Дело огня (СИ) - Страница 6

— Когда ваш покорный слуга попал в морскую школу, неожиданно открылось, что он жестоко страдает от морской болезни и не в силах перенести даже слабейшую качку. Но господин Ава-но ками пожелал принять участие в судьбе этого бесполезного человека и отправил его в Столицу, дабы он поступил в распоряжение господина Сакумы Сёдзана и занялся изучением голландских наук под его руководством. Вот, — юноша полез за пазуху и достал еще один сложенный лист. — Это рекомендательное письмо. Соизволите взглянуть?

Хидзиката поморщился. Рекомендация, судя по тому, как уверенно протягивает ее парень, тоже настоящая.

— Не стоит, — сказал он. — Однако подорожная подписана более двух недель назад. От Кобэ до Столицы самое большее два дня пешего пути. Вы уже неделю как должны пребывать в резиденции господина Сакумы — а я нахожу вас в веселом квартале, в обществе господина Кацуры…

— Эй-эй, — примирительным тоном сказал Кацура. — Господина Сакумы нет в городе, а его слуги не пожелали пустить юношу без согласия хозяина. Я дал парню приют в резиденции хана Тёсю, а сегодня взял его проветриться в Гион. Ну же, господин Хидзиката, вы-то сами сюда разве не развлекаться пришли? Вас ждет прекрасная гэйко — давайте же не будем портить друг другу удовольствие.

Хидзиката столь же примирительно улыбнулся в ответ.

— Вы правы, господин Кацура. Кто из нас не был молод, кто не хотел бы вернуть молодость…

Кацура засмеялся:

— Полно, господин Хидзиката. Мы и сами не такие уж старики. Идем, Такэси.

Хидзиката вернул юноше подорожную и проводил взглядом две фигуры, удаляющиеся от моста.

— Не слыхал, чтобы Кацура увлекался «южным ветром», — Сайто хмыкнул. — Хотя при виде такого отрока немудрено и забыть прекрасную Икумацу…

Хидзиката протянул гэйко руку, чтоб она не споткнулась на выщербившейся кладке моста.

— Но «южный ветер» там если и веет, то не в нем дело, — добавил Сайто, шагая вперед с фонарем. — Это телохранитель.

— Слишком уж молод, не находишь?

— Можно подумать, я был старше, когда начинал.

Новый совет собрали наутро, уже при участии Кондо[34] и всех командиров, не только ветеранов Сиэйкан[35]. На сей раз командиры совещались официально, так что все, даже Харада, явились одетыми по форме, и никто не позволил себе ни завалиться набок, ни скрестить ноги.

Кондо, который вчера провел совершенно бесполезный вечер в резиденции князя Мацудайра, выслушал доклад о вновь открывшихся обстоятельствах. Затем слово получил Окита:

— В окрестностях храма в Фусими тел не находили, — доложил он. — Дети обещали посмотреть, но… я не особенно надеюсь на успех. Извините.

Кондо важно кивнул. В обществе своих, кантосцев, он непременно сказал бы: «Да что ты, Содзи, за что ж тут извиняться — радоваться надо, что никого не убили». Но здесь присутствовали и кансайцы, которые не знали его с юных лет, не обращались к нему по детскому имени «Кат-тян»[36], перед которыми он не мог предстать деревенским парнем из Тама, а должен был непрерывно держать лицо наставника школы Сиэйкан из Эдо, самурая Кондо Исами на службе князя Мацудайра. И все, кто знал его с давних пор, поддерживали эту игру.

— Визит к гадателю Ямада Камбэю, — заговорил Яманами по знаку командира, — принес неожиданные плоды. Господин Ямада разъяснил мне смысл убийств, которые казались бессмысленными. По его словам, некто и в самом деле приносит кровавые жертвы, имея целью разрушить защиту города и вызвать гнев богов-хранителей, чтобы учинить… нечто ужасное.

— Нечто ужасное в эту погоду случится, даже если кто-то случайно свечку опрокинет, — буркнул Нагакура.

— Согласен, — сдержанно кивнул Яманами. — Но тот, кто творит эти преступления, возможно, планирует больше, нежели обычный поджог. Не это важно. Важно то, что сказал господин Ямада о следующей жертве: это будет ребенок, скорее всего, девочка. Ее постараются заколоть или зарубить в храме Инари.

— Интересно, — проговорил Хидзиката. — Ты сказал «нечто большее, чем обычный поджог»?

— Господин Ямада попросил меня, если мы не сможем предотвратить жертвоприношение, предупредить его, чтобы он успел вывезти из города семью. Поджог, наводнение, нашествие войска…

— Кстати, в нашествие очень даже верится, — вставил Такэда Канрюсай, командир пятой десятки и главный знаток военного дела. — Войска Тёсю стоят лагерем не так уж далеко от Столицы. Якобы на случай вторжения иноземцев…

Хидзиката понял, что настала его очередь говорить.

— Вчера мы ходили в театр Минамидза, — начал он. — И там лицезрели господ Миябэ Тэйдзо, Кусаку Гэндзуя и Ёсиду Тосимаро. Господа явно о чем-то договаривались.

— Думаешь, они причастны к этим убийствам?

— Вряд ли. Кусака поклонник варварских наук, а попытка заклясть столицу отдает древними суевериями. Одно с другим не срастается. Но совпадение… настораживает. Если ты видишь в небе стаю воронов — значит, где-то на земле валяется падаль. А господа рыцари возрождения — как раз такая пестрая братия, среди которой есть и те, кто спит с револьвером — и те, кто от варварской пушки думает веером закрыться. Что-то заваривается у них.

Кондо опять важно и одобрительно кивнул.

Сайто осторожно кашлянул.

— А, да, — вспомнил Хидзиката. — Там была еще одна любопытная персона. Некто Ато Дзюнъитиро, вассал господина дайнагона Аоки.

Кондо прищурился. Мысли его явно потекли в нужном направлении: главным очагом смуты в Столице был императорский дворец. Как и во времена Гэмпэй, подумал Хидзиката, как и во времена Намбокутё[37]…

— Ато? — вскинулся Окита. — Вы сказали — Ато?

Все воззрились на него — обычно самый младший из командиров на советах рта не раскрывал, и даже по просьбе старших говорил скупо, словно отмерял рис в голодный год. А тут…

— Это имя назвала мне девочка, Момоко из харчевни Танабэ. Она сказала, что хозяйка вела переговоры с господином Ато, понимаете? И через этого господина продала ее в дом дайнагона Аоки! За ней, сказала, скоро паланкин пришлют!

— Ребенок, — губы Яманами сжались так плотно, что почти исчезли. — Ямада сказал, что следующей жертвой будет ребенок, скорее всего — девочка.

— Вот сукин сын! — рявкнул Харада. — Чего мы ждем, пойдем да схватим этого Ато! Выбьем из него всю правду, и хозяина его скрутим!

— Харада, сядь, — Кондо почти не повысил голоса, но Харада тут же сел и даже сопеть перестал. — Мы не можем арестовать слугу дворцового чиновника в чине дайнагона, пока он ничего не сделал.

Многому, многому научился в Столице крестьянский мальчик Миягава Кацугоро…

— А как же тогда… — растерянно повел глазами Харада, ища поддержки. — Что же тогда, пусть и дальше режет, и колдовство наводит?

— Господин Кондо имеет в виду, — негромко сказал Такэда, — что мы должны взять Ато на месте, с поличным. Живого. Тогда на основании его показаний можно будет добиваться у князя Мацудайра если не головы дайнагона Аоки, то хотя бы… ссылки.

— Ни хрена себе, — рыкнул Харада. — Ссылку? За убийства?

— Казнить вельможу за убийство танцовщицы, бродячего монаха и купца? — Такэда покачал головой. — Невозможно. Но… если удастся доказать колдовство и наведение порчи на Столицу, а также на самого Государя…

— Тогда Аоки не сносить головы, — улыбнулся Кондо. — Решено. Как думаешь, Ямадзаки, стоит ли установить слежку за дайнагоном, за Ато и за харчевней Танабэ-я?

— Полагаю, это будет разумнее всего, — улыбнулся Ямадзаки.

Свет ложился на пол ровно, аккуратно, как нарезанный квадратами тофу[38]. Два человека сидели друг напротив друга, разделенные двумя столиками. Третий — сбоку, слева от хозяина дома, точно посередине ярко-желтого квадрата. Свет заливал вылинявшие хакама и сжатые в кулаки руки юноши, а голову и плечи скрывала тень. Если собеседник господина Кацуры пожелает перейти от словесных угроз к угрозам действием, юноша должен будет эти действия пресечь. Вернее — отсечь. Вместе со всем, что попадет под лезвие.