Дело о драконе-убийце - Страница 12

Грифф протестующе поднял руки и собирался ответить, но Штамм опередил его.

— Допустим, я сказал это! Я имею право, больше чем любой другой, сказать это. А что касается тебя, ты говорил и худшие вещи. Ты ненавидел его больше, чем я. — Штамм неприятно хихикнул. — И я знаю почему. Ты меня не обманешь насчет своих чувств к Бернис. — Он поднял руку и указал пальцем на Гриффа. — Если Монтегю кто-либо убил, так это ты!

На этом он выдохся и упал в кресло. Ванс быстро подошел к нему.

— Я думаю, вы совершили серьезную ошибку, мистер Штамм, — сказал он мягким, но строгим голосом. — Мистер Грифф не сказал нам ничего из того, что предполагаете вы. Ни одно из его слов нельзя назвать нелояльным по отношению к вам. Боюсь, вы неправы.

Штамм покосился на Гриффа. Тот подошел к нему и положил руку ему на плечо.

— Пойдем, старина, — попросил он, — тебе нужно отдохнуть.

Штамм колебался. Тяжелые рыдания сотрясли его тело, и он позволил Гриффу и доктору Холлидею увести себя.

— Мы еще не закончили с вами разговор, мистер Грифф, — сказал Ванс. — И мы просим вас остаться здесь до завтра.

— Хорошо, — кивнул Грифф. И они вышли.

Минуту спустя зазвонил дверной звонок. Трейнор впустил сиделку, которую вызвал Холлидей. Ванс подошел к Лиленду, остававшемуся во время этой странной сцены пассивным наблюдателем.

— У вас есть какие-либо комментарии к данному непредвиденному осложнению?

Лиленд нахмурился и перевел взгляд на свою трубку.

— Н-е-т, — протянул он после паузы, — кроме того, что Штамм явно напуган и находится в шоковом состоянии после пьянства… И возможно, — добавил он, — что в глубине души он подозревает Гриффа в связи со своими финансовыми делами, о которых все время беспокоится.

— Звучит убедительно, — заметил Ванс. — Но почему Штамм употребил слово «убийство»?

— Видимо потому, что он был возбужден и подозревает, что вы неспроста здесь, джентльмены. Поскольку он не был свидетелем трагедии, он не в курсе деталей случившегося.

Ванс не ответил. Он подошел к камину и стал рассматривать золотые часы, которые стояли там. Затем медленно повернулся к нам. Лицо его было очень серьезным.

— Я думаю, нам придется пробыть здесь всю ночь, — сказал он отсутствующим тоном. — Благодарю вас за помощь, мистер Лиленд. Но и вас мы вынуждены просить остаться здесь до завтра.

Лиленд поклонился и молча вышел из комнаты. Когда он ушел, Маркхэм встал.

— Так вы собираетесь пробыть здесь до утра?

— Да, мой дорогой. — Манеры Ванса внезапно изменились. — Вы должны знать жизнь своих избирателей. Это увлекательное дело. Уверяю вас, когда найдут тело Монтегю, медицинское заключение будет содержать совсем не то, что вы ожидаете.

Глаза Маркхэма заинтересованно блеснули, он пристально посмотрел на Ванса.

— Вы считаете, что есть другое объяснение причины смерти Монтегю, чем несчастный случай?

— О, я узнал кое-что удивительное, — изрек Ванс. А Маркхэм слишком хорошо знал его и понимал, что сейчас Ванс больше ничего не скажет.

В половине десятого утра Ванс поехал на квартиру Маркхэма, чтобы привезти его обратно в поместье Штамма. Ночью Ванс оставался в доме Штамма, а Маркхэм отправился к себе.

Ванс обладал обостренной интуицией и холодной железной логикой, а его решения, которые часто казались нам интуитивными, были основаны на знании сложной и запутанной человеческой натуры. В начальной стадии любого расследования он с неохотой говорил Маркхэму о своих подозрениях: он предпочитал выждать и иметь на руках факты. Маркхэм понимал это и мирился с его неожиданными выводами, а эти выводы очень редко, насколько я знаю, оказывались неточными. Они всегда основывались на том, чего не замечали другие. Так было и на этот раз. Прошлый опыт сотрудничества с Вансом убеждал Маркхэма, что он неправ, и утром следующего дня он уже был во многом на стороне Ванса.

Ванс заставил сержанта Хэса охранять все двери и обитателей дома. Сам он более всего интересовался тропинкой, ведущей к фильтру, где Хэс и Хенесси уже видели следы.

Доктору Холлидею было позволено уйти, но Ванс настоял, чтобы сиделка оставалась в доме до особого распоряжения, как и все другие. Трейнору было приказано передать другим слугам (их было всего двое, повар и горничная), чтобы они не покидали дом.

Ванс также распорядился, чтобы все люди Хэса расположились вокруг дома так, чтобы могли видеть друг друга и любого, кому вздумается выйти или войти в дом. Особо охранялось то место, откуда открывались шлюзы.

Я никогда еще не видел Хэса таким озабоченным и деловитым. Он признался, что не видит логики в ситуации, но с упрямством фанатика делал все, что ему говорили, хотя и не верил в пользу этих действий.

Я тоже был изумлен настойчивым интересом Ванса к этому делу. Обычно он относился к уголовным расследованиям Маркхэма весьма небрежно. Но в этом деле он был совсем другим. Несомненно, он видел и чувствовал что-то недоступное нам. Его поведение стало нам понятным, когда дело было предано гласности и факт ужасной смерти Монтегю стал национальной сенсацией. А Маркхэм позже признался, что если бы не настойчивость Ванса в первую ночь, один из хитрейших и изобретательнейших убийц нашего времени избежал бы правосудия.

Хотя Ванс лег спать лишь после трех часов ночи, утром он был свеж и бодр. Он поехал к себе, чтобы переодеться и, когда я заехал к нему, играл фрагменты из сонета Бетховена. Доиграв последний аккорд, он обратился ко мне.

— Почему ты не спишь, Ван? Впереди у нас трудный день. Я немного почитаю, чтобы придти в себя. — Он налил себе виски с содовой и устроился в библиотеке.

Я раскрыл «Мариуса-эпикурейца» и уселся у окна. Время от времени я заходил в библиотеку, где сидел Ванс, вцепившись руками в волосы и уставившись в фолиант. Перед ним в беспорядке лежало еще десятка два книг, и он часто разглядывал какие-то пожелтевшие карты.

Оторвавшись от книг, он посмотрел на меня и сказал:

— Налей себе виски с содовой, Ван. Это помогает. И мне заодно.

Поставив стакан, я заглянул ему через плечо. Перед ним лежали раскрытые книги Эллиота Смита «Эволюция драконов» и Реми «Демонология». По другую сторону от него лежала работа Хоуэя по змеепоклонству.

— Мифология — занимательнейший предмет, Ван, — заметил он. — Большое спасибо за напиток.

Он снова уткнулся в книги, а я отправился спать. Когда я проснулся, он, уже переодетый, пил турецкий кофе и курил свои «Реджи».

— Ван, позвони Карри и попроси подать твой плебейский завтрак. Пора ехать за прокурором.

Через двадцать минут мы встретились с прокурором. Маркхэм был в отвратительном настроении и его приветствие едва ли можно было назвать дружеским.

— Чем больше я думаю об этом деле, Ванс, — сразу же заявил он, — тем больше убеждаюсь, что вы напрасно тратите свое и мое время.

— А какие у вас есть еще сегодня дела? — нежно спросил Ванс.

— Спать, — ответил Маркхэм. — Это как раз то, чего вы не даете мне делать. Я мирно видел сны, когда меня разбудил слуга и сказал, что вы хотите меня видеть.

— Печально, печально. — Ванс жалостливо покачал головой. — Клянусь Юпитером, что вы не будете разочарованы.

Маркхэм усмехнулся и до самого дома Штаммов не вымолвил ни слова. Когда мы подъехали к усадьбе, Хэс уже ждал нас, раздраженный и усталый. Он был явно скептически настроен, как будто не он сам заварил прошлой ночью всю эту кашу.

— Время идет, — отрапортовал он, — но ничего не происходит. Все сидят по своим комнатам и ведут себя, как нормальные люди. Позавтракали все вместе.

— Это интересно, — сказал Ванс. — А как Штамм?

— Он уже встал, но выглядит зеленым. Успел уже пару раз тяпнуть.

— Мисс Штамм появилась?

— Да. — Хэс выглядел озадаченным. — Но с этой дамой происходит что-то странное. Ночью с ней была истерика, она падала в обморок чуть не каждую минуту, а сегодня утром выглядела свежей и здоровой, как будто рада, что ее приятель отправился на тот свет.