Дело о взбесившемся враче (Агентство Золотая пуля - Сборник новелл) - Страница 6

И Васька такая же. Зарекалась я вообще ездить в ее Петровку. Да только они со своей мамой решили, что мне после больницы нужны деревенский воздух, парное козье молоко (блевотина, пахнущая козлом!) и клубника с грядки.

И мою маму подговорили: «Поезжай, Светик, раз у тебя с Василиской отпуск совпал…»

Вообще-то я люблю бывать везде, где асфальт. Деревня меня не прельщает по определению. Тем более – садоводства. Ходишь по струнке между грядками – ни присесть, ни прилечь. И ноги всегда в пыли. И туалет – на улице.

О, эти деревянные будки со щелями и с «очком» в центре…

С клубникой меня тоже надули.

Клубника – моя слабость. Могу есть ведрами, и даже без сливок. Но почему наша ленинградская ягода вечно такая кислая?

А тут еще этот ежик в тумане.

Я услышала странный треск, когда вконец растаявшая от умиления Васька помчалась в дом за молоком для ежа – Кузи. Почему – Кузи? Бред какой-то.

Еж был какой-то полунатуральный – сам шел в руки, а на его иголках посверкивали странные белые крупинки.

– Васька, а чего это он в муке?

Или – в пудре сахарной?

Мать с дочкой продолжали повизгивать, тыкая Кузю ивовым прутиком.

Потом Нина Дмитриевна взяла его в руки и начала обнюхивать, смешно втягивая в нос воздух.

– Не пахнет. Это он, наверное, Светочка, мешок с известкой в сарае порвал: я извести купила – с хвощом бороться…

Да, так вот, я услышала этот странный треск и выглянула из-за старой яблони. Высоко к небу тянулся черный столб дыма. Где-то вверху, в вечернем небе, он размывался в очертаниях, зато снизу отсвечивал зловещим красным.

Таких шашлыковых костров не бывает.

– Вась, горим, что ли?

Василиска отставила блюдце и взобралась на скамейку.

– Ой, мамочки… Пожар!

Через минуту мы уже бежали по параллельной с Васькиной улице в направлении столба дыма. Васька – из-за страха (сушь стояла великая, в шесть часов вечера температура с тридцати градусов еще не начала падать), я – из любопытства: деревенский пожар – зрелище, как говорят, страшное (даже у Васькиного дома было слышно, как «стрелял» горящий шифер).

– Не пойму, где, – задыхаясь, сказала Васька. – Вроде ближе к парку.

Мы проскочили несколько улиц (как и во многих садоводствах, здесь «шестисотки» были устроены по квадратногнездовому принципу), выскочили на основную, которая вела к старинному заброшенному парку, и картина пожара предстала нашим глазам во всей своей ужасной красоте.

– Петровка, тридцать восемь! – ахнула Василиса.

Это была огромная усадьба. Хозяин, видимо, каким-то образом умудрился выселить соседей с трех ближайших участков, поскольку высоченный сплошной забор огораживал где-то с четверть гектара. А вот дом был неинтересный.

Огромная трехэтажная хламида из красного кирпича, под самой крышей отделанная темным деревом. Похоже, что дом строился лет десять назад, когда деньги у хозяина уже были, вкуса не было вообще, а пальцы веером уже расставлял.

С одной стороны – белые финские водосточные трубы, с другой – банальная шиферная крыша, с одной – строгие балясины на перилах высокой лестницы, с другой – лубочные наличники на окнах.

– При чем тут Петровка, тридцать восемь? – не поняла я.

– А, это хозяин, Борька, чудит. Садоводство-то у нас – в Петровке, а у него дом номер тридцать восемь.

Вот он себе такой адрес и придумал, чудик.

И Васька кивнула в сторону таблички с адресом над одним из окон. Там черным по белому было написано – «Петровка, 38».

– Дочудился… А кто он этот Борька?

– А фиг его знает! – отмахнулась Васька, во все глаза глядя, как занималась пламенем крыша второй хозяйственной постройки. – Ты думаешь, я всех в садоводстве знаю? Здесь же домов триста. Борька и Борька. Предприниматель вроде. Говорят, красивый…

…Вокруг усадьбы толпились жители ближайших участков. Пацаны на велосипедах, похоже, съехались со всей округи. Мужики курили, женщины отмахивались ветками ольхи от комаров. От группы к группе неслось: «Скоро на баню перебросится», «Надо забор ломать».

Васька заметила в толпе знакомую женщину:

– Люб, пожарные давно приехали?

– Приехали-то сразу, а что толку?

У одной машины вода уже закончилась, у второй – сейчас закончится.

– И что – взять больше неоткуда? – встряла я.

– Да в том-то и дело, что у Борьки на территории усадьбы пожарный водоем. А он только завтра с Кипра приезжает, если бы хозяин был на месте – давно бы уже потушили.

– А без хозяина разве шланг нельзя к водоему подтащить?

– Больно ты умная! – разозлилась Люба. – У него же там охранники. А им под страхом смерти никого из посторонних не велено пускать на территорию дачи.

– Неужели пожарные должны спрашивать – можно ли войти в горящий дом или нет? – обалдела я.

– Она что, не из Петровки? – повернулась Люба к Василисе. – У нас же в садоводстве богатые люди живут, у них – охранники с автоматами.

– Еще скажите – с гранатометами!

– Да ну тебя, шибко городская…

Из– за забора было видно, как три охранника по цепочке передавали ведра с водой и поливали крышу гаража, которая тоже занялась.

Нет, это был настоящий дурдом. За забором полыхали три хозяйственные постройки, бездействуя стояла «пожарка» (вторая уехала за водой), а люди бегали с ведрами. Причем бегали уже и соседи, на всякий случай поливая свои дома. И тогда я направилась к одному из пожарных.

– Молодой человек, а чего не тушим-то? – Я навесила на лицо одну из своих опасных улыбок.

Огнеборец в это время затягивался «элэмом» и поперхнулся при виде моей маечки на бретельках.

– Так воды нет, красавица.

– Как нет? А пожарный водоем за забором?

Пожарник помрачнел:

– Вы бы, девушка, шли лучше домой. Не ровен час сажей измажетесь.

– И все-таки?…

– А я не собираюсь встречаться с хозяином этой усадьбы, который приедет – весь «на пальцах» – разбираться из-за сломанного забора.

– А вы не боитесь, что он приедет – на тех же «пальцах» – из-за сгоревшего дома? Огонь-то ведь уже к особняку подбирается…

– А вот этого – не боюсь. Нам главное – вовремя приехать. А за базар ответят его охранники.

И он отошел от меня, потому что из-за поворота появилась машина с прудов.

Через полчаса пожара как не было.

Люди начали медленно расходиться по своим участкам. Мы с Васькой, вконец изъеденные комарами, тоже засобирались домой.

И вдруг я увидела… Гошу. Весь в саже, взмыленный, он спускался с лестницы, приставленной к баньке на соседнем с усадьбой Бориса участке. Он тоже увидел меня и чуть не свалился на землю.

– Ты чего здесь? – Я не верила своим глазам.

– А ты?

– Я-то здесь в отпуске, у подруги. А ты?

– А я… Я тоже в гости приехал. Смотрю – пожар…

– Только что-то ты не те дома водой поливал.

– Да на сам-то пожар не пустили, я вот бабке соседской на всякий случай баньку и поливал – чтоб не занялась… Света, а ты почему так резко исчезла? Я в четверг в редакцию заходил, хотел узнать – как ты… Я знал, что Рома – ну тот «рыжий» – после водки уснет. Я потом в отделение зашел еще раз: Колька сознался, что отпустил тебя – я на это и рассчитывал… А ты – исчезла.

– Да меня шеф в отпуск выпроводил раньше срока. Вот сижу здесь на природе – статью пишу.

– Мы увидимся? – Гоша, как маленький, ковырял землю носком ботинка.

– Конечно. Только, знаешь, сейчас я побегу: и подруга ждет, и комары зажрали.

Сворачивая за угол дома Бориса, я снова увидела эту чудаковатую табличку – «Петровка, 38». Что же это за человек такой? Правда – красивый?