Дело о прокурорше в постели (Агентство Золотая пуля - Сборник новелл) - Страница 8

– А откуда твои финны знают о профессоре? – спросил я.

– Это не мои, а другие финны. У него был с ними договор на поставку леса. И наверное, что-то еще, но они об этом не говорят. Ну давайте, рассказывайте, что мы о Заслонове знаем.

– Знаем мы мало, – доложил я. – Называл себя профессором. Неизвестно, каким и где. Намекал, что химик и даже открывал сто четырнадцатый элемент в таблице Менделеева. Директор «Техлесимпорта». Конкуренты. Слежка. Сумасшедший священник.

– Давайте так, – сказал Обнорский, – Зудинцев займется выяснением всех данных по профессору и попытается узнать в РУВД, как идет расследование по его смерти. Горностаева доработает ситуацию с «МикСом». Скрипка узнает, что там с коммерческой деятельностью профессора. Координировать работу будет он же.

Работать с Зудинцевым было хорошо. Он всегда в срок выполнял задания и пытался докопаться до сути вещей. Кроме того, у подполковника милиции в отставке были приятели практически во всех районных управлениях, которые – порой даже с удовольствием – делились с ним информацией. Другое дело Горностаева. Работать с ней я не хотел. Но – пришлось.

Мы вышли с Горностаевой в коридор. Она демонстративно закурила в неположенном месте. Я не стал с ней ругаться.

– У одного моего приятеля, – сказал я ей, – жили кошка и собака. Собака была добрая и умная. А кошка ей постоянно портила жизнь. И вообще никакой пользы хозяину не приносила. Но приятель мой был добрый и кошку не только не бил, но даже подкармливал всякими «Вискасами». А потом наступил финансовый кризис. И «Вискасы» закончились. И что ты думаешь? Собака осталась, а кошка сбежала.

– Я думаю, Алексей Львович, – сказала Горностаева, – что завхоз – он и рождается завхозом, и умирает завхозом. И на могиле ему ставят памятник, на котором выбита инструкция по использованию этого надгробного камня.

– В общем, Горностаева, – ответил я на этот бред, – топай в «МикС». Завтра доложишь.

Я отправился в «Техлесимпорт». Повод у меня был железный – необходимость подписания акта приемки-сдачи работ на сумму двести сорок три тысячи рублей.

Этот «Техлесимпорт» оказался не государственным или постгосударственным предприятием, как можно было бы заключить из названия, а недавно образованным обществом с ограниченной ответственностью. Оно занимало две комнаты в здании какого-то НИИ у метро «Академическая».

Бухгалтер – пятидесятилетняя тетушка в толстых очках – ни слова ни говоря поставила мне печать на принесенный мной документ, а когда я спросил ее, что будет делать фирма после смерти профессора, сказала, что не знает. Пока деньги на счету есть. Может, объявятся другие учредители.

– И кто они?

– А я их никогда не видела, – ответила бухгалтер.

Утром следующего дня мы уже кое-что знали о профессоре Заслонове.

Зудинцеву удалось выяснить, что версия самоубийства Заслонова уже не рассматривалась. Прежде чем он выпал из окна, кто-то ударил его по голове тяжелым предметом. Оперативники считали, что этим предметом была мраморная пепельница, которую обнаружили в квартире. Сейчас ее отправили на экспертизу. Впрочем, этот удар пепельницей или чем-то другим не был смертельным. Скорее всего, Заслонов потерял сознание. А потом его выбросили из окна. Из квартиры вроде бы ничего ценного не пропало. В квартире сняли отпечатки пальцев, но кому они принадлежат, пока не выяснили. Жильцы дома говорят, что профессор купил в нем квартиру около полугода назад, но появлялся в ней редко. А если и появлялся, то в основном один. В течение нескольких дней, предшествовавших убийству, соседи видели около дома немолодого мужчину, который кого-то явно ожидал или искал. После убийства его никто не видел. Машину, которая стояла рядом с домом в утро убийства, кроме моей старушки никто больше не видел. А старушка утверждает, что в машине сидели двое мужчин. Марку и номер машины старушка назвать не может.

– Есть еще чудеса с профессором, – продолжал Зудинцев. – Скорее всего, он никакой не профессор.

– Может, он был доктором каких-нибудь непрестижных наук, – предположил я. – Вот у меня был знакомый, который упорно называл себя прапорщиком, хотя на самом деле был только сержантом-сверхсрочником. Когда его спрашивали, зачем он так мелко обманывает окружающих, он отвечал, что, конечно, прапорщик не Бог весть какое звание, но сержант-сверхсрочник – это что-то еще более неприличное. Самое удивительное, что он не считал, что кого-то обманывает. Вот, говорил он, если бы я называл себя старшим прапорщиком, тогда, наверное, обман имел бы место…

– Не отвлекайся, Алексей, – сказал Зудинцев. – Ладно, проверим все диссертации – докторские и кандидатские.

– А что с его семьей?

– С семьей все хорошо. Он дважды женат. С первой женой жил долго. Потом развелись. И она куда-то уехала. То ли в Иркутск, то ли в Минусинск. От этого брака у него дочь. Она уже большая. Ей двадцать один год. Студентка университета. Недавно вышла замуж. Вторая жена моложе его на двадцать лет. Живет в отдельной квартире в центре. Не работает.

– Что же они, и жили раздельно?

– Вроде да.

Горностаева, поджав губы, тоже выложила мне кучку информации.

– «МикСу», – сообщила она, – заказал подготовку компромата на «Техлесимпорт» некий Рушан из Петрозаводска. Рушан – это молодой и уже очень состоятельный бизнесмен, занимающийся лесом. Говорят, что одновременно он – один из лидеров карельского преступного сообщества, которое пытается взять под свой контроль весь экспорт леса на Северо-Западе.

– Кроме того, – продолжила Горностаева, – говорят, что через несколько месяцев у «Техлесимпорта» заканчивается лицензия на вырубку леса. И если раньше у Заслонова была рука где-то среди вице-премьеров областного правительства, то теперь и этой руки уже там нет, и самого профессора нет. В общем, кое для кого все очень удачно складывается.

Неожиданно меня вызвали в ФСБ. Следователь был очень молод.

Я хотел рассказать ему историю о молодом дворнике, у которого украли метлу, но он мне не дал этого сделать.

– Вы были знакомы с Заслоновым?

– Я с ним беседовал один раз.

– О чем?

– Он хотел заказать нам расследование о том, кому выгодно было публиковать в прессе статьи, в которых он подвергался критике.

– Вы выяснили?

– Нам кажется, что это выгодно одному господину в Петрозаводске.

– Говорил ли он с вами о каких-либо химических технологиях?

– Он говорил, что открыл сто четырнадцатый элемент.

– Это какой?

– Еще не знаю.

– Он просил вас еще о чем-нибудь?

– Он говорил, что за ним якобы следят.

– Кто?

– Не знаю.

– Вы рассказали все, что вам известно о Заслонове?

– Да. А какой у вас к нему интерес?

Молодой следователь промолчал. Я подписал протокол и в недоумении поехал к Обнорскому.

Обнорский сказал, что, скорее всего, наш профессор был связан или с террористами, может быть, чеченскими, или с иностранными разведками.

Обнорский задумался:

– Я постараюсь что-нибудь разузнать. А ты пока съезди к его жене.

Жена профессора оказалась очень милой девушкой. Стриженая, светленькая, глаза не нахальные. В общем, в моем вкусе.

– Здравствуйте, я имел некоторые дела с вашим мужем, но тут случилась такая трагедия.

– Да, Витя был замечательный человек.

– Извините, а в каком институте он был профессором?

– Я не знаю.

– Как так?

– По-моему, он химик. Но сколько я его знаю, а мы познакомились года полтора назад, все это время он занимался только бизнесом.

– И каким?

– Разным. Но он не любил говорить об этом.