Дело об урановом контейнере — 2 - Страница 3

— Если нам придется идти в клинику, — негромко продолжал Игорь, — то действовать будем так… Ты — английский журналист, на куртку тебе — а курточка у тебя подходящая, натовская — повесим «ценник»: «Джон Смит из „Санди Тайме"». Другой ксивы, извини, нет… Будут требовать удостоверение — крутись, ври, мы поможем, отвлечем на себя. Мы-то — питерские журналисты, Игорь улыбнулся, остальные тоже, у нас с документами все в порядке. А ты крутись, заговаривай им зубы. Но если услышишь от любого из нас слова: «МИГ УДАЧИ», — падай на пол. Понятно?

— Собираетесь штурмовать? — спросил я.

— Вообще-то наша задача — разведка… А заодно мы должны попытаться успокоить этих ребят, дать им понять, что их условия уже выполняются. Но если обстановка будет складываться благоприятно для силового решения… то — «миг удачи». И тогда ты должен упасть на пол. Больше ничего. Остальное мы сделаем сами. Понял?

— Понял, — ответил я.

Игорь и двое других моих «коллег» смотрели на меня внимательно, изучающе. Я отлично их понимал: скоро им предстоит войти в помещение, где засели трое отмороженных бандитов с пистолетами и гранатами. Войти без шлемов и бронежилетов. В себе, друг в друге, они были уверены… Костин ничего не сказал о том, кто эти парни, но я и так уже понял, что они офицеры «Града». И это их работа, они готовы ее выполнить… Но в «довесок» им дали совершенно незнакомого пижона, который когда-то где-то служил. И как себя этот хмырь — я то есть — поведет в критический момент, когда нервы напряжены, когда пальцы лежат на спусковых крючках… этого они знать не могут.

— Понял, — сказал я как можно спокойней. — Если услышу «миг удачи» — упаду на пол, мешать вам не стану… Все будет нормально, мужики.

— Ну, вот и хорошо. Думаю, мы сработаемся, Андрей.

Переговоры с преступниками шли очень плотно, почти непрерывно. Через акустическую систему мы, находящиеся в автобусе, могли их слышать.

Чей-то голос, действительно нервный или «неадекватный», как сказал Спиридонов, врывался в салон с руганью и угрозами.

— Эй, ментяра, — говорил голос, — ты думаешь, что ты самый хитрый?

— Нет, Паук, — отвечал офицер-переговорщик, седой мужчина лет сорока, — я думаю только о том, как быстрее выполнить твои требования

— Медленно думаешь, мент… Чтобы ты думал быстрее, я сейчас, пожалуй, займусь бабенкой… И ты поймешь, что я не шучу.

— Да, — отвечал переговорщик, — я знаю, что вы не шутите, но очень прошу вас этого не делать. Все ваши условия приняты… просто мы не в состоянии решить их в такое короткое время. Миллион долларов может выделить только Центробанк. Только по решению Премьера. Но Премьер сейчас за границей…

— Это не гребет! Захотите — найдете бабки… А сейчас хочешь послушать, как орет бабенка?

— Паук, — обратился к невидимому бандиту переговорщик, но в динамике послышались какая-то возня и потом истошный женский крик.

— Нет! — кричала женщина. — Не-ее-ет! Не надо. Не на-а-а…

Потом крик перешел в вой… Все в автобусе затихли. А женский голос звучал из динамика, бил по ушам, врывался в сознание страшно, нечеловечески.

Обтянулись и побелели скулы у полковника Костина. Ошеломленно раскрыл рот один из строгих начальников… А вой все звучал. У меня непроизвольно сжались кулаки. Мы не знали, что происходит в клинике, всего-то в пятидесяти метрах от нас. Но происходило там что-то мерзкое, кошмарное… А мы ничего не могли сделать.

— Ну, сделайте что-нибудь, — выкрикнул один из начальников.

Костин и офицер-переговорщик посмотрели на него. Он замолчал. А крик в динамике оборвался… перешел во всхлипывание, потом затих.

— Ну, слышал? — спросил динамик. И засмеялся.

Я вспомнил строчки из заключения психиатрической экспертизы по Смирнову-Козыреву: «Повышенный уровень агрессивности, не развито стремление считаться с другими людьми, учитывать их права и намерения в своем поведении, выражена готовность к открытому агрессивному поведению, что сочетается с эмоциональной черствостью, дефицитом искренних эмоциональных отношений с другими людьми…

Для него характерна ригидность эмоционального аффекта: он долго и тяжело переживает даже незначительные обиды, в своих фантазиях проигрывает сцены убийства обидчика… Среди любимых фильмов: «От заката до рассвета», «Криминальное чтиво», «Пуля», «Прирожденные убийцы».

Строчки из заключения промелькнули в голове мгновенно… «Прирожденные убийцы».

— Слышал, — ответил переговорщик. — Паук, я знаю, что вы решительные и волевые люди. Но насилие над заложниками может сильно осложнить решение вопроса… Мы хотим найти мирное решение, однако, если жизнь или здоровье заложников будет под угрозой, Москва может отдать приказ на штурм. Ты понимаешь меня, Паук?

— Ты, пидор, решил мне угрожать? Ты, мразь, угрожаешь МНЕ?

— Нет, Паук, ни в коем случае… Я только боюсь острой реакции Кремля. И прошу вас воздержаться от насилия. В самое ближайшее время мы сможем дать конкретные ответы по всем пунктам… Как состояние женщины?

— Ничего с ней не сделалось, — неохотно ответил Паук после паузы, — пощекотали немножко… Вот что, мент, время идет. Даю вам полчаса. Все! Потом начинаю передачу заложников по кускам.

Паук отключился. В динамике зазвучали гудки отбоя. Переговорщик устало положил на столик микрофон. Некоторое время все молчали.

— Почему — Паук? — спросил я негромко у Игоря.

— Потому что они так подписались: Паук, Оборотень, Негодяй — Усыновленные Дьяволом.

Вот оно что, подумал я, и вспомнил символ Бафомета на шее Смирнова-Козырева. Похоже, урановый прапорщик создал не просто группу, а какую-то секту. Бред! Но бред, превратившийся в реальность.

— Давайте обсудим ситуацию, господа, — сказал один из начальников. — Что реально мы можем предпринять? Прошу высказаться сотрудников ФСБ.

Незнакомый мне мужчина в кожаной куртке ответил:

— Если понадобится, мои ребята возьмут клинику штурмом. Но жертвы как среди заложников, так и среди бандитов неизбежны.

— Вот вам и хваленый «Град», — желчно сказал один чиновник другому. — Супермэны! Ниньзи, понимаешь…

Мужчина в кожаной куртке посмотрел на него внимательно, но ничего не сказал. За него ответил Костин:

— «Град» готов выполнить задачу. Но условия таковы, что без жертв не обойтись. Более разумно выполнить хотя бы часть их требований и выманить таким образом из помещения. Тогда ситуация изменится и, возможно, нам удастся задействовать снайперов.

— А что мешает вам сейчас задействовать снайперов? — спросил «желчный».

— Зашторенные окна, Валерий Вячеславович, — ответил Костин. — Иногда там мелькают люди, но мы не знаем, кто это — бандиты или заложники.

— В Англии, — сказал Валерий Вячеславович с заметным раздражением, — железно придерживаются принципа: никаких переговоров с бандитами, ни каких уступок… И, пожалуйста, — там и захватов нет.

Костин переглянулся с «градовцем».

— А мы, блядь, все чикаемся, — продолжал раздраженно Валерий Вячеславович, — в гуманизм играем. Вот и результат.

— А все же, Валерий Вячеславович, — спросил Костин, — как скоро можно будет решить проблему с деньгами и вылетом вертолета?

Вместо «желчного» ответил третий чиновник, который до сих пор не произнес ни слова.

— Видите ли Игорь Иваныч, — сказал он. — Проблемы решаемые. Но — фактор времени. Денежный вопрос будет решен в самое ближайшее время — им занимается лично губернатор. Думаю, что в течение часа деньги нам подвезут. С остальными — сложнее. Здесь задействованы такие организации, как МИД — без их участия невозможно согласовать вылет вертолета с бандитами в Финляндию. МИД готово вести переговоры, но почти наверняка финны откажутся… Но даже если удастся добиться согласия финской стороны, потребуется время, чтобы подготовить полет по линии МГА, то есть затребовать вертолет, экипаж, летные карты и согласовать маршрут полета с МО и ФПС… Все это требует времени. Согласны?