Делай, как я! - Страница 33

Висит солдат под перекладиной на ремнях-лямках, словно под куполом парашюта. А перед ним стоит сержант.

– Ветер слева! – командует он.

Или:

– Ветер справа!

А десантник по этой команде ухватится рукой за ремни и тянет. И так один раз, другой, третий.

Наступил перерыв, солдаты окружили Башмакова – всегда интересно опытного десантника послушать.

А Башмаков им говорит:

– Вы не смотрите, что это упражнение на первый взгляд простенькое. Для десантника оно очень важное. Чем лучше умеешь управлять парашютом, тем увереннее чувствуешь себя в воздухе. И запомните: в нашем деле, как и во всяком другом, тоже свои маленькие хитрости и секреты имеются. Сейчас я вам один случай расскажу…

Солдаты расположились вокруг Башмакова, слушают.

– Было это, когда я, как и вы теперь, ещё только начинал свою службу. Однажды наблюдал с земли, как прыгают мои товарищи. И вот вижу: опускается один десантник, а за ним, с земли, задрав голову, следит командир его, сержант. Ветерок слабый дует, относит парашютиста. И вдруг слышу, сержант ему кричит: "Вытри нос!" "Что такое? – думаю.- При чём тут нос? Десантнику до земли ещё метров пятьдесят лететь – откуда сержант видит, что там у него с носом делается? И потом – разве у нас детский сад, чтобы за чужими носами следить?" А сержант своё: "Вытри нос!" Только позже я узнал, в чём дело. Оказывается, чтобы правильно ухватиться за стропы, десантник должен провести рукой точно мимо носа. Будто собрался рукавом вытереть нос. Вот так.

И Башмаков показал, как это делается.

– Вот для того, чтобы крепче это запомнить, десантники и придумали шутливую команду. Но, между прочим,- добавил Башмаков и строго посмотрел на солдат-новичков,- это вовсе не значит, что нос надо вытирать руками.

Солдатам очень понравился рассказ Башмакова. Они развеселились и теперь командовали один другому:

– Вытри нос! Вытри нос!

И все хохотали. А больше всех старался смешливый солдат по фамилии Берёзкин.

Сержант Коробейников, их командир, даже рассердился на Башмакова.

– Я,- говорит, – серьёзным делом занимаюсь, солдат обучаю, а ты тут со своими шуточками! Уходи, а то я командиру роты пожалуюсь!

Пожал Башмаков плечами и ушёл.

А через месяц прыгала вся рота с парашютами: и новички, и опытные десантники, все вместе.

Башмаков прыгнул раньше других, приземлился благополучно на вспаханное поле, собрал свой парашют и теперь смотрел, как прыгают остальные.

Всё шло хорошо, пока не подул ветер. Ветром начало относить десантников к горелому лесу. В лесу стоят обгорелые ели, как острые пики, напорешься на них – не обрадуешься.

Десантники, кто хуже, кто лучше, управляются с парашютами.

И только одного солдата всё дальше и дальше относит прямо к острым вершинам. Ещё немного – врежется в лес.

– Берёзкин! – кричит в мегафон сержант Коробейников.- Стропы! Тяни за стропы!

А Берёзкин – то ли не слышит, то ли совсем растерялся от страха – висит неподвижно под куполом парашюта. Всё ближе и ближе пики деревьев. И тут Башмаков сложил ладони рупором и как закричит:

– Вытри нос!

И сразу словно очнулся Берёзкин, провёл рукой точно мимо носа, потянул на себя левые стропы. И парашют, как бы нехотя, приостановился, а потом круче пошёл вниз.

Опустился Берёзкин у самой кромки леса. Вот так благополучно и закончилась эта история.

Как-то послали взвод, в котором служил Башмаков, тушить лесной пожар. Дело это очень нелёгкое. Нужно копать траншеи, рубить кустарник, растаскивать бурелом. А ветер несёт в лицо дым, пепел, дышит жаром.

Ещё до начала работы выдали всем солдатам лопаты, кирки, велели взять по фляге воды. А потом построил лейтенант Петухов солдат и говорит:

– Воду берегите. Поблизости воды нет, а работать нам сегодня долго. Вам ясно, Берёзкин?

А Берёзкин – это был солдат-новичок, он только недавно появился во взводе.

– Ясно, ясно! – говорит Берёзкин.

– И вашим товарищам ясно?

– Ясно, ясно! – отвечают другие солдаты-новички.

Им уже не терпится поскорее приняться за настоящее опасное дело. Доказать, что они ничем не хуже опытных солдат-десантников.

Вышел взвод к краю горящего леса, растянулся в цепь, взялись солдаты за лопаты. Огня вроде бы и не видать, только дым по земле стелется, мох тлеет, а жара – не продохнуть! Едкий дым слёзы из глаз выжимает.

Полчаса прошло, не больше, а гимнастёрки уже почернели от пота. Видит Берёзкин – справа от него Башмаков работает, не разгибается. Старается Берёзкин тоже не отстать.

Только с каждой минутой всё тяжелее. Дышать нечем. Жажда мучит. Взял Берёзкин свою фляжку, глотнул воды.

Да что там глоток! Только ещё больше пить захотелось. Ну, прямо рука сама собой тянется к фляжке.

"Ладно, – говорит себе Берёзкин, – ещё разок глотну и больше – ни-ни".

Запрокинул голову, приложил фляжку ко рту. Ах, как хорошо! Не оторваться!

Поработал ещё немного Берёзкин – и опять к фляжке. А там уже совсем на дне вода булькает.

"Эх, – думает Берёзкин, – такая капля всё равно не спасёт. Уж лучше сразу выпью".

И как только опустела фляжка – тут сразу настоящая жажда накинулась на Берёзкина. А работе ещё и конца не видно. Ветер пепел несёт, жаром дышит. Пот глаза заливает.

Работает Берёзкин, старается не отстать от Башмакова. Да где там! Никогда не думал Берёзкин, что человеку так может пить хотеться. Даже в глазах темнеет. И зачем он сразу всю фляжку выдул!

Наконец не выдержал Берёзкин. Пошёл к Башмакову.

– Дай, – говорит, – Башмаков, воды глотнуть.

А сам думает:

"Разве даст? Самому, скажет, мало".

– На, – говорит Башмаков.

Глотнул Берёзкин из башмаковской фляжки – и сразу легче стало. Даже странно: свою фляжку целую выпил и только пить ещё больше захотел, а тут один глоток сделал – и легче стало. Наверно, потому, что уже не надеялся, не рассчитывал он на этот глоток.

… После работы собрались солдаты-новички возле палатки, рассказывают, кто как работал, с кем что приключилось.

– Жарища! Я думал, не выдержу, – говорит один.- И не заметил, как всю воду выпил. Хорошо, Башмаков дал глоток.

– И мне Башмаков дал глотнуть, – говорит другой.

– И мне, – говорит третий.

И тут все посмотрели друг на друга, и всем даже стыдно стало: что же это выходит? Выходит, они у Башмакова всю воду выпили? А как же он?

– У него, наверно, фляжка особая, – говорит первый солдат. – Побольше наших.

– Точно, – говорит второй. – Побольше.

А третий ничего не успел сказать, потому что к палатке подошёл Башмаков. На поясе у него висела фляжка. Была она ничуть не больше, чем все остальные солдатские фляжки. Только сильно помята и поцарапана.

– А мы тут поспорили, – сказал Берёзкин, – особая у тебя, Башмаков, фляжка, что ли?

Башмаков засмеялся.

– Точно, – говорит. – Особая. Мне её отец подарил. Она у него ещё с фронта хранилась. И когда дал мне её, сказал: "Запомни, в солдатской фляжке всегда один лишний глоток должен быть. Для товарища".

И все с уважением посмотрели на помятую, поцарапанную фляжку.

Это случилось во время летних учений, когда "северные" вели наступление на "южных". Ночью группу лейтенанта Петухова забросили в тыл "противника".

Всю ночь бежали десантники по распадкам между сопок, пробирались по пологим лесистым склонам, а утром наконец вышли к цели.

Притаились в кустах на склоне и видят: перед ними лежит небольшой посёлок, три дороги сплетаются здесь и уходят дальше – кружить среди сопок.