Дело о прокурорше в постели (Агентство Золотая пуля - Сборник новелл) - Страница 9

– Но он вас знакомил со своими партнерами?

– Конечно. Мы ходили с ним в клубы. Там он встречал знакомых. Он говорил: «Познакомьтесь, это Инна. Инна, это Иван Иванович».

– То есть адресов их вы не знаете?

– Нет, не знаю.

– А бывшая жена?

– Я ее никогда не видела.

– А дочь?

– Света недавно вышла замуж. Витя купил ей квартиру в Озерках.

– И какие у него были отношения с дочерью?

– Со Светой хорошие. А с ее мужем – Валерой – ужасные.

– Почему?

– Он считал, что Валера должен сам зарабатывать на жизнь, а не просить у него подачки. Кроме того, у них был конфликт из-за какого-то пакета.

– Ваш муж жаловался мне на то, что за ним следят. Вы не замечали слежки?

– Нет. По-моему, все было хорошо.

– Вас не вызывали в ФСБ?

– Нет, зачем?

Наш разговор заходил в тупик. Инна ничего не знала. Но мне не хотелось уходить.

– Знаете что, Леша, – вдруг сказала мне она, – я очень хочу вам помочь. Давайте встретимся, вместе походим по тем клубам, где мы бывали с Витей. Я вам покажу людей, с которыми он меня знакомил.

– Давайте, – радостно согласился я.

В кабинете Обнорского курили все, кроме меня. Дышать было невозможно. Надо поставить кондиционер, подумал я. А еще лучше запретить курить.

– Мы выяснили, – говорил Зудинцев, – что докторской диссертации у Заслонова не было. Пошли по кандидатским. Оказалась – была. По химии – о воздействии радиоактивного излучения на химический состав чего-то там еще – монографию нам выслали по почте, так что она еще не скоро придет. А защищал он диссертацию в Киеве, и уже довольно давно. Кстати, сто четырнадцатый элемент таблицы Менделеева действительно открыли совсем недавно, но наш профессор тут абсолютно ни при чем. Хвастал, наверное. В общем, никакой он не профессор.

– А что с пепельницей? – спросил я.

– Эксперты говорят, что его ударили по голове именно ею. Но отпечатков пальцев на пепельнице не нашли. Ее то ли помыли, то ли протерли.

– А мне рассказали нечто любопытное, – сказал Обнорский. – Мне сказали, что нашего профессора подозревали в связях с израильской разведкой. Якобы он то ли передавал, то ли говорил, что передаст, какие-то технологии. Таким образом, у нас образовалось три направления: это разборки вокруг леса, иностранная разведка и убийство на бытовой почве.

– У нас еще псих-священник есть, – подал я голос.

– Да, и священник. Будем все это разрабатывать.

– А что, твоих финнов интересует не только экспорт леса?

– Моих финнов интересует правда о лжепрофессоре Заслонове. И я обещал, что мы эту правду в письменном виде им подадим. За соответствующую плату. В общем, пусть Зудинцев сидит на хвосте у милиции, Горностаева постарается выяснить, какими химическими технологиями мог заниматься Заслонов, а Скрипка продолжает общение с родными и близкими покойного.

Я узнал телефон дочери профессора. Позвонил. Сказал, что мы встречались с ее отцом незадолго до смерти, хотелось бы довести дела до конца. Она согласилась встретиться. Я уже знал, что ее зовут Светлана, что ей двадцать один год, она учится на экономическом в университете. Замужем. Детей нет. Фамилию после замужества не меняла. Квартира у нее была в новом доме. Но – однокомнатная. Дочка профессора внешне совершенно не привлекала – она не красилась, в том смысле, что не пользовалась косметикой, и от этого ее лицо показалось мне однотонно серым.

– Ваш отец обратился в наше агентство, потому что считал, что за ним следят и кто-то сливает компромат на него в прессу. Вы не знаете, кого он опасался?

– Отец не любил рассказывать о своих делах. Так, спросишь его: «Как дела, как фирма?» «Хорошо, но должно быть лучше». Вот и весь разговор.

– А ваш муж – он был посвящен в дела фирмы?

– По-моему, нет.

– Новая жена вашего отца говорит, что у него был конфликт с вашим мужем.

– Да, они поругались. Но папа был не прав.

– А в чем дело?

– Я это уже рассказывала на Литейном.

– В милиции? – уточнил я.

– Нет, в КГБ, ну, как он сейчас называется, – ФСК.

– ФСБ. Вы знаете, с этими названиями столько всяких забавных историй. Один мой приятель, в прошлом, кстати, кагэбешник (сейчас он торгует мороженым оптом), придумывает аббревиатуры. Ко всему. Жена его еще понимает, а в магазине – уже с трудом. Он, например, собаку свою называет СНП – собака неизвестной породы. А тещу – ЖДМНЖ. Что означает: женщина, доставшаяся мне в нагрузку к жене. При этом он умудряется так лихо произносить эти буквы на одном дыхании, как китаец какой-то. Особенно трудно его домашним, когда он новое слово в оборот вводит. Так он им завел тетрадочку. Называется: «Словарь незнакомых слов и выражений». И туда он все записывает, чтобы они имели возможность подучить слова, пока он мороженым торгует. Да, значит вы были в ФСБ?

– Да. Они меня тоже об этом спрашивали. А я им сказала, что папа говорил, что спрятал у нас в квартире какой-то пакет или папку. Спрятал – и не сказал нам. А потом этот пакет пропал. И он считал, что его взял Валера.

– Валера – это ваш муж?

– Да.

– И где ваш отец этот пакет спрятал?

– Я не знаю точно. По-моему, в стенном шкафу. Они с Валерой ругались два дня – сначала я думала, что все уже кончилось, потом отец вернулся – и опять пошли.

– А что в пакете было?

– Какие-то важные бумаги.

– Связанные с фирмой вашего отца?

– Не знаю.

– А зачем вашему отцу было прятать пакет в стенном шкафу?

– Не знаю.

– Кстати, ваш папа был профессором?

– Насколько я знаю, нет.

– Но он где-то преподавал?

– Может быть. Он любил заниматься одновременно разными видами деятельности. Он говорил, что если где-то что-то и потонет, то в другом месте обязательно всплывет. А так – по образованию – он, как и мама, химик.

– Извините, еще несколько вопросов. У вашего отца в последнее время были проблемы с деньгами?

– По-моему, не было. Вообще он вел себя довольно скромно. Вот только купил нам квартиру. И себе – на Юго-Западе. У него даже машины не было. Он всегда говорил, что ему гораздо проще поймать такси, чем самому водить машину или нанимать шофера и все время чувствовать себя перед ним виноватым, когда задерживаешься в каком-нибудь месте, а он сидит в кабине и ждет часами.

– Но он деньги вам давал?

– Давал. Немного. Где-то долларов сто в месяц. Он говорил, что Валера должен сам зарабатывать.

– И Валера зарабатывает?

– Старается.

– А что он делает?

– Он в аспирантуре. И еще у одной фирмы ведет бухгалтерию.

– То есть вообще никаких проблем?

– Ну, – она задумалась, – была как-то. Одна. Недели три назад – папа был как раз у меня, в этой квартире, – на него напал какой-то мужчина.

– Как напал?

– Да так, позвонил, мы открыли. Он вошел. Отец его узнал. Что-то ему сказал. Тогда тот вытащил топор из-под пальто и пытался отца ударить.

– И что дальше было?

– Да ничего. Он ударил топором. Попал вот в вешалку – видите, на ней зазубрина. Потом его отец с Валерой схватили.

– И что?

– Я сказала, что надо вызвать милицию. Папа сказал, что не надо. Они отняли у мужчины этого топор и отпустили.

– А кто это был?

– Какой-то старик. Отец сказал, что он его знает, это сумасшедший, и он больше не будет.

Я подумал, что пришла пора поговорить о ее матери и о новой жене ее отца.

– Знаете, Света, – сказал я, – у меня есть знакомый, тоже, кстати, аспирант, так у него две замечательные особенности. Во-первых, он, сколько я его знаю, столько он в этой аспирантуре учится, – и, что удивительно, умнее не становится. Во-вторых, он уже пятый раз женат. амо по себе, это вовсе не интересно. Но он трижды женат на одной и той же женщине. То есть он на ней женился раз. Потом разошелся с ней, женился на другой. Потом опять женился на этой. Опять развелся. И теперь снова на ней женился. При этом она – так себе, ничего особенного, только волосатая сильно. В смысле, волосы у нее длинные. Обычно у них полный цикл составляет три года. Сейчас жду, опять должны разойтись. А ваш отец почему развелся?