Декамерон 1914 - Страница 5
Из газет
– Бомбой анархиста убит нижегородский губернатор.
– Эрцгерцог Франц Фердинанд готовится посетить боснийский город Сараево.
– Усилиями графа Энгерта в Москве создан первый гольф-клуб.
– Германцы спустили с судовой верфи свое новое изобретение – подводный корабль измещением в 50 тыс. пудов.
– Зоологическим садом Санкт-Петербурга за 5000 фунтов-стерлингов приобретен африканский единорог. Имя 200-пудового чудовища – Малыш.
– В губернском городе К*** полицией задержан г-н Жучков, содержатель притона с малолетними рабынями. Идет следствие.
– …нет, нет и нет! – говорят лучшие русские умы…
И т. д.
– Нет, нет и нет! Это дико, дико, черт побери! – вдруг нарушил тишину г-н Кляпов.
Восклицание его не было адресовано никому, но позади него немедля образовался г-н Львовский в белоснежном костюме с пестрым, павлиньим кашне на шее и, заглядывая в газету через его плечо, проговорил:
– М-да, согласен – вправду, несколько диковато.
Кляпов отчего-то сразу взъярился:
– И это, по-вашему, лишь диковато?!
– Даже дико, не стану возражать, – покладисто согласился Львовский. – За какого-то чертова двухсотпудового единорога – пять тысяч полновесных британских фунтов-стерлингов!
– О чем вы, Боже правый, о чем вы, милостивый государь?! – еще более разгневался Кляпов. – Какой, какой еще, к чертям, единорог?! Когда какой-то растлитель – девочек, божьих созданий!.. У нас, в России! Ужас! Апокалипсис!.. А кое-кому – диковато, и только-то!.. Диковато!.. – Отшвырнув газету, он вскочил и направился к двери, бурча: – Диковато… Диковато ему, видите-ли…
Львовский недоуменно пожал плечами:
– Что я такого сказал?.. Уж, право, и не знаю, как с вами… – в ответ на что Кляпов, чуть позадержавшись в дверях, гневно ответил:
– А вам, милостивый государь, и не надо знать – «как – со мной»! Как со мной – вам знать совершенно не надобно! – Замахал длинными ручищами, ушел.
Львовский лишь пожал плечами и проговорил в пространство:
– Дурак…
При этом остальные обитатели пансионата старательнейшим образом показывали, что им нет ни малейшего дела до этой внезапной перепалки.
После продолжительной тишины генерал Белозерцев наконец обратился ко мне:
– Стало быть, я так понимаю, висьолого Антона до ужина можно не ждать?
– Думаю – да, – подтвердил я. – Впрочем, он сказал, что «щас будет обратон».
– А-а, «щас»… – вздохнуло его превосходительство. – Тогда скорей всего – завтра к утру, не раньше: у тутошних детей гор свое исчисление времени… – Далее он заговорил скорее с самим собой, нежели со мной: – Это что ж получается… Завтра он сперва вернется отвезти нас на воды, потом – обратон; в результате, стало быть, и полицмейстер и, труповозка сюда прибудет никак не раньше, чем к завтрашнему вечеру…
Я с удивлением спросил:
– Вы, кажется, сказали – труповозка?
– Ну да, – кивнул генерал, – труповозка. Карета такая, что покойников увозит… Ах, да! вам, видно, еще не успели сообщить! Постоялец наш, господин Сипяго, не далее как вчера приказал нам всем долго жить. Сейчас пребывает в подвальном лéднике, такой вот случился с ним на отдыхе выкрутас судьбы. Да вы не пугайтесь, mon cher, покойники, в отличие от нас, живых, существа вовсе даже безопасные.
Вот уж чем меня ничуть не испугаешь – так это покойниками: как-никак, прежде, чем стать прокурором, шесть лет служил в должности губернского судебного следователя, и уж всякого тогда пришлось повидать. Я лишь поинтересовался – отчего, де, сей господин Сипяго почил в бозе, и сразу ощутил напряженные взгляды остальных присутствовавших в гостиной, устремленные в нашу сторону, один лишь генерал Белозерцев оставался невозмутим.
– Гм, отчего?.. – произнес он. – Вот судебный дохтур вскроет и, надеюсь, даст себе труд сообщить… Одно лишь могу сказать: когда лет сорок тому назад, – мы тогда под Геок-Тепом5 стояли, – когда там одного нашего штабс-капитана змея ужалила, у него было в точности такое мученическое выражение лица…
– Да какие тут змеи?! – вмешалась Амалия Фридриховна. – Сроду в наш отель никакие змеи не заползали! (О! Как потом выяснится, заползали, да еще какие! Но только в фигуральном смысле, разумеется.) Хотя, – продолжала она, – я слыхала, в здешних краях они водятся. Во всяком случае, всем нам следует на всякий случай соблюдать осторожность.
Во мне же сразу напряглась давняя следовательская жилка. Я спросил:
– А нельзя ли мне взглянуть на усопшего?
– Чего ж нельзя? Ничего в том хитрого, – отозвался генерал. – Только, пардон, компании вам не составлю, у меня что-то в животе крутит. – После чего он крикнул: – Эй, Абдуллайка, подь-ка сюда! – Тот немедля появился, и генерал тоном, не терпящим ослушания, приказал ему: – Отведешь его превосходительство господина прокурора в ледник.
Через несколько минут очутившись в леднике, я в свете фонаря, который держал позади меня Абдуллайка, внимательно оглядел усопшего, лежавшего на скамье. Да, выражение лица у него было именно мученическое. Однажды я видел покойника, погибшего от укуса змеи; пожалуй, впрямь нечто подобное было у того на лице.
И тут на ладони у Сипяги я впрямь обнаружил след от небольшого укуса, вокруг этого следа распространилась красная сыпь. Неужто вправду змея таки заползла сюда?..
Когда я вернулся в гостиную, хозяйка пансионата настороженно спросила;
– Ну, Петр Аристархович, каково же ваше заключение? – И умоляющим голосом добавила: – Смерть, надеюсь, вызвана естественными причинами?
– Не знаю, не знаю, – уклонился я от ответа, – в конце концов, я же не врач… А не скажете ли, каков был род занятий покойного?
– Право, я как-то даже…
– Представился как коммивояжер, – подал голос господин Финикуиди, – однако, по-моему, это не так – выправка уж больно военная.
– Да, да, – подтвердил генерал Белозерцев. – Гвардейская, я бы даже сказал, выправка!
Я спросил хозяйку:
– А нельзя ли мне осмотреть его комнату?.. Конечно, понимаю – это, вероятно, идет в разрез с порядками вашего заведения, поскольку лицо я нынче не официальное…
После небольших колебаний, она ответила:
– Ах, разумеется, разумеется, делайте все, что считаете нужным.
Мы с ней поднялись во второй этаж, и она своим ключом открыла комнату.
Здесь было не убрано и не проветрено, постель оставалась не заправленной.
– Я запретила Дуне здесь убирать до прибытия полиции, – извиняющимся голосом произнесла она, – так что уж простите за беспорядок.
– Нет, нет, вы поступили совершенно правильно, – сказал я и с этими словами раскрыл стоявший на стуле саквояж.
Сверху лежал большой револьвер системы «Смит-и-Вессон», что ничуть меня не удивило: после беспорядков пятого-седьмого годов российские путешественники весьма часто вооружались в дорогу; к слову, у меня тоже в кармане лежал заряженный браунинг. Собственно, вещи покойного меня мало интересовали, я искал какие-нибудь документы и в конце концов в боковом потайном отделении саквояжа обнаружил сложенный вчетверо лист атласной бумаги.
Я развернул его и прочел:
…удостоверяется, что податель сей бумаги является ротмистром Охранного отделения Министерства внутренних дел Российской империи Борисом Васильевичем Сипяго.
Всем органам полиции и гражданского управления вменяется: в любой момент оказывать г-ну Сипяге всяческое содействие, какого он потребует.
Товарищ Министра внутренних дел
тайный советник Осипов.
Да, дело было – не приведи Господь! Убиенный оказался важной персоной из не поминаемой всуе Охранки и явно находился он тут при исполнении. Мог ли он так запросто подпустить к себе змею?..