Дело о Бермудском треугольнике - Страница 3

Леденев смотрел на рыболова и улыбался. Он не сомневался в национальной принадлежности его и потому, подойдя ближе, произнес на русском языке:

— Клюет?

Человек, не поворачиваясь, не отводя глаз от поплавков, сиротливо замерших в воде, издал неопределенный звук и махнул рукой.

Постепенно до него дошло, что здесь, на Кубе, его спрашивают на родном языке, он повернулся, глянул на Юрия Алексеевича, поднялся и протянул руку.

— Земляк, — сказал рыболов. — Ну, конечно, наш… Здравствуйте. Меня зовут Виктор Васильевич. Дубинин Виктор Васильевич. Инженер-энергетик с Урала. А хобби — вот оно.

Он кивнул в сторону поплавков.

Леденев назвал себя.

— Будете в Челябинске, не проговоритесь о моем позоре. У себя дома я считаюсь мастером по этой самой части…

— Не проговорюсь, — заверил Дубинина Юрий Алексеевич.

— А вы какими судьбами? — спросил Виктор Васильевич.

Был он плотным, среднего роста, лет сорока, с явными признаками монголоида, несмотря на сугубо русскую фамилию.

— Обмен опытом, — сказал Леденев. — Сейчас отдыхаю. Через неделю — в Москву.

Дубинин вздохнул.

— Мне еще полтора года. Проектируем здесь энергетические линии. А вы по какой специальности, чем обменивались?

— Опытом, — повторил Юрий Алексеевич. — По какой специальности? Как бы это вам лучше объяснить… Словом, считайте меня юристом.

— Нужное дело, — механически ответил Дубинин. Разговаривая с Леденевым, он постоянно косил глазами на поплавки. — На Кубе внимательны к специалистам, мы находим у властей полное понимание и любую поддержку. Тогда и работается в удовольствие. Только вот рыба не хочет ловиться…

— В этом месте вам и не поймать ничего, — заметил Леденев.

— Да я это понимаю…

— И все-таки ловите?

— Ловлю.

Оба рассмеялись.

Дубинин вытащил из сумки книгу и протянул Юрию Алексеевичу.

— «Старик и море» Хемингуэя, — сказал он. — На испанском языке… Читаю для практики. Вот у кого была рыбалка! Поймать такую рыбу — и умереть. Все равно жизнь не даст большего счастья.

— Да вы фанатик, Виктор Васильевич! — воскликнул Леденев.

Дубинин отвернулся, то ли от смущения, то ли для того, чтобы снова проверить поплавки.

— Какой фанатик… Любитель я!

Дубинин вздохнул.

— Ну, хорошо, — решительно произнес Леденев, — если дадите слово, что не умрете от счастья, когда поймаете Большую рыбу в океане, я помогу вам. Испытаете свою удачу…

Юрий Алексеевич рассказал Дубинину, что его молодой друг Хуан Мигуэл де ла Гарсиа — заядлый яхтсмен. Он уже пригласил Леденева на воскресную прогулку, выход состоится из порта Матансас, и теперь он, Леденев, договорится обо всем с капитаном и известит Дубинина. Пусть готовит снасть, авось и привалит ему рыбацкое счастье.

Так и порешили. А рано утром 25 июля 1976 года Леденев увидел с борта «Паломы», — он приехал в Матансас еще вечером и ночевал в каюте яхты, — что Дубинин прибыл не один.

На причале стояла молодая женщина. «Красивая», — отметил Леденев. Виктор Васильевич смущенно улыбался.

— Здравствуйте, — сказал он. — Извините… Это…

Женщина решительно ступила вперед и заговорила.

— Доброе утро, Юрий Алексеевич, и не браните, пожалуйста, Виктора Васильевича. Это я сама за ним увязалась. Он ни в какую не хотел брать меня с собой, но я случайно подслушала его рассказ о предстоящей прогулке по океану и так поставила вопрос: добираемся до яхты и спрашиваем капитана. Берет он меня — иду, не берет — возвращаюсь в Гавану. Простите, не представилась. Власова, врач больницы в советской колонии. Зовут Нина Станиславна. Можно покороче — Нина. Умею не хныкать, стойко переносить трудности, альпинистка… И хорошо готовлю.

— Последнее обстоятельство меня уже устраивает, — улыбнулся Леденев. — Но, к сожалению, я не капитан. И как он отнесется к этому…

— Положительно! Только положительно!

Голова Хуана возникла над палубой, он поднялся из носового кубрика, спрыгнул на причал и галантно подал руку Нине Станиславне.

— Прошу вас на борт яхты «Палома», что по-русски означает «Голубка», — сказал капитан. — Я не верю в бабкины сказки про женщин, которые носят на корабль несчастье. Это зависит о того, какие женщины приходят на борт. С вами, сеньора Нина, не будем бояться никакой беды.

— Вы очень любезны, капитан…

— Капитан Хуан Мигуэл де ла Гарсиа.

— Погодите, надо запомнить…

— А вы называйте меня по-русски: Иван Михайлович. Так меня звали в России.

— Иван Михайлович… Так, конечно, проще.

Леденев хмыкнул.

— Это он пощадил вас, Нина Станиславна.

— Пощадил?

— Конечно. Хотите узнать полное имя этого молодого человека? Пожалуйста. Хуан Мигуэл Тереза Кристобаль Игнасио Батиста Хосе Освальдо Карлос де ла Гарсиа-и-Ортега д’Аламейда!

— Помилуй бог! — воскликнула Нина. — Но я обещаю запомнить такое славное имя, если вы запишете его.

Она повернулась к капитану.

— А пока вы для меня — Иван Михайлович… Ладно?

Капитан улыбнулся.

— Рыба! Клюнула! Рыба!

Над океаном разнесся ликующий вопль Дубинина. Юрий Алексеевич вновь почувствовал толчок, палуба яхты мелко-мелко задрожала. Леденев хотел повернуться, чтобы взглянуть на корму: какого зверя зацепил там Дубинин. Он повел глазами и увидел напряженное лицо Нины. Молодая женщина стояла на коленях на баке, судорожно обхватив руками металлическую стойку леера.

«Кита он загарпунил, что ли?» — подумал Леденев о Дубинине и хотел было встать, чтобы двинуться на корму на помощь рыболову. Но тут Леденев почувствовал, как вновь подбросило яхту, и мелькнула мысль о том, что как бы им, рыболовам, не поменяться местами с добычей. Это океан, а не озеро с карасями, тут такие твари обитают, к ним сам угодишь на уху… Обхватывая мачту руками, Юрий Алексеевич поднялся, глянул на корму и увидел Виктора Васильевича: инженер неподвижно висел поперек транцовой доски, будто силился рассмотреть нечто за бортом.

— Что-нибудь потеряли? — крикнул Леденев. — Какого дьявола удалось вам зацепить крючком?!

За спиною Леденева чертыхался по-русски капитан де ла Гарсиа.

Дубинин не шелохнулся, затем открыл глаза, заморгал.

— Удочка, — пробормотал он, — удочка…

— Что случилось? — спросил Леденев.

Дубинин поднялся и стоял, пошатываясь, испуганно озираясь. Сейчас Юрий Алексеевич заметил, что одной из удочек, снаряженных на корме, не хватает. Той, которую Виктор Васильевич снаряжал последней.

— Кто же вам попался на крючок? — спросила Нина. — С такой силой дергать яхту…

Дубинин не ответил. Взгляд его был испуганно остановившимся.

— С первого рывка, — сказал он. — Сразу выдернуло…

— Как с «первого»? — удивленно спросил капитан. — Какой же черт так тряс «Голубку»?

— Да, — подтвердил Дубинин. — «Оно» сразу выхватило удилище из крепления… Я пытался схватиться руками, да где там… Удилище торчало уже из воды. Не погружаясь, оно принялось удаляться от борта. Затем вдруг исчезло…

— Как исчезло? — перебил его Леденев. — Погрузилось?

— Нет, — ответил Дубинин. — Вот сейчас было… И тут же нет его. Я удивился, голова закружилась — и все.

— А кто нас дергал во второй и третий раз, когда яхту трясло и толкало? Этого вы разве не ощутили? — спросил де ла Гарсиа.

Он пристально смотрел в лицо Дубинина. Инженер пожал плечами.

— Не помню… У меня закружилась голова. — Он поднял руку и потер ею лоб.

Остальные трое переглянулись.

— Забавно, — медленно проговорил Юрий Алексеевич. — Удилище покинуло судно с первым же толчком рыбы, или кто там был еще, не важно… А мы ощутили еще два сильных толчка. Что это могло быть, капитан?

— Моретрясение! — воскликнула Нина. — Верно, Иван Михайлович?

Хуан Мигуэл покачал головой.

— Такого в этих водах не бывает. Хотя… В океане все может быть.

— Не кажется ли вам, друзья, что изменился цвет воды вокруг? — спросил Леденев. — Некий бирюзовый оттенок… Не примета ли это какой-нибудь непогоды? А, Хуан?