Дело о купании в заливе - Страница 3

— Да скорее ты, — приговаривала Агеева, раздраженная тем, что нужные ей сайты грузились недостаточно быстро.

Когда Марина Борисовна погружалась в таинственный мир интернета, она делалась крайне отстраненной. Мешать в такие минуты ей было нельзя, поэтому я углубилась в изучение свежего номера «Явки с повинной». Газета, которую издавала «Золотая пуля», была такой толстой, что дочитать ее до конца мне никогда не удавалось. Вот и сейчас от этого занятия меня отвлек взволнованный голос Агеевой.

— Валя, ты только посмотри, какие гадости про нас пишут, — говорила она, глядя в компьютер.

— Опять «компромат.ru»? — спросила я.

— Нет, это какой-то новый сайт Славика Поришевича. Беги за Обнорским, пусть придет сюда.

Но бежать никуда не пришлось, потому что директор нашего агентства сам неожиданно возник на пороге, и, судя по его устремленному на меня взгляду, я решила, что время Бурцева наконец-то настало. Но не тут-то было.

— Андрей, если тебя интересует, кому принадлежит «Золотая пуля», то советую тебе посмотреть сюда, — сказала Марина Борисовна, указывая на экран компьютера.

— Любопытно, — произнес Обнорский, настроенный пока вполне миролюбиво. — И кому же?

— Тут сказано, что создано агентство на деньги Алексея Роландовича Калугина, известного тебе под именем «Склеп», и что все слова Андрея Викторовича Обнорского о независимости — не более чем блеф.

— Это все? — спросил Обнорский, мрачнея.

— Имеется и другая столь же любопытная и познавательная информация. В частности, о Бюро Региональных Расследований, учрежденном тем же Поришевичем, которое в отличие от «Золотой пули» денег от криминальных структур не принимает, потому что там работают люди порядочные и честные — не чета некоторым продажным журналистам вроде тебя, которому Калугин ежемесячно отстегивает круглую сумму зеленых банкнот.

— Мудаки!! — смачно выругался Обнорский. При упоминании о Бюро Региональных Расследований по моему телу пробежал странный холодок.

— Что случилось, Андрей? — спросил Шаховской, привлеченный зычным голосом шефа.

— А то случилось, что кому-то «Золотая пуля» как кость в горле, — продолжал бушевать Обнорский. — Кому-то очень не хочется, чтобы у нас все было нормально, им не терпится искупать нас в дерьме по самые уши. Вот полюбуйся, — указал он на компьютер, — мало того что в газетах о нас небылицы пишут, так теперь сайт в сети завели. Ведь говорил же, говорил, что нужно меньше болтать…

— Если ты имеешь в виду информационно-аналитический отдел, — прервала его монолог Агеева.

— Ваш отдел, Марина Борисовна, я в виду не имел, у вас как раз все в порядке.

— И что делать будем? — спросил Шаховской.

— А что с этими говнюками сделать можно? — сказал Обнорский. — Порядочным людям за такие дела положено бить морду.

— Так то порядочным, — возразил Шах, — а этому Поришевичу не морду бить следует, а разговаривать на его языке — по понятиям.

— Но ведь должны существовать цивилизованные методы борьбы с такими людьми, — снова вмешалась в разговор Агеева. — Можно привлечь Поришевича к судебной ответственности за клевету.

— Пока травка подрастет, лошадка с голоду помрет, помните, Марина Борисовна, такую поговорку, ее еще принц датский цитировал? — сказал Обнорский. — Спросите вон у Лукошкиной, как Поришевича за клевету привлекать и сколько у него способов выйти из этого дела чистеньким.

— Скрипку бы сюда подключить, он бы докопался, на чью мельницу льет воду этот мерзавец. Профессора Заслонова он тогда здорово раскрутил, — задумчиво произнес Шах.

— Пускай Скрипка своими делами занимается, — сказал Обнорский. — У него их много.

«Еще бы, — подумала я, — великий расследователь из завхозов большую часть своего времени тратил на свою кикимору Ингу», — и со злости вдруг сказала то, что говорить совсем не собиралась:

— Между прочим, профессором Заслоновым мы тогда занимались вместе. Это я в том смысле, что я могла бы внедриться в Бюро Региональных Расследований и не хуже Скрипки выяснить все про Славика Поришевича.

— Мечтаешь о лаврах Модестова, который уже «внедрялся» к видеопиратам? — поинтересовался Обнорский.

Я обиженно замолчала, потому что у Модестова с этими пиратами вышло не очень удачно — выручали его всем агентством с привлечением милиции, но Шаховской сказал, что идея, в общем-то, неплохая, потому что врагов нужно знать в лицо, и что, пожалуй, стоит попробовать.

— А как ты собираешься «внедряться»? — спросил Обнорский.

— Там работает мой бывший сокурсник. Позвоню ему, напрошусь в Бюро, а там — по обстоятельствам.

— «По обстоятельствам, по обстоятельствам», — передразнил меня Обнорский. — Все у тебя, Горностаева, по обстоятельствам. Расследователь должен иметь план своих действий и четко представлять себе, что он будет делать в следующий момент.

— Выкрашу волосы в черный цвет, — со злостью сказала я.

Обнорский приобнял меня за плечи и с улыбкой сказал:

— Это, пожалуй, лишнее, да и Скрипке больше нравятся рыжие, а, Горностаева?

Порешили на том, что я попробую привести в исполнение свой план и напишу собственное расследование для «Явки с повинной».

— Только без глупостей! — строгим голосом произнес шеф. — И зайди к Спозараннику, у него там имеется некое чудо японской фототехники, авось пригодится.

С этими словами он вышел, Шаховской последовал за ним. Мы с Агеевой остались одни.

— Вечно ты, Валентина, куда-нибудь вляпаешься, — сказала Марина Борисовна, — ну кто тебя за язык тянул? Сидела бы себе тихо в библиотеке со своим Бурцевым, а еще лучше — работала бы действительно в паре со Скрипкой, а то, смотри, уведет его Инга.

— Да пошел он, — сказала я, выходя от Агеевой.

Доставая из сейфа миниатюрный фотоаппарат, Глеб долго причитал о легкомыслии шефа, решившего доверить дорогую технику такой легкомысленной особе, как я.

— Имей в виду, Горностаева, нажимать можно только на эту кнопку, а в случае поломки тебе придется бесплатно работать в агентстве как минимум полгода.

Я остановила его литанию единственно возможным способом: небрежно закинула в сумку плоскую коробочку и вышла из его кабинета.

Домой я вернулась в самом мрачном расположении духа. Сашка, обложившись учебниками, готовилась к зачету по общей хирургии. Как всегда, ей было некогда заниматься с собственным ребенком. Моя племянница встретила меня словами:

— Будешь играть со мной в день рождения? — Получив отказ, она надулась, скрестила руки на груди и заявила мне. — Тогда плохая!

— Маня, — сказала я, — взрослым так не говорят, иди вот лучше и подумай о своем поведении.

— Это ты подумай, как злить ребенка, — ответила мне она. Трехлетняя Маша была достойной дочерью своей мамочки.

Я пошарила в холодильнике, извлекла оттуда куриную ногу, покрытую дрожащим белым соусом, и уселась ужинать, размышляя над тем, каким образом смогу я разоблачить козни Поришевича и Лехи Склепа.

Первая часть моего «внедрения» прошла достаточно легко. Я позвонила Бахтенко, который пообещал мне свое содействие. Женя оказался хорошим другом, на следующий день он позвонил сам и сказал, что Вячеслав Михайлович будет ждать меня завтра в двенадцать часов.

— Только имей в виду, — предупредил он, — о том, что ты работала в «Золотой пуле», Поришевичу ни слова.

— А что, это плохая рекомендация? — прикинулась я бедной овечкой.

— Если хочешь работать у нас, то да, — последовал ответ.

На встречу со Славиком Поришевичем я собиралась как на первое свидание. Посмотрев на себя в зеркало, я осталась почти довольна: светлый, но строгий костюм, в меру короткая юбка. Распущенные волосы и макияж дополняли облик уверенной в себе молодой особы.

— Валя, тебе это по плечу! — фразой из рекламного ролика напутствовала меня Сашка.

«Как бы не так», — думала я, подходя к дверям офиса, где располагалось БРР. Большая холодная лягушка ворочалась где-то внутри меня, противно растопыривая скользкие лапы. Кабинет Поришевича носил следы евроремонта. Шум улицы заглушали стеклопакеты, мебель была дорогой и новой, а стены евственно чисты. Директор Бюро Региональных Расследований восседал за массивным столом и буравил меня маленькими, близко посаженными глазками.