Дело о пропавшей России (Агентство Золотая пуля - Сборник новелл) - Страница 7

– Зачем? – удивился Виктор Палыч.

– Я слишком много знаю.

– Мы уже поняли, что вы ничего не знаете.

– Я слишком много видела.

– Вы видели офис акционерного общества «Стрела», одной из специализаций которого является обработка и анализ информации.

– Значит, вы меня не боитесь?

– Мы вас будем контролировать. Кроме того, вы же любите своего сына?

Я кивнула.

– Вы же хотите, чтобы он вернулся из Пустошек живым и здоровым?…

Полтора месяца спустя я встречала на Витебском вокзале поезд из Великих Лук: мама и Антошка возвращались из Пустошек.

Я никому не рассказала о том, куда ездила. Впрочем, меня никто и не спрашивал.

Ночь я провела у Повзло.

Это была наша последняя ночь. Я так решила, но сказать ему не смогла.

Коля разбудил меня в шесть. Пока я принимала душ, он приготовил кофе и бутерброды. Полчаса спустя мы уже спустились вниз, к машине.

Перед входом на Витебский вокзал Повзло остановил машину.

– Ты пойдешь со мной? – вдруг, неожиданно для самой себя, спросила я.

– Нет.

Я вышла из машины.

Витебский вокзал всегда напоминал мне джентльмена-викторианца, который с тоской смотрит на неузнаваемый уже мир. Модный костюм перестал быть модным, манишка посерела, а сюртук протерся на локтях, трость потемнела…

Я поднялась на платформу. До прихода поезда оставалось десять минут.

Я опять вспомнила…

…Я возвращалась из Москвы, от Виктора Палыча, на дневном проезде, в сидячем вагоне.

Вопросов в голове было много. Ответов – мало. Зачем Комаров пошел со мной на контакт? Испугался, что кто-то перехватывает его сообщения. Зачем меня вызвали в Москву, когда поняли, что я ничего толком не знаю? Хотели, чтобы я прекратила возню вокруг «Белой стрелы». Почему не убили? Потому что я не опасна.

Но ведь я узнала довольно много. Может быть, мне, как только выйду из поезда на Московском вокзале, пойти в прокуратуру, в ФСБ, в милицию? Нет, не пойду – меня, наверное, выслушают, но ничего делать не будут: собирать информацию в нашей стране не преступление…

И все-таки почему меня отпустили?

– Внимание! К платформе номер четыре, правая сторона, прибывает поезд «Великие Луки-Санкт-Петербург»…

Я вышла на середину платформы, чтобы Антошка меня сразу увидел.

– Мама! – Антошка мчался ко мне по платформе.

Я подхватила его на руки. Как он потяжелел и подрос.

– Привет, сынок.

– Знаешь, мы с бабушкой…

О своих летних похождениях – рыбалка, раки, грибы, ягоды, поездка в Псков, поездка в Печоры – Антошка рассказывал всю дорогу до дома. Перескакивал с одного на другое, сбивался, хватал меня за руку.

Мама поехала с нами: она хотела отдохнуть с дороги, прежде чем возвращаться во Всеволожск.

На работу я добралась к полудню.

Заглянула в репортерский отдел.

– Что нового?

Витя Шаховский оторвался от компьютера:

– Сегодня утром в собственной квартире убили инженера из ФАПСИ. Комаров его звали.

На меня накатила слабость, я услышала свой голос – далекий и чужой:

– Почему?

– Ограбление. Комаров получил три пули в голову.

За что убили Комарова? Почему отпустили меня?

Я включила компьютер. Пока он запускался, закурила. Руки дрожали. Заглянула в электронную почту.

Первое послание было адресовано лично мне.

«Встреча сегодня, в 20.00. Метро „Спортивная“. Справа от входа».

Я знала, что пойду на эту встречу.

"Соболин Владимир Альбертович, 26 лет, русский. В прошлом – профессиональный актер. После окончания Ярославского театрального училища работал в театрах Казани, Майкопа, Норильска и Петербурга.

В Агентстве возглавляет репортерский отдел.

Мобилен, инициативен, имеет хорошие контакты с сотрудниками правоохранительных органов.

Женат. Имеет сына. Жена – Соболина А. В. – так же работает в Агентстве. После того, как стало известно, что Соболин состоял в интимной связи со следователем прокуратуры города Л. Смирновой (по версии Соболина этот роман облегчал ему контакт с источником), отношения между супругами остаются напряженными, что негативно сказывается на их деятельности в Агентстве…"

Из служебной характеристики

– Чтобы завести автомобиль без ключа, угонщику достаточно такой Т-образной рукоятки. Вгоняешь ее со всего размаха в замок зажигания, пробиваешь до контактов, поворачиваешь, контакты замыкаются… Все – можно ехать, – рассказывал я.

– Значит, от угонщиков защититься нельзя?

– Нельзя – если уж захотят угнать ваш автомобиль, – непременно угонят.

Но можно максимально усложнить им задачу – если выяснится, что на угон придется потратить слишком много времени, они, скорее всего, могут и не рискнуть.

Все, снято. Только, Володя, огромная просьба, ты уж на моей машине не показывай. Примета дурная. – Бородатый оператор «Информ-ТВ» снял с плеча камеру. – Ну ладно, смотри себя сегодня в двадцать три пятнадцать.

Э– э-э, нет, в 23.15 я буду заниматься кое-чем гораздо более захватывающим, чем просмотр себя по телевизору.

Я вылез из-за руля его «четверки» с фирменным знаком передачи на борту – интервью для вечернего обозрения городской прессы было готово. Пускай телезритель знает обо всех премудростях угона – этому была посвящена моя статья в последнем номере ежемесячника «Явки с повинной», который выпускало наше Агентство.

Надо было приниматься за работу.

Я поскакал вверх по лестнице доисторического здания, второй этаж которого занимала «Золотая пуля». В дверях столкнулся с главным нашим журналистом по матчасти – Алексеем Скрипкой.

– Телевизионщики были? – обеспокоенно спросил Скрипка – с появлением у Агентства своей газеты на его накачанные борцовские плечи легла еще одна забота – продвигать наше издание везде, где можно и нельзя, именно Скрипка и сосватал меня рассказать ребятам с петербургского телевидения об автомобильных угонах.

– Все – тип-топ, – успокоил его я.

– Был у меня один приятель – профессионал большого эфира, – начал рассказывать одну из своих бесчисленных историй Скрипка, – так он в эфир не мог выйти, не выпив за полчаса до этого литр пива. Причем исключительно «Балтики».

И исключительно номер четыре. Давление в мочевом пузыре придавало ему блеск в глазах и ощущение ритма эфира.

Правда, сразу после команды «Стоп» он как бешеный несся в сортир.

Произнеся это, Скрипка потопал вниз по лестнице, бросив мне в спину требование постирать фирменную майку с логотипом «Золотой пули» на груди и надписью на спине по кругу мишени «Не стреляйте, я журналист, пишу как умею…».

Было 18.15 – время валить с работы.

Репортерская банда еще была на месте…

Частично. Восьмеренко, как всегда, невзирая на строгий запрет начальства всех мастей, гонял на стареньком «пентиуме» в виртуальный футбол. Клавиатура только жалобно скрипела под мощными ударами его рук, с губ великого футболиста срывались изысканные, но непечатные филологические обороты. Витя Шаховский сидел на телефоне. Валя Горностаева засовывала блокнот в свою сумочку, намереваясь покинуть наш информационный рай.

– Володя, я могу идти?

– Конечно, – разрешил я.

Все Агентство знало, что у них со Скрипкой роман, и сейчас он ждет ее на улице Росси за рулем своей побитой «шестерки» цвета мурена. Могли бы и не строить из себя конспираторов.