Дело о дуэли на рассвете (Агентство Золотая пуля - Сборник новелл) - Страница 2

– Бывший рубоповец. Поговори с Глебом, кто-то из его ребят материал готовил.

Я, конечно, не верю в невинность (невиновность, машинально поправила я) нашего клиента, но поговорить не мешало бы.

Ну, не мне тебя учить.

Вот это точно. Не вам меня учить, господин классик. Вы, конечно, своим восточным факультетом всем уже глаза искололи, но и мой юридический – не курсы кройки и шитья.

– Лукошкина, не забудь о нашем сегодняшнем разговоре. Меня этот рубоповец уже достал. Кто-то ему дал мой мобильник, разорву падлу. Записывай его телефон, пусть удавится. – Обнорский позвонил на мою трубку, нимало не задумываясь над тем, чем я в данный момент занимаюсь. А занималась я делом самым что ни есть безнадежным: глядя в зеркало, пыталась себя убедить, что «я самая обаятельная и привлекательная» и у меня еще все впереди. Улыбаясь кривой улыбкой, я напоминала себе, что у Скрипки с Горностаевой – роман. И у Завгородней с Шаховским. И у Соболина с кем-то. А значит, я тоже на что-то способна. Охмурить, что ли, знойного Гвичию… В комнату заглянул сын:

– Ма, ты суженого высматриваешь в зеркале? Так еще не Святки.

– Петр, не язви. Твои фольклорные познания замечательны, но шутки по отношению к матери все-таки грубоваты.

– Отец звонил, сказал, что попал в ДТП, хотел проконсультироваться.

Мой бывший муж, за которого я выскочила в семнадцать лет и от которого спустя несколько месяцев родила Петьку, работал в РУБОП.

«Да, слишком много рубоповцев за один день», – подумала я и стала набирать номер Сергея. Смешно сказать, но расстались мы не из-за его ночных выездов – рискованных и не очень – и вечной занятости, а из-за моей. Сережка если возвращался с работы, пусть и поздней ночью, уже делами не занимался. Не в пример мне, до рассвета писавшей мотивировочные части решений и изучавшей новые дела, – я тогда еще работала судьей.

– Ты хоть понимаешь, что я страдаю от недостатка твоего внимания, что пацан наш с матерью толком не общается? – не выдержал как-то Сергей. Не найдя меня ночью в нашей постели, он пришел на кухню, где я сидела, склонившись над документами. Сергей страшным шепотом перечислял мне все лишения, им претерпеваемые. Я, очумевшая от тяжелого дня и бессонной ночи, подняла голову и автоматически произнесла, словно находясь на месте председательствующего в зале суда:

– Можешь подавать на возмещение морального вреда.

– Ты… Ты… – Муж задохнулся от потрясения. – Ты – чудовище.

– Не суди и не судим будешь, – ответствовала я и сама поняла, насколько издевательски прозвучала эта фраза именно от меня, народного судьи.

– Я ухожу от тебя. В гробу я видал такую жизнь.

– Дурак, кто ж к ночи про гроб… Сереж, не мешай, мне нужно закончить. – Я не придала заявлению мужа большого значения. Как выяснилось, напрасно.

Но расстались мы по-хорошему и частенько звонили друг другу – не только по причине общего дитяти, но и просто так.

Я звонила, если мне нужна была кое-какая информация из РУБОП, он – если нуждался в юридической консультации сам или его товарищи. А еще – по праздникам. И даже в будние дни.

– Сергей, это я. Давай о твоем ДТП позже, мне сейчас кое-что по работе от тебя нужно.

– Здравствуй, бывшая половина. Твой Обнорский (тут я поморщилась) все воспитание в тебе искоренил. Что требуется от бедного оперативника?

– Ну, не прибедняйся, сам же на «форде» приглашал на залив съездить.

У вас гражданин один работал, попался на неблаговидном деле. Мы описали его подвиги, а он освободился и обиделся на нас. Просто для справки, не расскажешь, каков он, этот двуликий Янус?

– Ну, мать… – Сергей расстроился.

У них корпоративная солидарность – они даже о своих «бывших» плохого не говорят.

– Будь человеком! Мне же с ним работать, а я представления не имею, кто он и с чем его едят.

– Ладно. Кто такой? Нилин? Знаю.

Был. Странная с ним история вышла, но по нему работал другой отдел, поэтому я только краем уха слышал. Извини, не люблю говорить о том, чего не знаю. А теперь давай о моем наезде, в смысле накате. Тьфу, ну ты поняла…

Если бы к главе о рубоповце-взяточнике в наших «Очерках коррумпированного Петербурга» прилагалась фотография, я бы обо всем догадалась раньше.

И, наверное, стала бы действовать по-другому. Но фотографии не было, имя и фамилия главного героя мне ни о чем не говорили, и в свое время я завизировала материал, удостоверившись, что все необходимые для возможного суда документы наличествуют в папке расследователей.

История была, к сожалению, банальной для правоохранительных органов 90-х годов – взятка, сопряженная с вымогательством. Сотрудник РУБОП Нилин вымогал у гражданки Савватеевой 500 долларов, которые и были им получены в служебном кабинете. Через несколько секунд после того, как конверт с деньгами оказался в столе Нилина, его посетили коллеги, в том числе и из службы собственной безопасности РУБОП. На суде Нилин свою вину отрицал, для всех же остальных она была очевидной. Потому я совершенно спокойно использовала свой любимый «Паркер» для росчерка в строке «Виза юриста» под материалом расследователей.

– М-да…

– Ничего…

– Ну, в общем…

Эта летучка началась так же, как и всякая летучка, совпадавшая по времени с выходом в свет нашей ежемесячной газеты «Явка с повинной». Наши мужики внимательно рассматривали газету. Даже не глядя на страницу, я могла сказать, что именно так привлекло внимание представителей сильного пола. Это полоса «Честная девушка и страшилище». В роли честной девушки выступала Света Завгородняя – секс-символ репортерского отдела.

Обычно ее снимали в очень привлекательных с точки зрения мужчин ракурсах, а потому свежий номер газеты с разворотом про честную девушку пользовался бешеным успехом.

Дамы, имевшие несчастье ходить на летучку, в такие минуты сидели потупив глаза. Мы очень ясно ощущали свою никчемность, даже если для этого не было ни малейшего повода…

– Лукошкина, останься на минуту. Повзло и Шаховский тоже, – шеф был не в духе.

– Андрей, у меня встреча в консультации с клиентом, давай я тебе потом перезвоню, – я действительно очень торопилась, однако, взглянув на Обнорского, поняла, что лучше остаться. – Хорошо, только давайте по-быстрому.

– Этот урод – Нилин – пошел на то, что нам угрожает. Значит, башня у него окончательно съехала. Так что мы закрываем эту тему. Я сказал тебе, чтобы ты с ним встретилась, поговорила. Так вот, теперь я запрещаю тебе с ним встречаться. Если он будет тебе названивать или, не дай Бог, у подъезда караулить, сразу звони. Куда, куда… Куда надо – мне, по «02», мужу своему бывшему, наконец!

– Андрей, он же понимает, что это не мы его засадили, – мне почему-то стало жалко этого неизвестного мне Нилина. – Не будет он на нас отыгрываться. Давай я попробую все-таки с ним побеседовать. – Ну что за паранойя такая! И кстати, почему надо охранять именно меня?

– Я сам назвал ему твою фамилию, когда в первый раз беседовал с ним по телефону, – произнес Обнорский, – сказал, что ты у нас юрист, ты в его проблемах и разберешься. А теперь он спятил.

– Аня, – в разговор вступил Шаховский, – у Нилина действительно проблемы с головой («Да у вас у всех та же самая проблема!» – в сердцах подумала я). Он совершенно неадекватен. Он выбрал себе тех, кого винит в том, что с ним случилось, и методично им мстит. Но действует очень грамотно, и взять его сейчас просто не на чем. Тебе действительно не нужно лезть на рожон.

– Хорошо, – план действий у меня возник моментально. – Я не буду заниматься Нилиным. Я вообще ничем заниматься не буду. Я беру неделю отпуска и уезжаю. В Испанию. Буду смотреть на бой быков и думать, как это похоже на наше Агентство. Все!