Даже если ты меня ненавидишь - Страница 4

Вспоминаю про карамельку, которую получила утром в подарок. Улыбаюсь, разворачиваю прозрачную хрустящую обёртку и закидываю вкусняшку в рот. Сладость приятно обволакивает язык, и я улыбаюсь шире, почти не чувствуя угрызений совести, ведь обеда у меня не случилось.

У ворот Калинина стоит большая машина. В неё рабочие грузят то, что осталось от дома. На мою блузку снова садится чёрная шелуха, но я застываю, так и не смахнув её.

С территории особняка выходит тот самый парень в татуировках. Полуголый!

Сглотнув остатки конфетки, хлопаю ресницами, бессовестно разглядывая перекатывающиеся канаты натренированных мышц под блестящей от пота кожей.

Из одежды на парне только армейские штаны в зелёном камуфляже, грубые ботинки и чёрная с белыми черепами бандана, завязанная в узел на затылке. Смотрится устрашающе.

Он ведёт своими мощными плечами и исчезает в воротах. Несёт оттуда какую-то балку, устроив её на левом плече и играючи придерживая пальцами, будто она ничего не весит.

Мой вес для такого, наверное, покажется совсем несущественным. Как те самые хлопья, что кружатся сегодня в воздухе.

Парень кидает балку в машину, вытирает ладони об собственные штаны и оглядывается на меня. Снова мимолётный взгляд глаза в глаза. Его кривая ухмылка. И он отворачивается, показывая, что ему совсем неинтересна такая, как я.

Разворачиваюсь к нашим воротам и кожей ощущаю, смотрит. Резко поворачиваю голову. Нет. Говорит с кем-то из рабочих, стоя ко мне полубоком.

Сердце от чего-то стучит быстрее, а щёки опаляет жаром. Прикладываю к ним ладошку, поправляю снова съехавший рюкзак и иду в дом.

Во мне горит любопытство. Я торопливо ем, пока не видит мама, беру из подставки с фруктами крупное зелёное яблоко и поднимаюсь к себе в комнату. Забираюсь с книгой на подоконник, впиваюсь зубами в хрустящую, сочную кисло-сладкую мякоть и иногда подглядываю в окно за тем, как этот гигант, перепачканный в саже, помогает расчищать место пожара. Поднимает взгляд на наши окна, и моё сердце снова уносится куда-то в запределье.

– И что это такое? – спрашиваю сама у себя. А он уже снова не смотрит…

Смешная…

От нашей игры в гляделки грудь снова обжигает приятным теплом. Не помню, когда в последний раз меня тянуло улыбаться. Прячу эмоцию за привычной циничной ухмылкой. Оказавшегося на моём пути мужика передёргивает. Он роняет себе под ноги пару обгорелых досок, чертыхается, перешагивает через них и идёт дальше.

Выхожу вслед за ним к загруженной машине. Поднимаю борт, фиксирую тент и отпускаю водителя. Примерно через час он вернётся. Мы пока успеем разобрать ещё часть почерневшего каркаса какой-то постройки.

Я всё время смотрю себе под ноги, натыкаясь то на осколки, то на расплавленный пластик какой-то техники, пошагово вспоминая наш вчерашний загул.

У Серого днюха, а бабок на аренду нормального дома нет. Откуда они у обычного курьера, да ещё в маленьком городе? У нас только цены столичные, а зарплаты как в провинции. У меня тоже случился напряг с баблом по своим причинам. Я ему ещё подарок должен. Был. До того, как он меня кинул.

И мне насрать на причины их побега. В итоге я здесь, отрабатываю непонятный долг, а он развозит заказы по клиентам. Хреновая вышла дружба, но на другую я давно и не рассчитываю.

Серёга в этот район тоже гоняет. Есть постоянные клиенты. И вот он нас заверял, что хозяина точно не будет, а влезть в дом не так уж и трудно. Затея оказалась довольно азартной. Хапнуть адреналина, потусить с пацанами. Почему нет?

Я практически не пью. С моими нагрузками это фатальная история. Пара банок лёгкого пива в редкие выходные. И то не всегда. Так что я был вменяем до самого конца. Точно помню, что пожар начался с задней части дома и очень-очень быстро стал охватывать всё пространство. Откуда взялся огонь? По камерам тоже не посмотришь. Сервак в утиль, как и всё на территории Калинина.

Попахивает… Да нет, воняет откровенной подставой! Если свои, им лучше уехать из города. Из страны, блядь!

Где там моё Солнце?

Снова поднимаю взгляд на окна дома напротив. Даже занавески закрыла. Жаль. От неё тепло. Мне нравится. А ещё я хочу знать, какого всё же цвета глаза у этого забавного огонька. Голубые или серые?

Мужики стоят в стороне, курят и обсуждают футбол.

– Будешь? – один предлагает мне сигарету.

– Не курю, – морщусь я.

– Спортсмен, что ли? – оценивающе смотрят на моё телосложение.

– Можно и так сказать.

Прислонившись голой спиной к бетонному столбу уличного освещения, щурясь, гипнотизирую закрытые занавески.

Огонёк высовывает свой любопытный нос в окно. Видит меня. Улыбаюсь, она застывает и отскакивает назад, а я смеюсь под удивлёнными взглядами мужиков из бригады.

Трусишка мелкая! Я близко не подойду, не бойся.

Там у неё в комнате что-то происходит. Занавеска то и дело дёргается. Ворота открываются. Водитель или охранник, хрен их разберёшь, выгоняет машину на улицу.

Присев на корточки, упираюсь в столб затылком. Прикрываю глаза и сквозь ресницы смотрю, как выходит Снежная королева – мать семейства, за ней в брючном костюме, задрав нос, семенит ещё одно неприятное создание, так похожее на свою родительницу.

– Мам, – долетает до меня. – Ну, мама! Почему мне нельзя было то голубое платье? Почему она в нём поедет? – ноет девчонка.

– Потому что оно идеально подходит к её глазам. Садись в машину. Не устраивай сцен на улице.

Мне достаётся ещё один колючий взгляд от Снежной королевы. Кажется, была бы её воля, она бы вызвала дезинсекторов, чтобы нас всех отсюда вытравить. Так смешно за этим наблюдать. Я скалюсь, она резко дёргает голову выше и подталкивает дочь к машине.

– Амалия, ну где ты там? – смотрит во двор.

Ммм, так вот как зовут Огонька. А-ма-ли-я.

– Вау, – выдыхаю, увидев спешащую по дорожке девушку в платье цвета весеннего неба. Юбка рваными краями где-то касается икр, где-то колена, похожа на перевёрнутый цветок. Тонкие бретельки только подчёркивают узкие плечи и красивые длинные руки, а я думаю, что через пару часов эта девочка замёрзнет в таком виде.

Что в голове у её пришибленной матери?

Рыжие волосы Огонька собраны в причёску, и лишь пара прядей, заметно короче остальных, закрученными пружинками касаются её бледного лица.

Далеко опять. Я не могу поймать точный оттенок её глаз, но уверен, это платье к ним идеально подходит, но я бы накинул на её плечи куртку…

Цокая каблучками серебряных босоножек, Огонёк доходит до матери и получает тихий выговор, судя по мимике на лице женщины. Бледнеет.

«Посмотри на меня», – мысленно прошу её. – «Ты же знаешь, что я всё ещё тут.»

Огонёк идёт к машине. Водитель открывает для неё дверь. Она находит меня, случайно обернувшись. Или почувствовав, что я смотрю слишком пристально. Её щёки меняют оттенок на розовый, а я отворачиваюсь, чтобы наша странная игра не стала слишком очевидной.

Ещё около трёх часов после их отъезда, мы разбираем место пожара и расходимся. Так вышло, что сегодня вечером у меня снова бой. Один из бойцов внезапно выбыл на время, а мне теперь бабки нужны позарез, так что я договорился с Ильханом, одним из владельцев «Клетки», что заберу это «окно» себе.

Он предлагал дать бабла в долг. Но я лучше буду должен Калинину, чем ему. Это всё равно, что подписаться на пожизненное рабство. Ильхан давно ищет способ, как привязать меня к клубу. Однажды я пришёл туда сам и не принадлежу никому из них.

Еду сначала домой. Ну, как домой. Старая дача на другом конце города. Вместо дома вагончик, сортир на улице. Из внутрянки односпальная кровать, компьютерный стол, пара книжных полок в этом же углу, а в другом что-то вроде кухни с необходимым минимумом и самодельный душ.

Во дворе прямо среди таких же старых фруктовых деревьев у меня оборудован тренировочный плац и парковочное место для моей повидавшей жизнь бэхи. Зато весь этот шик и блеск мои. От бабушки по наследству достался, предки продать не смогли. Я из интерната сразу переехал сюда. Так что, наверное, это место всё же можно назвать домом, хоть и с натяжкой.