Делла-Уэлла (Странствие королевы) - Страница 15

Мысль о срезанном с костей мясе заставила Таиру прикинуть, что с момента завтрака минуло уже порядочно часов.

– Может, я подстрелю кого, для тренировки? – предложила она уклончиво. А кстати, и на обед.

Мона Сэниа удивленно вскинула брови – думать о чем-то, кроме поисков Юхани? Она даже не потрудилась ответить. Все ее существо было охвачено неистовым вихрем – вперед, вперед, навстречу этому одурелому солнцу, которое приклеилось к шафранному небу с твердым намереньем провисеть так до скончания веков.

– Впереди поселение, – сказал зоркий Скюз.

Корабль ринулся в вышину и завис над горсткой крошечных хибарок. Суетливые, как муравьи, существа метались между ними, а поперек дороги лежало что-то огромное, четырехугольное. На неизменно прямой дороге у самого горизонта виднелось что-то вроде стада или каравана, – клубы пыли, одинаковой на всех планетах, не позволяли судить даже о его численности.

– Сперва – это, – велела мона Сэниа, указывая вниз. – Укроемся за рощей.

Чудом уцелевшая от повсеместной вырубки купа деревьев скрыла корабль, и принцесса ринулась было к выходу, но Эрм поднял ладонь кверху и потом приложил ее к сердцу – знак важной и убедительной просьбы.

– Говори! Я тороплюсь.

– Владетельная принцесса, позволь на этот раз первым пойти кому-то из нас. Стая, которую мы видели, многочисленна и может оказаться опасной. Если учесть непредсказуемую реакцию жителей деревни, то разведчики могут очутиться между двух огней.

– Разве я этого когда-нибудь боялась, Эрромиорг?

– Нет, принцесса. Но когда мы найдем ненаследного принца, ему в первую очередь понадобится мать.

На какой-то миг мона Сэниа дрогнула.

– Шайтаны-вавилопы, чего мудрить-то? – вмешалась, как всегда, Таира. Пойдем мы с Гуен, уж она-то никаких шакалов ко мне не подпустит!

– Разумно, – неожиданно согласилась мона Сэниа. – Кукушонок, земная птица тебя прикроет. Постарайтесь залечь где-нибудь на крыше – у них могут быть луки или арбалеты.

Таира с сомнением покачала головой: хотела бы она знать, как это заставить сову «залечь на крыше». Ну, там будет видно. Она вскочила, натягивая на голову капюшон своей меховой пелерины и завязывая на шее болтающиеся лапки.

– Нет, Тира, только птицы.

Девушка возмущенно фыркнула, даже не обратив внимания на то, что из ее имени исчезла одна буква. И удивилась, как сурово и торжественно глядят на нее джасперяне – они-то поняли, что это не было простой оговоркой.

Земная девушка получила боевое имя.

Она посадила Гуен себе на руку, поднесла к отверстию в потолке командорской каюты и шепнула:

– Ну, сестричка, не опозорься – за это пестрое полотенце с хохолком ты отвечаешь не только головой, но и всеми потрохами. Давай, ррыжик-ррыжик-ррыжжжжж…

Подгоняемые воркующими звуками, птицы канули в золотой закатный свет. Не набирая высоты, Кукушонок пошел плавной дугой над чахлым кустарником, огибая деревушку. Мона Сэниа нервно поправила обруч – как она завидовала зоркости Скюза! Между тем Таира выбралась на выпуклую крышу корабля, уселась скрестив ноги и поплотнее закуталась в огненно-рыжий мех.

– Так, – сказала она, примериваясь к жалкой кисее пожухлых листьев, которые скрывали их от любознательности аборигенов. – Обе наши ласточки на крыше… Самой высокой, так что от них ничто не ускользнет. Но я и отсюда вижу: грузятся на телеги. Прыгучие шакалы, между прочим, тоже там, вьются между людей, как собачонки.

– Так это люди?

– Ну, а кто ж еще? Серые какие-то, грязные, наверное. Длинноногие. Кто в чем. Те, что верхом, покороче и побогаче – блестит на них что-то. У той халупы, что на отшибе, очередь устроили, рвутся туда… Одни безлошадные. Хотя что я – не кони это… С рогом. Свалка. Ничего не разберу. Кто-то кнутом орудует. Дома законопачивают. Так, разобрались: одни прорвались в халупу, других погнали к телегам. Отъезжают. О, и наши касатки возвращаются. Все.

Она не сказала, что на обратном пути Гуен несколько раз камнем падала в кустарник и догоняла Кукушонка, удовлетворенно пощелкивая клювом. В конце концов, это ее личное совиное дело. Тутошнюю мышку она заслужила.

Кукушонок скользнул в каюту с таким грустным видом, что и без слов стало ясно: маленького Юхани в Поселке не обнаружилось.

– Все, что можно было видеть отсюда, мы знаем, – упавшим голосом проговорила мона Сэниа. – Расскажи о детях.

– Дети все серокожие, как и взрослые. Черноволосые. Твой сын, принцесса, выглядел бы как свежее яйцо среди черных камней. Его там нет. Двух младенцев занесли в отдаленное строение и положили вместе с немощными стариками. Двери закрыли, а крышу разобрали, так что они остались там под открытым небом. Все лежат и улыбаются.

– Говори про детей, что в обозе!

– Младенцев поместили в сумки к прыгунам, по двое-трое. Постарше сели на телеги, поверх всякого скарба. Все в открытую, никаких мешков или сундуков. Видно было хорошо. Прости, принцесса.

– Постой, какие прыгуны? Серая стая?

– По-видимому, да. Они ручные. На брюхе сумки, для человечьих младенцев.

– Ну, сумки совсем для другого, – вставила Таира. – Значит, по окрестностям они шастают только так, подкормиться. Видно, туземцы вместо собак приспособили этих кенгуру…

Мона Сэниа подняла ладонь, как бы отсекая все, что не касалось того единственного, что сейчас поглощало ее целиком:

– А всадники? Могли же они спрятать что-то в свои сумки?

– У них не было сумок. Только оружие.

– Какое? – не удержался Флейж.

– Длинные ножи, рогатки и кнуты.

Кое-кто из джасперян позволил себе ироничный смешок.

– Позволь заметить, принцесса, – решился Дуз.

Короткий кивок.

– Появление белого ребенка среди этой серокожей голытьбы было бы воспринято как чудо. А чудеса вызывают переполох. Здесь же мы видели только обычные сборы…

– Мудро. Благодарю, Дуз. Мы ошиблись, выбрав путь на восток, и потеряли время, за которое вперед ушел караван – его было видно сверху. Теперь его нужно догнать и остановить любой ценой – Юхани может быть только там.

– Кстати, и этот табор тронулся, – подала сверху голос Таира, снова вылезшая на крышу. – Последние телеги через сарай проползли.

– Какой сарай?

– Ну, который поперек дороги.

– Мне показалось, что это что-то вроде молельни, – застенчиво проговорил Кукушонок. – Там стены все исписаны да изрисованы, лампы не горят, но пахнут… Там пусто.

Мона Сэниа одним прыжком очутилась рядом с девушкой. Выпрямилась во весь рост. Длинное и узкое строение, скорее непомерной протяженности ворота, чем сарай без передней и задней стенки, перекрывало дорогу так, что из поселка можно было выехать только через них. Одновременно под их перекрытием могли находиться телеги четыре, не менее. Сейчас последняя арба этого маленького каравана выползла на закатное солнце; замыкали же обоз два всадника, похлопывающих рукавицами, – от них порскал дымок, словно они только что гасили огонь.

Обе женщины невольно переглянулись, ужаснувшись одновременно пришедшей мысли: именно в таких местах совершаются жертвоприношения…

– Дуз и Сорк! – крикнула мона Сэниа – даже в такой момент она не ошиблась, выбрав самого мудрого и самого наблюдательного.

Они появились у восточного входа ритуальных ворот, нимало не заботясь о том, что караван отошел от ведущего на запад отверстия не более чем на пятьдесят шагов. Если бы кто-нибудь из туземцев обернулся, то, скорее всего, они приняли бы эти темные фигуры в невообразимом облачении за демонов надвигающейся ночи.

Но страх принцессы был напрасен: узкий длинный коридор, сложенный из громадных камней и перекрытый стволами деревьев, был пуст. Где-то на высоте поднятой руки шли неструганые полки, уставленные чадящими, только что погашенными светильниками и странными предметами, напоминающими ежиков. Мона Сэниа подняла руку и задумчиво оглядела странную игрушку: глиняный шарик величиной с кулак был утыкан птичьими косточками. Чуткие ноздри уловили даже запах жареной курицы. Хотя – откуда здесь взяться птичнику? Скорее это останки степных ящериц.