Децима (СИ) - Страница 19
— Спасибо, Мойра, — сначала сказал Брайан вслед уже удаляющейся старухе, выгадывая время, чтобы удержать себя в руках и не сорваться, только потом посмотрел на стража. Он понимал, что обязан подчиниться, операцией руководил Хейли, нарушение приказа, тем более на глазах подчиненных, было совершенно недопустимо, но развернуться и уйти он был не способен. Сесть за руль и поехать в Управление?
Да, нужно.
Но невозможно.
Он был слишком заведен. Он видел эти улыбающиеся лица.
Приземистый и коренастый, как бульдог, Хейли не сводил с него глаз, ожидая ответа и всем своим подобравшимся видом показывая – не время и не место для препирательств.
Процессия вползала на сцену.
— Хорошо. Проверяю третий этаж и выхожу, — не давая возразить, Брайан продолжил. — У тебя нет людей для этого.
— Лесли, с ним, головой отвечаешь, — коротко приказал Хейли и, пригнувшись, нырнул в зал.
Брайан через две ступени помчался наверх, следом мельче, но громче топал Лесли, брат-близнец своего командира, такой же коротконогий и тяжеловесный.
— Я по левой стороне, — распорядился Брайан.
Проверяя по очереди все двери, они промчались полукруглым коридором, отправили на выход бухгалтерию, уборщицу и дизайнерский отдел, и уже почти добежали до лестницы на противоположном конце, когда завыла пожарная сигнализация. И почти сразу же раздался первый взрыв.
Обитатели третьего этажа, спешно пытавшиеся что-то забрать и сохранить, бросили все и кинулись к лестнице, по которой уже полз вверх желтоватый дым. Пол под ногами загудел от сотен голосов.
— Патрон, выводите, я последний! — проорал Лесли.
Во главе небольшого отряда, щурясь и закрывая рот полой рубашки, Брайан прорвался через клубы дыма ко второму этажу, из фойе которого на лестницу непрерывным потоком лилась перепуганная толпа, так что даже реши он сейчас нарушить приказ и броситься обратно в зрительный зал, ничего бы не вышло.
Брайан влез на широкий подоконник витражного окна и подобрал панику толпы, как натянутый канат, выбирая его, ослабляя… потихоньку… нельзя, чтобы одни остановились, другие продолжали напирать…
Дым ел глаза, от напряжения звенело в ушах.
— Брайан, на выход! — крикнул было Лесли, потом поморщился и запрыгнул на подоконник тоже, присоединяясь.
Стало чуточку легче. Брайан видел, как забрасывают на плечи детей, огибают упавших, давая им возможность встать, перестают визжать. Давайте, вы люди, а не обезумевшая скотина, вы не корм…
Если бы не проклятый дым... Брайан тяжело закашлялся, в надрыв, размазывая по лицу слезы, слюни — бестолку, он ничего не видел, казалось, его сейчас вырвет.
На улице завыли сирены.
Лесли стащил его с окна и поволок по лестнице вниз.
На первом этаже дышалось легче, все двери вестибюля были распахнуты.
Брайан не заметил, в какой момент Лесли исчез, посчитав задачу выполненной и оставив патрона приходить в себя перед самым выходом на улицу.
Брайан выбрался из потока, привалился к стене гардероба, чтобы отдышаться. Черта с два он помчится впереди толпы, как обезумевший заяц, пусть он весь в соплях и слезах, но голова у него ясная.
Судя по тому, сколько людей привел Хейли на второй этаж, подвал они не проверяли. Брайан не очень хорошо представлял себе устройство театров, но точно знал, что под сценой есть помещение. Что ж. Он вытер лицо рукавом и двинулся искать лестницу вниз.
Джастин добежал до боковой двери театра, остановился отдышаться и осмотреться. Только сейчас, когда он уже почти вошел, ему вдруг показался странным собственный порыв: он же слышал взрыв, множество испуганных людей, толкаясь и крича, сбегали по ступенькам от дверей центрального входа, на площадь одна за другой влетали пожарные машины и скорые. Зачем же ему понадобилось войти? Он пытался вспомнить и не мог.
Мимо него торопливо прошли двое мужчин и женщина в белом платье. Сосредоточенные, они открыли боковую дверь и скрылись внутри.
Джастин проводил их взглядом.
Кажется, эта женщина только что выбежала из театра. Зачем она развернулась и пошла в него снова?
И почему у него какое-то знакомое ощущение, будто… Ну да, как тогда у Брайана, когда у него подкосились ноги и он упал. Джастина озарило — это Брайан! Ну конечно, это Брайан его зовет. Нужно войти!
Мысль была простой и радостной, не раздумывая больше, Джастин бросился к двери, обогнал в коридоре тех мужчин и женщину, сбежал по лестнице вниз, там тоже был коридор, только покрашенный в желтый цвет и более узкий, он сворачивал то направо, то налево, разветвлялся, но Джастина ничего не смущало, он знал, куда ему нужно, и улыбался на бегу. Он продолжал улыбаться, когда раздались выстрелы — много, оглушительно громко, потом где-то раздался глухой хлопок, наверное, взрыв, задрожали стены, и мимо пробежала, хохоча, балерина в черном, узкая ладошка хлопнула Джастина по груди, будто осаливая, жесткая пачка шаркнула по животу. Девочка скрылась за поворотом, а Джастин почувствовал, как на него надвигается что-то страшное, огромное, смертельное… Не просто надвигается, несется! Он всхлипнул и бросился прочь, следом за балериной и её звонким смехом. Но ужас не отступал, он становился все больше, все ощутимей, слабели ноги, и от невозможности спастись лились слезы, Джастин бежал так, как не бегал никогда в жизни, задыхаясь, ударяясь плечами о стены при резких поворотах, сбивая локти, но шаги за спиной приближались и настал момент, когда чужая страшная сила отбросила его с дороги и промчалась мимо, а он забился в угол, задыхаясь и дрожа, сгибаясь от невыносимой рези в животе.
Все прошло, шептал он себе. Оно гналось не за мной… не за мной... Меня не тронули. Он дополз до ниши с какими-то переключателями, втиснулся в неё, поджав колени к животу, и так сидел, зажмурившись. Мимо пробегали ещё люди, один раз снова было страшно, но уже не так. Очень сильно пахло дымом, и Джастин понимал, что нужно бежать отсюда, но просто не мог. Сердце никак не унималось, все так же противно трепыхалось под горлом, и болела голова. Наваливалось безразличие. Ничего страшного, если все закончится. Пускай. Он слишком устал бегать. Когда огромное страшное снова приблизилось к нему, он не сделал даже попытки встать. Чужие руки сделали это за него — встряхнули, подняли, но ноги болтались бесполезным грузом. Происходившее потом Джастин помнил смутно — толчками больно давило на живот, свисали руки, и лицо терлось о влажную ткань. Иногда его очень больно били по заднице, тогда он ненадолго приходил в себя. Потом он упал и кто-то упал вместе с ним. Лежалось неудобно, но наконец-то спокойно. Его никуда больше не тащили и не трясли, прямо перед лицом его была нога в тупоносой черной шелковой туфельке с лентой. Это пуанты, догадался он, закрывая глаза. Никогда раньше не видел их вблизи. На крошечной подошве была серебряная цифра 6.
Он не пошел на похороны, его не было в процессии друзей и родственников Теда, которая прошла от крематория до Церкви Двуединства, неся по очереди два теплых ещё кирпича, созданных из глины и праха. Из чего ты создан был, в то вернешься…
Кирпичи положили в стопку таких же неотличимых, безымянных у церковной стены. Их используют по мере надобности для ремонта и возведения храмов. Таков порядок — мертвые оставляют живым земное, но не память о себе, умершие должны уходить. Двери любой церкви открыты для тех, кому нужно справиться с горем, священники умеют помогать живым отпустить умершего с миром. В церковь же можно отдать вещи умершего, фотографии, игрушки, письма…. Мало кто рискует оставить себе что-то на память, слишком легко призвать умершего воспоминаниями.
Брайан не оставил ничего, он дождался, когда все, кто хоронил Теда, уйдут, и отдал священнику несколько снимков, где он был снят с Тедом, диск, подаренный на день рождения, конспекты лекций по истории Децимы, которые он взял у Теда.
— Я видел, что ты стоишь за оградой и ждешь, когда другие уйдут, — сказал священник, аккуратно складывая полученные от Брайана вещи к тем, что уже лежали в коробках после похорон. Любимое Тедом темно-синее поло с голубой полосой, его коллекция либретто и виниловых пластинок, сумка... — Могу я спросить, почему ты не пришел со всеми?