Дело о «красном орле» - Страница 11

– А ради кого же? – искренне изумился он. – Шеф велел поехать и уговорить тебя прервать отпуск.

– Интересно, зачем я ему так срочно понадобилась?

– Не знаю, – пожал плечами Скрипка.

Я почти не сомневалась в том, что он врет, но по опыту знала, что допытываться бесполезно.

– Хорошо, – сказала я, – передай Обнорскому, что ты выполнил его поручение.

Увидимся в пятницу.

С этими словами я отвернулась, давая ему понять, что визит завершен.

– Ух и язва ты, Горностаева! – обиделся Скрипка. – Я к тебе, как к человеку, думал, мы вместе вернемся сегодня в город.

– Нет уж, дудки! – заявила я. – У меня еще день оплаченного отдыха.

– Как знаешь, – сказал он, садясь в машину и захлопывая дверцу.

Ночью я долго не могла заснуть, размышляя о том, что могло случиться в Агентстве. А утром сразу после завтрака стала готовиться к отъезду. Нина Викторовна была огорчена моим внезапным решением, но из деликатности воздерживалась от вопросов.

Срок ее пребывания в пансионате заканчивался завтра, и она с нетерпением ожидала племянника, который должен был приехать.

– Жалко, что вы уезжаете сегодня, – сказала учительница. – Я бы познакомила вас с Геной, он бы отвез нас вместе на машине.

– Вчера я уже отказалась от такой возможности, – ответила я.

– Этот молодой человек, который приезжал, – ваш друг? – осторожно спросила она.

– Нет, это друг моей бывшей подруги, – ответила я.

– Жаль, – сказала Нина Викторовна, – он такой славный и, по-моему, уехал очень расстроенным.

– Вам показалось, – усмехнулась я, подумав о том, что «славный» по отношению к Скрипке – явное преувеличение.

Мы тепло попрощались и обменялись номерами телефонов.

Перед самым моим уходом на станцию Нина Викторовна протянула мне маленький пакетик.

– Возьмите, Валя, на память. Я люблю от нечего делать вязать крючком маленькие милые пустячки. А потом дарю их приятным людям. Это – воротничок для блузки. Некоторое время назад я подарила такой же одной симпатичной даме. Она заходила к Геночке по делам и увидела, как я рукодельничаю. Представляете, пришла в такой восторг от моего кружева, что я решила подарить его ей. Она хотела деньги дать, но я не взяла. Пусть носит на радость. И вы – возьмите. Мне от этого только приятно. А вам, думаю, пойдет…

Сидя в электричке, я вспоминала Нину Викторовну, знакомство с которой стало самым ярким эпизодом моего летнего отдыха.

– Как ты к этому относишься? – спросила меня Агеева, когда в пятницу я появилась на работе.

– Положительно, – ответила я, полагая, что речь идет о золотом армировании.

– Да ты совсем ненормальная, Валентина, ввязаться в такую авантюру…

Договорить Марина Борисовна не успела, потому что на пороге возникла фигура Обнорского.

– Ну что, Горностаева, достукалась? – привычно пошутил шеф. – Пойдем потолкуем.

Предчувствуя недоброе, я пошла за ним.

В кабинете уже сидели Спозаранник, Повзло и Скрипка, который упорно делал вид, что не замечает меня. Ничего хорошего это не предвещало. Обнорский опустился в кресло и придвинул к себе пепельницу.

– Пока вы, госпожа Горностаева, любовались репинскими пейзажами, – начал он, – случилось страшное.

Зная склонность Андрея Викторовича к подобным словесным конструкциям, я молчала, ожидая продолжения.

– Валентина Ивановна! – продолжил за Обнорского Глеб. – Поскольку составление мониторингов кажется вам занятием утомительным, мы решили внести разнообразие в вашу жизнь.

Привычка Спозаранника выражаться эвфемизмами всегда выводила меня из себя, но сейчас я не среагировала даже на нее.

Поэтому паузу Глебу пришлось нарушить самому, что он и сделал весьма эффектно.

– Вам срочно предстоит стать горничной в квартире начальника Ревизионной палаты Карачаевцева.

От неожиданности я подавилась табачным дымом.

– Вы что, совсем рехнулись? – вырвалось у меня.

Спозаранник поморщился, он не любил грубых выражений. Строгим голосом он начал говорить о том, что если бы я внимательнее относилась к своим обязанностям по составлению мониторинга рынка недвижимости, то от моего внимания вряд ли укрылся бы факт приобретения начревом новой квартиры.

– Ну и что? – спросила я и подумала о Нине Викторовне.

– А то, – сказал Глеб, – что роскошная восьмикомнатная квартира на Дворцовой набережной, стоимость которой вместе с ремонтом составляет не менее ста тысяч долларов, досталась ему практически за копейки.

Мои секретные источники располагают информацией о том, что столь удачным приобретением Карачаевцев обязан некоему депутату Зайчикову, который до того, как занять место в ЗакСе, подрабатывал черным маклером и имеет большой опыт криминального расселения бывших коммунальных квартир.

– Между прочим, Зайчиков, – вступил в разговор Повзло, – является правой рукой небезызвестного Алексея Калугина, он же – Леха Склеп.

– Ну и что? – снова спросила я, краснея при воспоминании о своем плавании на яхте «Фетида» в обществе Калугина.

– Ты что, Горностаева, совсем уже не врубаешься? – взорвался Обнорский. – Склеп близок к опальному Вересовскому, и, если удастся доказать, что Карачаевцев таким образом получил от него взятку, карьере начрева конец.

От всего услышанного мне стало тошно.

Я понимала, что Обнорский, имевший давние счеты с Карачаевцевым, который лишил его заслуженного ордена за поимку преступника, не упустит возможности вывести начрева на чистую воду.

– Во вторник, – заговорил Повзло, – в сводке прошла информация о том, что горничная супруги Карачаевцева Марианны Цаплиной попала в автомобильную аварию.

Месяц ей придется провести в больнице. Мы подумали, что этой ситуацией надо воспользоваться. Нужны факты, без которых публикация материала чревата неприятными последствиями. Мы должны узнать правду об этой квартире. Внедрить туда своего человека – это единственный шанс.

– Каким образом? – поинтересовалась я. – Дать объявление в газете? Или ты собираешься прямо позвонить Цаплиной и предложить ей в качестве горничной сотрудника «Золотой пули»?

– Нет, конечно, – смутился Николай. – Но, учитывая твой богатый опыт внедрения, выбор пал на тебя.

– Спасибо за оказанную честь, – церемонно поклонилась я.

– Не ерничай, Горностаева, – сделал мне замечание Обнорский.

Здесь он снова пришел в хорошее расположение духа и произнес свой любимый монолог о том, что, когда отечество в опасности, каждый мальчишка с фауст-патроном нам дороже… Ну и так далее. На сей раз его слова не произвели обычного эффекта. Затея с горничной казалась мне абсолютно бесперспективной и в высшей степени дурацкой.

– Думать всем! – прозвучал зычный голос шефа.

На этой оптимистической ноте совещание закончилось.

– Ты что, не мог мне сразу сказать? – напустилась я в коридоре на Скрипку.

– А что бы это изменило? – резонно заметил он. – Так ты спокойно прожила «еще один день оплаченного отпуска».

– Слушай, – миролюбиво спросила я, – а разве нельзя каким-нибудь другим путем разузнать все об этой злосчастной квартире? Ведь наверняка существуют официальные сведения о том, кто ее купил и сколько за нее заплачено?

– Не будь наивной. Она занесена в специальный закрытый реестр ГБР, как и все подобные квартиры, да и владелец ее – наверняка лицо подставное. История с горничной мне и самому не очень нравится, но, пожалуй, это все-таки шанс. Да не переживай ты раньше времени, – добавил Алексей, глядя на мое расстроенное лицо. – Может, сходим куда-нибудь вечером? Фуа гра не обещаю, но что-нибудь придумаем…

Я была благодарна Леше за его попытку утешить меня, но сегодня вечером с юга возвращалась Сашка, которую я не видела больше месяца.