Дебри - Страница 3

Битон. Так что же вы скажете?

Трегей. Меньше, чем десятью тысячами, не обойтись.

Элдерли. Бог ты мой! Десять тысяч! Впрочем, для такого благородного дела... (Смотрит на Битона.)

Битон. Защитники идеалов империи внесут три тысячи. Что скажут наши финансисты? (Поворачивается к Бастейплу.)

Бастейпл (вынимая сигару изо рта). Господа, я пригласил вас сюда по предложению мистера Битона. Заранее прошу простить меня за откровенность. (Продолжая говорить, смотрит главным образом на Трегея.) Считается, что финансисты никогда ничего не делают без выгоды для себя. Согласимся, что это так. Все мы хотим чего-нибудь добиться или кого-нибудь добить. Лорд Элдерли старается добить дьявола. Мистер Стэнфорт - консерваторов.

Стэнфорт. И разницы тут нет никакой!

Бастейпл. Мистер Риверс добивается преимущества перед соседними с нами государствами. А мистер Битон - осуществления своей мечты. Остается сказать о себе. Что ж, господа, мне хотелось бы добиться славы. И ради этого я вношу... десять тысяч фунтов. На мгновение воцаряется тишина.

Трегей (вынимая сигару изо рта). Бра-во!

Элдерли. Вы очень щедры, сэр. Необычайно щедры. Может быть, вы все-таки оформите это письменно?

Бастейпл. Рад видеть, что и религии не чужд деловой подход к вещам, милорд.

Элдерли. Чему не научит горький опыт, мистер Бастейпл. Ну, как говорится, гора с плеч. Теперь можно действовать.

Стэнфорт. Как насчет кандидатуры Струда? Принимаем?

Риверс. Сделав ему соответствующее внушение.

Битон. Непременно.

Риверс. Следовательно, вы хотите, чтобы мы телеграфировали в Момбасу и разрешили выдать Струду пропуск на переход через Уганду к озеру Альберта?

Битон. Именно.

Элдерли. Не согласится ли мистер Трегей присоединиться к экспедиции? Никакое другое перо не сумеет лучше донести до сознания английских читателей то, что требуется.

Трегей. Что же, по-вашему, требуется донести до их сознания, милорд?

Элдерли. Только правду, дражайший мистер Трегей.

Трегей. Скажите, Стэнфорт, захочет ли ваша газета платить две тысячи фунтов за то, чтобы я писал "только правду"?

Стэнфорт. Я вас не понимаю.

Трегей. Ну, предположим, что бельгийцы по-настоящему борются с работорговлей...

Стэнфорт. Конечно, мы не должны допускать несправедливых выпадов по отношению к бельгийцам, но то, что они упорно не хотят замечать работорговлю...

Трегей. С одной стороны, конечно, но с другой стороны, тем не менее... Понятно. Подлинный либерализм!

Стэнфорт снова обращает на Трегея ледяной взгляд.

Битон (Трегею). Вы знакомы со Струдом?

Трегей кивает.

Что вы скажете о нем?

Трегей. Хватка у него железная. Но в отличие от Стэнли он не умеет обращаться с туземцами.

Битон. Ну, Стэнли - это... Стэнли! Так что же? Можно дать Струду сигнал? (Встает.)

Остальные следуют его примеру.

Я протелеграфирую ему подробные инструкции. Значит, счета по экспедиции можно отсылать в ваш банк, мистер Бастейпл?

Бастейпл кивает. Собравшиеся прощаются с Бастейплом и постепенно расходятся.

Мистер Трегей, не оставите ли вы мне свой адрес?

Трегей (вручает ему визитную карточку, затем подходит к Бастейплу и говорит вполголоса). До свидания, мистер Бастейпл! Вы сегодня сделали прекрасное капиталовложение!

Бастейпл пытливо смотрит на него. Трегей выходит вслед за остальными.

Битон (возвращается от двери). Вот и все, Бастейпл!

Бастейпл снова усаживается у столика.

Мы хорошо обошли их по кривой.

Бастейпл. Это длинный и дорогостоящий путь, мистер Битон.

Битон. Ничего не поделаешь. Наш план использования труда китайских кули - единственный способ быстро поднять экономику Южной Африки. А эти моралисты обязательно набросятся на нас, если не сунуть им в зубы возможность заняться грехами соседей. И слава богу, что они сами подняли шум из-за работорговли! Старик Элдерли со своей душеспасительной ерундой, а вслед за ним и Стэнфорт со своими безукоризненными принципами! Да, Бастейпл, у меня есть своя мечта. Помните Стэнли - он писал, что экваториальный лес напоминает ему Лондон. Все кишит, все рвется вперед, выше! И это просто-напросто борьба за существование, это буйство жизни, не имеющей иной цели и смысла, кроме борьбы за пищу, свет и воздух. (Расхаживает по комнате.) Когда-то я, как и Стэнли, в утренние часы наблюдал за человеческим муравейником и видел двуногих муравьев, расползающихся через мосты по окончании работы - бледных, изможденных, сутулых карликов. Жуткая, отвратительная картина! (Останавливается.) Черт возьми, Бастейпл, увидав такой кошмар наяву, поневоле будешь искать спасения в мечте. А тут - огромные пространства Южной Африки, Канады, Австралии, которые ждут населения - белого населения! И люди там смогут жить по-человечески, а не по-скотски. А вы представляете себе, какой вой подняли бы все эти Стэнфорты и Элдерли и им подобные, узнай они мой план использовать труд кули? Нет, хорошо, что мы сбили их со следа и натравили на работорговцев.

Бастейпл. Когда у вас назначено общее собрание акционеров южноафриканских концессий?

Битон. В июле будущего года. У нас в запасе еще десять месяцев. Струд успеет, если его поторопить. Эта кампания по разоблачению работорговцев будет как раз в полном разгаре.

Бастейпл. Придержите отчет Струда о работорговле, а накануне собрания перешлите его во все редакции, чтобы утром он появился в газетах. Если он окажется достаточно сенсационен, план использования кули будет принят и никто ничего не тявкнет против.

Битон. Совершенно верно, Бастейпл, совершенно верно. (Снова погружаясь в мечты.) Там эти сотни тысяч жалких горемык обретут настоящую жизнь.

Бастейпл (внимательно разглядывая его). Вы умрете великим человеком, мистер Битон.

Битой. Взгляните на Англию, Бастейпл, и сравните: "Самое уродливое в природе тропического леса - это наблюдаемый на любой открытой поляне жадный порыв к небу... грохот этого порыва, его ожесточенный, беспощадный лязг и топот". То, что писал Стэнли об экваториальных лесах, полностью применимо к дебрям наших больших городов. (Замечает появившуюся на лице Бастейпла усмешку.) Э! Для вас это пустой звук, так ведь? Я же знаю! И ваши собственные разговоры о славе тоже, не правда ли? Важно заполучить китайских кули и акции всех наших компаний сразу взлетят, сэр. И ух как высоко!