Дельфания - Страница 69

Солнце собралось погрузиться в море, как я уже был в поселке. И сразу я ощутил в воздухе душистый аромат можжевеловых благовоний. Однако я не сразу пошел в можжевеловую рощу, а прежде искупался в море. Тем более что вечер был удивительно тих и прекрасен. Небо вдруг окрасилось в малиновое зарево, и начался воистину божественный закат. Только солнце коснулось горизонта, как вокруг него воспылал малиновый пожар. Цвет был настолько чист и прозрачен, что, глядя на него, можно было ощутить во рту вкус малины. А затем над солнцем вдруг раскинулась радуга, упираясь концами в море. Я долго смотрел на это священнодействие, как очарованный младенец, который такую красу созерцает впервые, потому как только что появился на свет Божий.

Я направился к царю-можжевельнику, когда во власть уже вступила густая сирень вечера, и все думал, радуга — это знак Божьего благословения. Только благословения на что? От берега я прошел всего лишь сто метров, когда, немного поискав в этой чаще, наконец нашел тысячелетнего мудреца. Бог мой, какой здесь воздух! Он был настолько концентрирован, тягуч и смолист, что начала кружиться голова. Я, стоял возле царя, ствол которого был необычайно велик. Попытался замерить его величину и обнаружилось, что три человека могут обхватить его, касаясь друг друга лишь кончиками пальцев. А вокруг было действительно можжевеловое царство, где высились в своей могучей красе другие можжевельники, хотя и потоньше царя, но все же достаточно большие. Я просто лег на землю возле тысячелетнего мудреца и закрыл глаза. Казалось, что воздух проникает настолько глубоко в недра моего существа, что каждая клетка отзывалась и пульсировала от притока новых, освежающих энергий. Причем они были настолько сильны, что порой возникало даже сопротивление и хотелось уйти на «свежий» воздух, потому как здесь действительно стоял слишком мощный можжевеловый аромат для человека, засоренного шлаками цивилизации.

Во сне, который навалился на меня тягучей истомой, я увидел себя на спокойно шествующем белом коне, я был в рыцарском облачении, рядом бежала Ассоль, на шее у нее темнел широкий кожаный ошейник с металлическими шипами. У меня на голове — конический шлем, прикрывающий нос, на теле кожаная куртка. Большой двуручный обоюдоострый меч покачивался и ударял по моему бедру, и от него исходила сила, которая была готова проявиться в борьбе за добро, истину, любовь. Мы двигались по неведомым просторам, вокруг нас высились незнакомые горы, потом появилась пустыня, а затем солнечная долина, заросшая сочными травами, высотой по брюхо коня. То, в лицо дул свирепый ветер с дождем, то мы пробивались сквозь лютую пургу и замерзали на горных перевалах, то страдали от жажды в знойных пустынях, но мы шли вперед к какой-то очень важной цели. Переправлялись через бурные реки, готовые поглотить нас своими темными, бушующими водами. А ночи мы проводили у костра, от которого в черное, ветреное небо летели искры. Тогда от седла я отстегивал какой-то струнный инструмент и начинал петь длинные баллады о любви и разлуке, о битвах и победах, о невзгодах, которые нам не страшны и которые мы преодолеем во что бы то ни стало. И вдруг мы оказались на Большом Утрише, как раз в том месте, где я спал. Здесь было много людей, которые сидели с закрытыми глазами под можжевельниками. Что они тут делают, подумал я. И это последнее, что я запомнил, потому как очнулся от прикосновения к своему лбу чьей-то ладони. Это была Дельфания, которая стояла на коленях рядом со мной. Вокруг лес был залит таинственно-лунным светом, и все вокруг казалось нереальным и фантастичным.

— Мне снился прекрасный сон, Дельфи! Зачем ты меня разбудила? — произнес я, продолжая лежать. — Я так и не узнаю, что было дальше, зачем люди сидели под деревьями?

— Я разбудила тебя как раз для того, чтобы все объяснить, — сказала она.

— Что объяснить? Ведь ты не знаешь, что мне снилось.

— Я знаю, Владимир, — произнесла Дельфания. — Ты видел себя рыцарем, который странствовал по неведомым краям, странам, пустыням.

— Действительно, — удивился я. — И у тебя этому есть свое объяснение?

— Не только, я должна тебе сказать еще что-то очень важное, что касается твоей миссии на земле.

— Мне представлялось, что мы уже все обговорили, Дельфи, может быть, не сегодня? Посмотри, какая чудная ночь! Она будто специально создана для любви, а не для разговоров, — произнес я и потянул Дельфанию к себе.

— Вот именно, ночь любви, и я буду говорить тебе только о любви, но не о нашей с тобой, а о другой.

Я поднялся и, прислонившись спиной к кроне могучего можжевельника, в который раз принялся с покорностью слушать эту странную женщину из моря, не только покорившую меня своей красотой и нежностью, но откровениями и знаниями. Дельфания встала во весь рост и принялась говорить тихо и проникновенно, будто поверяла мне какую-то тайну:

— Эволюция человечества состоит из трех этапов— ступеней, по которым нужно подниматься вверх, к вершине совершенства и гармонии. Первый уровень — уровень силы. На этой стадии цивилизация постигает многие законы мироздания, кармы, познает причинно-следственные связи, тонкие энергии, овладевает и управляет ими. На этой фазе эволюции работает только разум. Второй — уровень любви, когда все прежние знания и способности оставляются и в работу включается сердце, источающее новый и более тонкий вид энергии — любовь. Эта более высокая ступень развития открывает новые просторы бытия, новые законы мироздания. На этой стадии люди сознают, что сила любви способна сделать многое, а точнее все. Третья ступень — ступень смирения или недеяния, когда человечеству следует оставить и любовь, потому как все— таки хотя это и высокое чувство, но оно человеческое, а на этом, завершающем этапе эволюции должна про— явиться высшая, небесная любовь. Для этого разум, душа и сердце должны оставить все свои прежние достижения, действия, наработки, смириться со всем и позволить снизойти высшим энергиям так же, как небо отражается в озере, если его поверхность чиста и неподвижна. Человеку, для того чтобы пройти один этап эволюции, порой не хватает и жизни. Однако если он завершил одну стадию, то должен подниматься на следующий уровень, иначе происходит саморазрушение. Так и працивилизация окончила первый этап эволюции, овладела в совершенстве многими знаниями, умела управлять энергиями этого плана, но не пошла дальше и потому погибла в огне собственно тех сил, которые сама пробудила. Древние не смогли отказаться от обладания этими энергиями и подняться на новый уровень овладения силою любви, и потому были уничтожены.

— Это очень интересно, Дельфи, но какое отношение все это имеет к настоящему времени?

— Сейчас наступает период, Владимир, когда люди также должны сделать шаг на следующий уровень эволюции и овладеть энергиями любви.

— Ты хочешь сказать, что сегодня нет таких людей, которые вступили бы на путь любви?

— Несомненно, есть, но подавляющее большинство людей слишком увлеклись силами первого уровня и ничего более не желают знать, потому как гордость от собственных достижений застлала им глаза и они не видят, что пора все это оставить и совершить следующий шаг по лестнице эволюции. Очевидно, что подниматься вверх трудно, потому что приходится отказываться от прежних наработок, от устоявшихся взглядов, способностей, приобретенных в результате практики, но иного выхода нет.

— Хорошо, Дельфи, я это понял, но какое отношение ко мне имеет все сказанное? Ты желаешь, чтобы я написал об этом?

— Не только это, Владимир, ты должен открыть свой затвор и вновь, как и прежде, начать проводить занятия и семинары.

— Прошу тебя, не надо об этом, все это уже позади. Я слишком люблю тишину и уединение, чтобы вернуться к прежнему образу своей жизни. Все это было, но прошло, — произнес я и мне стало грустно, ибо я даже не желал слышать о том, чтобы изменить уклад своей жизни.

— Ты не понимаешь, Владимир! — вдруг разгорячилась Дельфания. — Ты завершил весь цикл эволюции, прошел все три ступени и потому ты должен помочь идущим подняться на следующую ступень — уровень любви.