Дело о лысой гимнастке - Страница 7

Она молча кивнула, а я с видом мудрого психолога скрестил руки на груди, приступая к вопросам.

– Итак, вчера вечером, можно сказать, ночью, ты вдруг оказалась в моей машине. Быть может, расскажешь, как это произошло? Как ты вообще попала в тот район? Полагаю, ты была среди посетителей выставки Сони Дижон?

Моя собеседница ответила не сразу. Некоторое время она сумрачно наблюдала за шмелем, кружившим вокруг розетки с медом, а потом вдруг строго взглянула на меня, слегка нахмурив тонкие брови.

– Так это была выставка! Я не поняла… Много людей, почти все пьяные – скажу честно, я никогда не была в таких домах, не встречалась с такой публикой. Я – из простых… Но дело не в этом!

Пару секунд она мучительно морщилась, точно подобрать нужные слова было для нее ужасной мукой. Она даже сжала кулачки, затем решительно замотала головой, будто решила заново попытаться изложить свои мысли.

– Дело в том, что за последние несколько дней я сделала целую кучу глупостей, подписала, не читая, море самых опасных бумаг, так что теперь обязана подарить свои органы какому-то медицинскому центру. Это долгая история, и все это так сложно объяснить…

Она глубоко вздохнула, словно собираясь прыгать в бездну.

– Вы – то есть, я хотела сказать, ты… Ты когда-нибудь слышал о нелегальной трансплантации органов?..

Итак, с первых слов разговор пошел о чем-то, на мой взгляд, не совсем серьезном. Трансплантация органов – целая отрасль современной медицины. Что же касается нелегальной торговли почками и печенью, то это сюжет для триллеров: нехорошие врачи хватают несчастного человека без связей – без семьи и берут у бедолаги едва ли не все его органы – для тех, кто побогаче.

Помнится, я даже смотрел немецкий фильм на эту тему: сладкая парочка попадает в руки к таким вот дельцам и едва не расстается со всеми своими жизненно необходимыми органами, а заодно и с самой жизнью. Естественно, в итоге эти двое одолели всех злодеев, а криминальных медиков привлекли к уголовной ответственности. Но в реальной жизни подобные сюжеты практически невозможны.

Я внимательно смотрел на свою гостью, ожидая продолжения рассказа. Несколько секунд стояла тишина.

– У меня был парень, друг, – наконец произнесла Кристина, задумчиво глядя все на того же шмеля. – Его звали Игорь. Мы жили вместе и были счастливы. Все началось однажды ночью, когда он проснулся оттого, что внезапно почувствовал страшную боль. Мы подумали, что у него приступ аппендицита или что-нибудь в этом роде и вызвали «Скорую».

Она хрустнула пальцами, и я обратил внимания, какие они у нее длинные и тонкие – как у пианистки.

– Все было очень просто: ночной вызов «Скорой», клиника, подготовка к операции… Я устроилась в холле, ожидая, когда все завершится и можно будет отправляться домой спать. Я и сама не заметила, как уснула. Проснулась оттого, что меня трясет за плечо медсестра. Она-то и проводила меня в кабинет того молодого хирурга… Или лучше сразу назвать его дьяволом?

Кристина неожиданно перевела взгляд на меня – полный отчаяния и решимости, взгляд бессильной злости.

– Порою очень непросто понять, что за человек тебе встретился. У некоторых такое милое лицо, можно даже сказать, красивое, но чуть узнаешь человека поближе, как тут же понимаешь: он…

Она нервно щелкнула пальцами, подыскивая подходящее слово, словно от того зависели судьбы мира.

– Нехороший человек, – осторожно вставил я. – Преступник, и этим все сказано. Ведь так?

Она мотнула головой, сжав кулачки.

– Да – преступник. Самый настоящий преступник. И этот врач был именно таким. Он начал говорить в общем и целом – что жизнь дорожает и сегодня просто невозможно сделать операцию совершенно бесплатно…

Она горько усмехнулась:

– Между тем он сообщил мне, что у Игоря вовсе не аппендицит, а нечто более серьезное – к сожалению, я не слишком во всем этом разбираюсь и не запомнила название, поняла только, что это нечто опасное. А он все говорил о немалой стоимости операции, о том, что у ведущих хирургов этой клиники просто смешные зарплаты… И так далее и тому подобное. У меня даже голова заболела слушать его речи. Самое же главное – я никак не могла понять, к чему он клонит. А вы… То есть… ты понимаешь?

Я кивнул:

– Понятно – парень намекал тебе на необходимость взятки в твердой валюте. Для того чтобы успешно провести операцию.

Она отчаянно мотнула головой:

– Все было не так! Я ведь сразу ему сказала, что у нас очень скромный доход, можно сказать, мы – практически нищие. И все-таки врач продолжал говорить… И я поняла, что он недоговаривает всего, и постепенно мне становилось не по себе. Но – отчего? Хирург был молодой и вполне симпатичный, с такой доброжелательной улыбкой. Но то, что он говорил, меня почему-то сильно нервировало.

Она облизала пересохшие губы.

– Он все повторял: деньги, деньги… А я все сильнее ощущала страх. На всякий случай я снова повторила, что мы с Игорем не можем заплатить за операцию, иначе сразу обратились бы в частную клинику, и что в государственной больнице все операции обязаны делать бесплатно. Ведь, в конце концов, мы предоставили страховой полис!.. И вот тогда этот врач неожиданно рассмеялся. Слышал бы кто его ужасный смех! Моментально исчезло милое, приятное лицо и появилось нечто новое…

Она болезненно сморщилась, на мгновение прикрыв глаза.

– Такой злой, сухой смех! Издевательский. Как будто он смотрел на меня и думал: вот дура, нашла кому рассказывать о своей бедности! У меня мурашки по коже побежали. Я сидела, смотрела на него и не знала, что сказать. Вот тогда он и произнес эти слова: трансплантация органов.

Кристина перевела взгляд на меня.

– Вы в курсе, что это такое?

– «Ты», – мягко поправил я, и она торопливо кивнула. – Конечно, я в курсе. К примеру, некий человек умирает, потому что у него отказывают почки. Срочно необходимо пересадить хотя бы одну.

– Да, что-то в этом роде и он сказал мне. И добавил, что у Игоря – здоровый организм. Что ему не повредит, если у него отнять одну почку. Заодно это даст средства на необходимую ему самому операцию. Причем все это нужно делать срочно, всякое промедление опасно. Он просто измучил меня своими речами. Неудивительно, что я дала согласие.

И она вновь принялась ломать свои пальцы.

Я смотрел на ее лицо – тонкое, бледное, сейчас оно слегка порозовело, словно бедняжка разволновалась, вновь переживая тот момент.

– Да, я дала согласие на то, чтобы у Игоря отняли одну почку. А следом подписала, что согласна отдать и свою почку. Все потому, что врач убедил меня – Игорю понадобится не одна операция, а несколько, и времени на раздумья уже не будет. Понимаю, сейчас все это звучит глупо, но тогда…

Глубокий вдох.

– Была ночь, я чувствовала себя измочаленной, совершенно без сил. Я даже не читала, что подписывала, бумагу за бумагой. А потом врач так сладко улыбнулся и сделал мне укол. Я уснула – словно умерла…

Она замолчала, закрыв глаза, все так же судорожно сжимая руки. На ветвях деревьев резвились и весело щебетали, пели, заливались птицы; это было своеобразным диссонансом: жизнерадостная и прекрасная песнь птиц и мрачноватый рассказ моей гостьи.

– И что же было дальше? – спросил я.

Она попыталась улыбнуться.

– Дальше? Дальше все было как в кошмарном сне. Я очнулась в полупустой комнате. Руки связаны, ноги – связаны. Я лежала на стандартной больничной койке в полной тишине, от которой стало не по себе. Когда понемногу пришла в себя и вспомнила все, что было до того, испытала почти панический ужас. Я вспомнила кучу подписанных бумаг и поняла, что, похоже, подписала себе смертный приговор…

Я слушал Кристину, ощущая некоторую ирреальность. С одной стороны, передо мной сидела реальная девушка, еще совсем недавно сотрясавшаяся от истерики. С другой стороны, в то, что она мне сейчас рассказывала, было сложно поверить. Чего такого могла подписать Кристина в той куче бумаг? Что она безвозмездно дарит свои органы некоему конкретному хирургу и просит побыстрее отправить ее на тот свет?