайся, р-рэзче! Тебе надо, чтобы у тебя в мускулах появилась не только сила, но и р-рэактивность!

И Лешка, как всегда, пыхтит и старается. Насколько он опережал всех в математике, компьютерной грамоте и многих других предметах, настолько во всем, что касалось спорта, он был слабоват. Но Лешка старался исправить этот недостаток, у него уже были первые успехи, и немалые. Например, стометровку он уже сейчас пробежал бы быстрее среднего школьника.

Когда Зубилович дал нам минутный перерыв, мы с Жориком присели на лавочку у стены.

— Что ты насчет Лешкиной идеи думаешь? — спросил Жорик.

— Просто не знаю, — ответил я. — Лешка, конечно, ас, и то, что он из жуткой кучи всяких данных сумел вытащить эти парные машины — это здорово. Но, мне кажется, он зря так преувеличивает. Зря и сам так обрадовался, и от нас восторгов требовал. Это все-таки больше похоже на совпадение. По Москве уже невесть сколько машин, сотни тысяч, наверное, и при таком количестве любые совпадения возможны. В общем, посмотрим, что скажет полковник.

— Угу, — кивнул Жорик. — А вон, кстати, и он сам.

Валентин Макарович заглянул в наш спортзал, и теперь стоял у двери и смотрел, как мы тренируемся. Заметив его, Лешка, закончивший отжимания, прямиком направился к нему.

— Товарищ полковник, можно к вам обратиться?

Можно, — улыбнулся Осетр. — Я тут, работая на компьютере, обнаружил интересную вещь. То есть мне кажется что интересную. Хотелось бы с вами посоветоваться, так это или нет.

— Подойдешь в мой кабинет после обеда, — сказал полковник.

— Есть подойти после обеда!

Лешка вернулся к своим упражнениям, а Осетр, посмотрев на наши занятия еще минуты две, пошел дальше.

Обед у нас в два, и после этого — два часа на отдых и самостоятельные занятия. Я обычно хотя бы час от этого времени провожу в лингафонном зале. Сидишь в наушниках перед экраном телевизора, по которому идет какая-нибудь программа на нужном тебе языке. А хочешь не телевизор смотри, а поставь видеокассету с мультиком или интересным тебе фильмом (которые без перевода идут, разумеется). Можно и в библиотеку зайти, и в компьютерный зал, а можно у себя в комнате просто с книжкой поваляться, или телевизор посмотреть, или заняться чем-нибудь еще.

А потом, с четырех до семи, у нас вечерний блок занятий. Потом — ужин, свободное время до десяти, и в десять — отбой.

И вот после обеда мы поднялись к себе. Да, я, наверно, должен объяснить чуть подробнее, как мы живем. Под спальни нам отвели номера «люкс» — двухкомнатные, с большой прихожей, удобной ванной и прочими удобствами. Первая комната — это гостиная с двумя письменными столами, стульями, креслами и телевизором в углу.

Из первой комнаты проходишь во вторую, собственно спальню. Эти спальни во времена дома отдыха были рассчитаны на два основных спальных места и одно дополнительное. Но поскольку спальни большие, то в них спокойно вместились четыре кровати.

Итак, в три, после обеда, мы все поднялись к себе. Лешка, перед тем как идти к полковнику, последний раз просмотрел свои заметки, а потом сказал:

— Ну, что? Пошли?

— Все вместе? — удивились мы. — Ведь он тебя одного ждет!