Дело Гэлтона - Страница 11

— А как вы с ним познакомились?

— Я тоже была мечтательницей. Думала, что смогу поставить его на правильный путь. Что любовь порядочной женщины — это все, что ему нужно. Но я такой не была. Не претендую на это. Но я была лучше его.

— А где вы с ним встретились?

— В Сан-Франциско, в больнице. Я там работала младшей медицинской сестрой, а Пит попал туда со сломанным носом и парой сломанных ребер. Его избили в гангстерской драке.

— Гангстерской драке?

— Это все, что мне известно. Пит сказал, что получился спор в доках. Я сразу должна была понять, кто он такой. Но не поняла. И когда он вышел из больницы, мы продолжали встречаться. Он был молодой, красивый. И, как я уже говорила, я думала, что смогу сделать из него человека. Вышла за него замуж. Это было большой ошибкой.

— А когда это было?

— В 1936 году. Теперь вы знаете мой возраст. Но тогда мне было всего двадцать один год. — Она замолчала и посмотрела мне в лицо. — Не знаю, зачем вам все это рассказываю? Я ни одному человеку не рассказывала о своей жизни. Почему вы меня не остановите?

— Надеюсь, что вы скажете мне что-нибудь такое, что поможет в моем расследовании. А ваш муж был игроком?

— Пожалуйста, не называйте его так. Я вышла замуж за Пита Каллигана, но он не был мне мужем. — Она подняла голову. — Сейчас у меня есть муж. Кстати, я должна торопиться, чтобы приготовить ему обед. — Она стала подниматься со стула.

— Уделите мне еще несколько минут, пожалуйста. Я рассказал вам все, что было мне известно о Питере Каллигане...

— Если бы я стала рассказывать вам все, что мне известно, это заняло бы всю ночь. — Она засмеялась. — Хорошо, еще несколько минут, если вы пообещаете мне, что никто ничего не узнает. Мы с мужем не хотим рекламы. Он на приличной работе, а я занимаюсь общественной работой.

— Никакой рекламы. Он был игрок?

— Насколько мог себе это позволить. Но у него не было денег.

— Эти деньги, которые он получил в Рено, каким образом они ему достались? Он говорил вам?

— Нет, ни слова. Но не думаю, что он их выиграл. Ему никогда не везло.

— Вы храните это его письмо?

— Конечно, нет. Я сожгла его в тот же день, как получила.

— Почему?

— Потому что не хотела, чтобы оно было в доме. Мне казалось, что это грязь, попавшая в мой дом.

— Был Каллиган мошенником или вымогателем?

— Смотря что понимать под этим. — В глазах ее появилась осторожность.

— Он нарушал закон?

— Думаю, все мы иногда нарушаем закон.

— Его когда-нибудь арестовывали?

— Да. В основном за хулиганство в пьяном виде. Ничего серьезного.

— А у него был револьвер?

— Когда я с ним жила, не было. Я бы не позволила ему иметь оружие.

— Но вы обсуждали этот вопрос?

— Я этого не сказала. — Она стала отвечать уклончиво. — Я сказала, что не позволила бы ему иметь револьвер, если бы он этого захотел.

— А вообще, был ли у него когда-нибудь револьвер?

— Не знаю, — ответила она.

Она перестала быть со мной откровенной, у нее не было желания со мной беседовать. И я задал ей вопрос, на который не ждал ответа, надеясь, что по ее реакции мне удастся что-то узнать:

— В своем письме к Каллигану вы упомянули Л.-Бэй. Что там произошло?

Она сжала свои побледневшие губы. Темные глаза её сощурились:

— Не знаю, почему вы спрашиваете об этом. — Она облизала языком верхнюю губу и продолжала: — Что произошло в Л.-Бэй? Я не помню, чтобы я об этом писала.

— Я помню, миссис Матесон. — И процитировал: — «Я могу тоже доставить тебе неприятности. Гораздо большие, чем ты мне. Вспомни Л.-Бэй».

— Если я и писала это, то не помню, что имела в виду.

— Есть такое место, которое называется Луна-Бэй, в двадцати пяти или двадцати милях отсюда.

— Да? — сказала она с глупым выражением лица.

— Вы это знаете. Что там сделал Питер?

— Не помню. Должно быть, какая-нибудь грязная шутка. Он часто шутил со мной таким образом. — Она не умела лгать, как большинство честных людей. — А это важно?

— Мне кажется, что для вас это важно. Вы с Питером жили в Луна-Бэй?

— Если это можно назвать жизнью. Я там работала сиделкой.

— Когда?

— Давно. Не помню, в каком году.

— А у кого вы работали?

— У одних людей. Я не помню их фамилии. — Она наклонилась в мою сторону. Глаза ее впились в мое лицо. — Это письмо с вами?

— Нет, я оставил его там, где нашел, в чемодане Каллигана в доме, где он работал. А почему вы спрашиваете?

— Хочу взять это письмо обратно. Я его писала, и оно принадлежит мне.

— Вы можете поговорить с полицией. Возможно, оно уже у полицейских.

— И они приедут сюда? — Она посмотрела через плечо назад, а потом обвела глазами весь ресторан, как будто ждала, что полицейские вот-вот подойдут к ней.

— Это зависит от того, как скоро они найдут убийцу. Может быть, они его уже поймали. В этом случае они не будут вас беспокоить. Вы не можете представить, кто бы это мог быть, миссис Матесон?

— Не могу. Я не видела Питера десять лет. Я уже говорила вам.

— Так что же произошло в Луна-Бэй?

— Смените пластинку. Если что-то и произошло, я не помню. Это произошло между мной и Питером. Никого другого это не касается. Понятно?

Ее голос и внешность изменились. Она как бы перешла в более низкий слой общества и стала жестче. Схватив сумку, прижала ее к груди. Эта была хорошая сумка, красивой формы, из настоящей змеиной кожи. На фоне сумки руки казались грубыми, косточки на пальцах вздулись, кожа была сухой от долголетней работы.

Она подняла глаза. И я увидел в них страх. Она меня боялась. Но уйти она тоже боялась.

— Миссис Матесон, сегодня убили Питера Каллигана...

— И вы считаете, что я должна надеть траурные одежды?

— Считаю, что вы должны сообщить мне все, что может быть связано с его смертью.

— Я вам уже все рассказала. Вы должны оставить меня в покое. Вы не сможете сделать так, что я буду замешана в убийстве. В любом убийстве.

— Вы когда-нибудь слышали о человеке по имени Энтони Гэлтон?

— Нет.

— А о Джоне Брауне?

— Тоже нет.

Горечь отразилась на ее лице. Она собралась с силами и ушла от меня и от своих страхов.

Я пошел к телефону-автомату и стал искать в телефонном справочнике фамилию Чэда Боллинга. Я не надеялся найти его, ведь прошло более двадцати лет. Но мне все еще везло. Я нашел его адрес, телефон и позвонил ему.

Трубку взяла женщина:

— Резиденция Боллинга.

— Мистер Боллинг свободен?

— Свободен для чего? — спросила она резко.

— Речь идет о публикации в журнале стихотворения. Моя фамилия Арчер, — добавил я, стараясь говорить, как богатый издатель.

— Ясно, — голос ее подобрел. — Я не знаю, где находится Чэд в настоящий момент. И боюсь, что он не приедет домой обедать. Но знаю, что вечером он будет в «Слушающем ухе».

— В «Слушающем ухе»?

— Это ночной клуб. Чэд должен читать там лекцию. Если вы интересуетесь поэзией, вам будет интересно послушать.

— А когда это будет?

— Кажется, в десять.

Я взял напрокат машину и поехал по берегу бухты в город. Там запарковал машину на центральной площади под названием Юнион-сквер. Над освещенными башнями отелей небо превратилось из серого в темно-синее. Сырая прохлада стала надвигаться со стороны моря: я это почувствовал, несмотря на одежду. Даже цветные фонари, горящие вокруг площади, казалось, выделяли прохладу.

Купив пинту виски, чтобы согреться, я снял номер в отеле «Солсбери», расположенном на маленькой боковой улочке, где я всегда останавливался, когда бывал в Сан-Франциско. Дежурный в отеле был новым. Они часто меняются. Этот был пожилым, уставшим человеком, движущимся к могиле. Лицо его было бледным, взгляд потухшим. Он неохотно протянул мне ключ от номера:

— У вас нет багажа, сэр?

Я показал ему бутылку виски в бумажном пакете. Он даже не улыбнулся.