Дело Гэлтона - Страница 41

— В это время с гор спустилось индейское племя апачей.

— Я думал, вы хотите узнать правду. А вы такой же, как и все остальные, — сказал Рой дрожащим голосом. — Если парень раз оступился, он уже не имеет никаких прав.

— Совершенно верно, я несправедлив к организованной преступности.

Эта моя фраза показалась даже мне неостроумной. Рой немного откашлялся. Томми застонал как бы в ответ ему. Глаза его закатились. Белки с кровяными прожилками проглядывали сквозь полуоткрытые веки. Рой приподнял одной рукой голову брата.

Когда я смотрел сверху вниз на лежащего без сознания Томми, мне показалось, что его лицо действительно выглядит как лицо невинного человека. Сердце мое ёкнуло. Я был возмущен не только Томми Лембергом. Когда ударил его, то думал не только о нем, но и о другом парне тоже, о всех этих мелких жуликах, мешающих порядочным людям спокойно жить на нашей земле и верить в справедливость.

Я собрал всю оставшуюся у меня веру в правду или всю мою наивность, центов на пять, и спросил Роя:

— Вы действительно верите всей этой белиберде, которую рассказал вам ваш брат?

— Да.

— Хотите проверить, правда ли это?

— Я вас не понимаю. — Но его бледное лицо стало еще бледнее от страха. — Если вы хотите, чтобы мы вернулись в Калифорнию, то нет. Они посадят его в газовую камеру.

— Этого не будет, если он говорит правду. Он здорово себе поможет, если добровольно вернется со мной домой.

— Томми не может этого сделать. Он уже раз сидел.

— То, что он уже сидел, для вас очень важно, не так ли? Гораздо важнее, чем для других людей?

— Я вас опять не понимаю.

— Почему вы не перестанете играть эту роль старшего брата? Подумайте о себе, о своем будущем. Подумайте о своей жене, наконец. Она тоже имеет право на ваше внимание. Ей плохо, Лемберг.

Рой ничего не ответил мне. Он заботливо держал на своем плече голову брата. При свете звезд они казались близнецами. Или отражениями в зеркале. Рой удивленно смотрел на Томми, как будто не мог различить, кто настоящий человек, а кто его отражение в зеркале. Или кто из них кого использует.

За моей спиной послышались шаги миссис Фредерикс. Она была в халате, а в руках держала кастрюльку с водой.

— Вот, — сказала она, протянула мне кастрюлю и вернулась в дом, не желая вмешиваться в уличные происшествия. Происшествий было достаточно в ее доме.

Я побрызгал водой в лицо Томми. Он захрапел и сел, моргая.

— Кто меня ударил? — Потом увидел меня и вспомнил. — Это вы меня стукнули. Напали на калеку.

Он попытался встать. Рой обеими руками старался удержать его.

— Ты сам напросился. Я разговаривал с мистером Арчером. Он готов тебя выслушать.

— Готов выслушать правду. Все остальное — пустая трата времени, — сказал я.

С помощью брата Томми поднялся на ноги.

— Говори, скажи ему, — подталкивал его Рой. — И ничего не придумывай.

— Запомните, всю правду, включая отношение Шварца к этому делу, — еще раз повторил я.

— Хорошо, хорошо, — ответил Томми, будучи все еще в полуобморочном состоянии. — Во-первых, это Шварц меня нанял. Он послал одного из своих парней найти меня и обещал сто долларов, чтобы кое-кого напугать.

— Вы имеете в виду убить.

Он отрицательно закачал головой:

— Нет, просто немного напугать.

— А чем Каллиган не угодил Шварцу?

— Каллиган не имел к этому никакого отношения. Он не должен был там находиться. Он случайно вмешался в это дело.

— Вот видите, я говорил вам, — сказал Рой.

— Молчите. Пусть говорит Томми.

— Ладно. Конечно, — сказал Томми. — Речь шла об этой шлюхе. Это ее я должен был поставить на место. Я не должен был ее бить или что-то в этом роде. Просто напугать ее, чтобы она вернула Шварцу, что была ему должна. Я просто должен был получить с нее долг. Понимаете? Все законно.

— А как ее звали?

— Элис Сейбл. Они послали меня, потому что я знал, как она выглядит. Прошлым летом в Рено она путалась с Каллиганом. Но мы не думали, что он находится в ее доме. Ей-богу. Они мне сказали, что она бывает одна в своем доме целый день. Когда из дома вышел Каллиган, вооруженный до зубов, меня как бульдозером сбило.

Я пошел на него, поскольку очень быстро на все реагирую, и все время разговаривал с ним. Вырвал у него револьвер, но он нечаянно выстрелил. Пуля попала мне в руку, когда он выпустил револьвер. Я его поднял. А он в это время достал нож. Что мне оставалось делать? Он бы меня зарезал. Я ударил его револьвером по голове, и он упал, потерял сознание. А я бежал.

— А вы видели Элис Сейбл?

— Да, она выбежала из дома и стала на меня кричать. Я начал заводить машину и не слышал, что она кричала. Не остановился и даже не обернулся. Хотел поскорее убраться.

— А вы, случайно, не подняли нож Каллигана и не пырнули его?

— Нет, сэр. Зачем мне нужно было это делать? Боже, я был ранен. Я хотел удрать.

— А что делал Каллиган, когда вы убегали?

— Он лежал. — Томми посмотрел на брата. — Лежал, не двигаясь.

— Кто посоветовал вам так отвечать?

— Никто.

— Это правда, — подтвердил Рой. — Он и мне так рассказывал. Я ему поверил.

— Он должен убеждать не меня. Он должен убедить шерифа Трэска из Санта-Терезы. А самолеты вылетают отсюда очень часто.

— О, нет. — Глаза Томми забегали. Он смотрел то на меня, то на брата. — Они меня посадят, если я вернусь.

— Рано или поздно вы все равно должны будете вернуться. Сейчас можете вернуться спокойно, по своему желанию. Или же вас потребуют выслать из страны, и вы вернетесь в наручниках. Так какой путь выбираете, легкий или трудный?

Единственный раз за свою недолгую пока жизнь Томми Лемберг выбрал легкий путь.

Я позвонил по междугородному телефону шерифу Трэску. Он телеграфировал мне разрешение на перевозку братьев Лембергов. Я предъявил телеграмму, и мы все трое сели в самолет. Трэск ждал нас на аэродроме в Санта-Терезе.

Еще до полудня мы все оказались в комнате для допросов в суде Санта-Терезы. Томми и Рой дали показания, которые были застенографированы и записаны на пленку. Томми, казалось, был в ужасе от большой комнаты с зарешеченными окнами, в которой его допрашивали, и от спокойной силы шерифа, представляющего закон. В его теперешних показаниях ничего не расходилось с тем, что он рассказывал мне.

Прежде чем Томми закончил давать показания, Трэск кивнул мне, чтобы я вышел. Я пошел за ним по коридору в его офис. Он снял пиджак и расстегнул ворот рубашки.

Потом наполнил бумажный стакан охлажденной водой, выпил ее залпом и смял стаканчик в кулаке.

— Если мы ему поверим, — сказал он, — это вернет нас обратно к самому началу следствия. Вы ему верите, Арчер?

— У меня есть по этому поводу свое мнение. Но, естественно, я считаю, что все это следует проверить. Однако с этим можно подождать. Вы допрашивали Тео Фредерикса по поводу убийства Каллигана?

— Нет.

— А Фредерикс вообще что-либо говорит?

— Нет, со мной нет.

— Но вы арестовали его вчера ночью?

Лицо Трэска было таким багровым, что я вначале подумал, не случится ли вот-вот у него удар. Но потом понял, что шериф смущен. Он повернулся ко мне спиной, подошел к стене и стал рассматривать фотографию, на которой он пожимал руку губернатору.

— Кто-то его предупредил. Он скрылся за пять минут до того, как я туда прибыл. — Он повернулся ко мне лицом. — Но самое плохое в этом то, что он захватил с собой Шейлу Хауэл.

— Насильно?

— Вы шутите? Возможно, это она его предупредила. Я сделал ошибку, позвонив доктору Хауэлу, прежде чем отправиться его арестовывать. Во всяком случае, она ушла с ним по собственному желанию: вышла из дома своего отца и уехала вместе с этим крысенком на машине среди ночи. С тех пор Хауэл не дает мне покоя.

— Хауэл очень любит свою дочь.

— Да, я понимаю, как он переживает. У меня тоже есть дочь. Вначале я боялся, что доктор поедет за ними, прихватив револьвер. Хауэл прекрасный стрелок, один из лучших в графстве. Но я его успокоил. Сейчас он находится в комнате связи, надеясь что-либо услышать о них.