Дело о похищенных младенцах (Агентство Золотая пуля - Сборник новелл) - Страница 5

Но мне очень нужно знать все об этом человеке.

Надя рассказывала минут пятнадцать. В основном это были ее институтские впечатления. Нулевая информация. Но главное – теперь я знал имя.

Надюша – прелесть!

Ты у меня прелесть, – сказал я, когда жена закончила рассказ. – Буду получать медаль за изобличение особо опасного преступника обязательно попрошу, чтобы дали еще одну – для тебя.

Целуя Надежду, я уже тянулся к телефону. После одиннадцатого гудка послышался заспанный голос Каширина:

– Кому не спится в ночь глу-ху-ю?

– Родион Андреевич? – бодро начал я. – Уверен, что не разбудил, потому что есть дело.

– Какое дело, Глеб? Ты охренел?

Полпервого ночи!

– Грандиозное.

– А че ты не спишь-то? У тебя ж режим: в двадцать два ноль-ноль – отбой.

Кефирчику тяпнул, и – хр-р-р-р – на боковую.

Я сделал вид, что не заметил наезда.

Ничего-ничего, ерничай-ерничай. Выбью у Обнорского деньги на стальную дверь – все ноги переломаешь.

– Родион, сейчас не время обсуждать мой образ жизни, хотя я и считаю, что он единственно правильный. Бери ручку, записывай. Маминов Александр Николаевич, директор роддома номер двадцать пять. Адрес: Глухоозерная улица, сорок пять. Завтра в девять утра ты приходишь в этот роддом и производишь сбор информации. По полной программе – что за человек, чем занимается, что о нем коллеги думают – от зама до последней кладовщицы, что представляет собой его кабинет. Беседуешь под любым предлогом с самим Маминовым. Составляешь психологический портрет. В пятнадцать часов – отчет.

– Премии вернут?

– Нет.

– Тогда у тебя небогатый выбор, Глеб: либо пойти туда самому, либо пойти на хер.

– Второй вариант неприемлем. Первый – тем более. Наша встреча с господином Маминовым впереди, и светиться раньше времени нет никакого резона.

Кстати, хамство в адрес непосредственного начальника запрещено внутренней Инструкцией номер шестьдесят четыре (пункт семь), но ты ее, очевидно, не читал. Поэтому, как только разберемся с роддомом, я специально для тебя устрою методическое занятие по правилам хорошего тона. Не сдашь зачет – на всю жизнь без премий останешься. Доложи, как понял задание.

Каширин, бурча и зевая через слово, повторил мои ЦУ, после чего спросил:

– В чем замешан фигурант?

– Убийство. Торговля детьми. Что еще – пока не знаю.

– Вот сволочь! – возмутился Каширин. – Вставай теперь из-за него в такую рань! Носит же земля уродов!

Следующим утром я поехал в РУБОП. Мой добрый знакомый – начальник отдела по расследованию заказных убийств Игорь Эмиссаров был в прекрасном расположении духа.

– Скорее всего, Самарин стал случайной жертвой киллера, – размышлял он вслух. – Его сосед по лестничной клетке – крупный бизнесмен – держит всю торговлю на юге города. Вот кого хотели замочить! Ошиблись. Бывает. Мы сейчас крутим этого коммерса на предмет мстительных приятелей, неурегулированных долгов. А Самарин стал трупом по ошибке, точно тебе говорю. За ним же нет ничего. Самый нищий чиновник во всей администрации. Таких не убивают.

Из разговора с Эмиссаровым я сделал вывод, что оперативники взяли ложный след. Вот и отлично! Значит, у нас – все шансы стать первыми.

Приехав в агентство, я сразу направился к Агеевой, которая находилась в буфете и занималась поглощением гречневой каши.

– Марина Борисовна, заканчивайте процесс введения пищи в организм, для вас появилась работа.

– Вы опять мне мешаете, Глеб Егорович! – раскричалась Агеева. – Может, вы что-то и вводите, когда сидите за столом, а лично я ем. Разве можно быть таким бесцеремонным?

– Я не мешаю, – строго заметил я. – Я помогаю вам приносить пользу нам, чтобы мы в свою очередь приносили пользу агентству, в котором вы, Марина Борисовна, между прочим, работаете.

«Во, здорово завернул!» – мысленно поаплодировал я себе.

– Хорошо, что вам нужно? – смирилась со своим поражением Агеева.

– Вся информация о скандалах, связанных с продажей малолетних детей под видом международного усыновления.

– На это потребуется не меньше суток.

– У вас в распоряжении – два часа.

В полтретьего в агентство вернулся Каширин.

– Твой маньяк меня затрахал, – буркнул он, входя в кабинет. – Вещун!

Ровно час вещал о проблемах перинатальной медицины. Еле вылез из этого проклятого роддома.

– Отлично! Под какой легендой действовал?

– Радиопрограмма «Будьте здоровы».

– И он купился?

– Еще бы – бесплатная реклама его платного элитного заведения. Может, расскажешь все-таки, зачем я проторчал на Глухоозерной целое утро?

– Да, пожалуй, пора. – В голове у меня зрел план, но его реализация была невозможна без посторонней помощи.

Собрав в кабинете Каширина, Модестова и Агееву, я дал им прослушать пленку и вкратце изложил суть дела. После чего резюмировал:

– Доказательств нет. Даже пленка, которую вы только что слышали, ни о чем не свидетельствует. Двое мужчин выясняют отношения по поводу какой-то торговой операции. Ни слова о продаже младенцев, ни слова о предстоящем убийстве. И тем не менее я уверен, что Александр Николаевич Маминов занимается торговлей детьми и что именно по его указанию был убит председатель Комитета по делам семьи, детства и молодежи Геннадий Самарин. Наша задача – найти доказательства. Считаю, что их проще всего найти в самом роддоме. Слово предоставляется господину Каширину, который провел там сегодня полдня.

– Клиент – очень уважаемый человек с безупречной репутацией, – начал отчет Каширин. – Пользуется авторитетом в коллективе, исправно платит подчиненным зарплату. И премии, кстати, тоже. Не имеет вредных привычек, так что подпоить его не представляется возможным. Женат. Помимо жены обладает также двумя автомашинами – ВАЗ-2106 и «форд скорпио».

На работе – с утра до вечера. Трудоголик. В общем, очень положительный типаж. Единственный изъян в биографии – партийный выговор от тысяча девятьсот восемьдесят шестого года «за личную нескромность». Все. Приводов, задержаний, судимостей – нет. Более подробный отчет готовится.

– Замечательно, – сказал я, щелкнув дыроколом. – А теперь вы, Марина Борисовна. Что удалось узнать о скандалах, связанных с международной детоторговлей?

– Скандалов – море. Самой частой схемой продажи новорожденных за рубеж является следующая. Вскоре после родов матери говорят, что ребенок умер.

Убитая горем, она, как правило, не запрашивает труп. А на самом деле никакого трупа и нету – ребенок жив. Это первый этап. Далее в медицинских документах подделывается одна-единственная бумага – заявление матери на отказ от ребенка. Это второй этап. И – все. Новорожденный, сделавшийся отказным, готов к усыновлению. Такие случаи были во Львове, Красноярске, Барнауле, Донецке, Москве. Сотрудники Интерпола подозревают, что речь идет о единой разветвленной сети детоторговли, в которой замешаны и чиновники, и врачи.

– Спасибо, Марина Борисовна, – поблагодарил я Агееву и вновь обратился к Каширину:

– Родион, скажи, на каком этаже располагается кабинет нашего доктора?

– На втором.

– И решеток на его окнах, конечно же, нет?

– Точно, нет. Но это не значит, что туда можно беспрепятственно проникнуть. Здание охраняется, и неплохо.

– А что, есть другие варианты? – посмотрел я на всех.

– Это уголовщина, Глеб Егорович! – интеллигентно заметил Модестов.

– Никакой уголовщины. Мы проникаем не в жилище, а в служебный кабинет – раз. Мы не собираемся там ничего брать – два. Состав преступления отсутствует. План таков: внимательно изучить документы, хранящиеся в кабинете доктора Маминова, и найти доказательства его участия в детоторговле. Входить будем ночью через окно. Главный участник операции – я. Каширин – внизу, на подстраховке. Модестов находится неподалеку от роддома и в случае непредвиденного развития событий принимает меры по нашему спасению. Возражения есть? Нет? Тогда идите к Скрипке – пусть ищет раздвижную лестницу, она нам пригодится.